мысом, верстах в тридцати, если считать по прямой...
впереди, находя затерявшуюся в густой темноте дорогу. Та шла вверх, затем
спустилась в лощину и наконец вновь круто пошла в гору. Лошади перешли на
шаг. Стена леса оборвалась, и всадники выехали на голую, поросшую
невысоким кустарником вершину. Здесь было заметно прохладнее, чем внизу.
По темному небу одна за другою неслись тяжелые тучи, вдалеке шумела
пучина, а впереди темнели старые, поросшие кустарником руины...
угадывались в траве, только одна из башен - огромный, сложенный из грубо
околотого сланца донжон - возвышалась на самой вершине. Черные окна были
пусты: люди давно покинули мертвую крепость...
часто видел в Крыму такие развалины. Ничего удивительного, что
чернобородый Гуаско устроил здесь стоянку своего отряда. Но все же
Ростислав надеялся на что-то иное...
рухнут самые прочные стены, навеки погаснут окна, и там, где шумела
пиршественная зала, вырастет чертополох...
лицо скривилось в усмешке:
вам хоромы, а привел на пепелище. Но не спешите. Мы еще не приехали...
подземные казематы, где таинственный генуэзец устроил себе убежище. Чезаре
невозмутимо держал путь прямо туда, где среди редкого кустарника еле
угадывались остатки того, что когда-то было воротами...
Ростислав кивнул и ударил черного коня каблуком. Теперь он ехал бок о бок
с генуэзцем.
отдохнуть среди развалин? - в голосе звучал непонятный Арцеулову сарказм.
но сейчас было не до остроумия. Он уже был готов согласно кивнуть, и вдруг
запоздалая мысль отрезвила его, заставив дернуть за поводья. Деревянные
таблички! Они остались там, на берегу, в вещевом мешке! Он даже не
вспомнил о них!
иного выхода не было. - Я... Мне надо назад. Я кое-что забыл...
Наверное, вы забыли что-то очень ценное, если сумели об этом вспомнить в
такую минуту... Но не волнуйтесь.
подъехал к ним. Молчаливо поклонившись, он передал Ростиславу его вещи: не
только мешок, но и револьвер, нож и даже пустой карабин одного из
повстанцев. Арцеулов поблагодарил, но Гуаско лишь дернул подбородком:
узнать кое-что важное. Мы еще поговорим об этом. А сейчас - вперед! Добро
пожаловать в Пастушью Крепость - замок ди Гуаско!
мертвых камней, поросших травой и кустарником. Арцеулов вздрогнул, но
генуэзец уже тронул коня шпорой. Копыта переступили почти неразличимую
черту, когда-то бывшую границей замковых стен...
ночное море на горизонте. Вокруг был камень - и лишь узкий проход с
низкими гулкими сводами, по которому с трудом могли проехать двое. Кони
спокойно продолжали путь, но Ростислав невольно отшатнулся. Он понял,
почему Гуаско советовал ехать рядом.
похожее на глубокий ров.
когда мы ступили на мостик, я просил вас ехать поблизости. Неудобно, зато
здесь можно задержать целую армию.
освещенный факелами, кончился, они выезжали на площадку - туда, где их
должны встретить поросшие травой руины и одинокий силуэт обезглавленной
мертвой башни...
свет факелов упал на мощный квадрат высоких стен, сложенных из тщательно
подогнанных блоков. По углам возвышались зубчатые башенки, а впереди
высился донжон - огромный, раза в два выше, чем казался раньше. В окнах
горел свет, а перед входом ровными рядами выстроились арбалетчики в черных
латах и слуги в пестрых ливреях. Вновь загремели трубы. Дверь - высокая,
окованная железом - отворилась, и на каменное крыльцо выступили двое юных
пажей. Вслед за ними из дверей вышел высокий молодой человек в ярких,
странных одеждах, безбородый, в маленькой круглой шапочке. Золотистые
волосы вились по плечам, юное лицо с любопытством смотрело на прибывших.
разберемся..."
ловко спрыгнул с коня, бросив поводья подскочившему пажу, и обернулся к
Ростиславу:
улыбнулся:
надо держаться... Итак, еще один итальянец - на этот раз Гонзальво...
нам Рыцарь Востока...
Гор?
Ростислав - просто гость.
Ростислав устал. Все разговоры - потом...
но сознание отказывалось фиксировать происходящее. Перед ним оказался
коридор, ярко освещенный, но не факелами, а странными чадящими лампами.
Доспехи на стенах, застывшие слуги в пышных ливреях... Наверно, его
шатнуло, потому что кто-то подхватил его под локти и, вежливо поддерживая,
повел куда-то вперед.
сочувствия голос хозяина. - Но все-таки советую что-нибудь поесть...
Спокойной ночи, сеньор Ростислав...
балдахин, завешанные гобеленами стены - и тут пол стал уходить из-под ног.
Он почувствовал что-то мягкое под щекой, вздохнул - и провалился в
глубокое, темное беспамятство...
вечность, он даже успел испугаться, что не сумеет проснуться. Но вечность
все же кончилась. Разбудил голод странное ощущение пустоты во всем теле и
ноющая боль под сердцем...
вымотали его последние дни, память все же работала. Он хорошо помнил, что
упал на кровать, как был - в мокрой грязной шинели и сапогах. Но теперь на
нем не было ничего, кроме ночной шелковой рубашки и странного колпака на
голове. Вокруг стояла тьма. Он удивился, затем испугался, и лишь потом
сообразил. Балдахин, накрывавший кровать, словно шатер! Стало весело и
немного неловко. Значит, так жили - вернее, живут - господа благородные
рыцари! Что ж, удобно. То-то бы высказался краснопузый Степа!
подали широкие, с вышивкой полотенца, а затем облачили - иного слова
Арцеулов подобрать не мог - в нечто странное: рубашка с широкими рукавами,
штаны, похожие на шаровары, пояс, узкие, с длинными носами башмаки. Все
это - цветное, шитое чем-то блестящим. Чувство неловкости усилилось, и
Арцеулов вновь вспомнил непримиримого Степу.
ни поднос, ни даже сами блюда его не интересовали. Ростислав глотал все
подряд, запивая чем-то теплым, пахнущим мускусом, из тяжелого серебряного
кубка. Жизнь брала свое: к нему возвращались силы, а вместе с ними -
любопытство...
камином. Каменный пол был устлан коврами, такие же ковры висели на стенах.
Чезаре ди Гуаско сидел в глубоком кресле, просматривая обширный манускрипт
в тяжелом кожаном переплете. Гонзальво, пристроившись на небольшой
скамейке, рассеяно перебирал струны испанской гитары.