торговцы мясом - прямо на улицах торговали окровавленными поросячьими
тушами, свиными и коровьими головами, кроличьими окорочками и целыми
связками битой птицы. Эгерта мутило, когда взгляд его случайно падал на
равнодушную безглазую морду, насаженную для продажи на железный штырь.
вглядываясь во все обращенные к нему лица, он несколько раз вздрагивал,
обливался потом и кидался вперед - и каждый раз, обознавшись,
останавливался, чтобы успокоить дыхание и унять бешено колотящееся сердце.
перекликаясь, горничные протягивали из окна в окно гирлянды, развешивали
на ветру ленточки и флаги, выставляли на подоконники клетки с певчими
птицами и до блеска драили мостовую. Завидев в конце улицы серый плащ с
капюшоном, Эгерт нырнул в боковую улочку и прижался к стене.
Вымокший до нитки, голодный и усталый, Эгерт решил, что взялся за дело
неправильно - просто блуждая по улицам, он не найдет Скитальца. Надо было
собраться с мыслями и представить, где человек, накануне явившийся в
город, может оказаться скорее всего.
постоялые дворы. Кое-где на него косились, кое-где сразу же принимались
гнать - мучаясь страхом, он вынимал из кармана монетку и через силу
расспрашивал служителей и постояльцев о высоком, пожилом приезжем с
прозрачными глазами без ресниц.
даже номер, в котором, по уверению горничных и слуг, остановился искомый
высокий старик. Всякий раз замирая, Эгерт стучал в гостиничные двери и
получал приглашение войти, а войдя, сразу же вынужден был извиняться,
признавать ошибку и убираться прочь.
служителя Лаш, Солль вернулся на главную площадь. Тут вовсю стучали топоры
и визжали пилы - против здания городского суда с казненной куклой у входа
сооружали широкий эшафот.
открывающей праздник Премноголикования; деловитых плотников стаей окружали
мальчишки - им было безумно любопытно, они наперебой спешили помочь и
пособить, а если кому-то доверяли подержать молоток - гордости счастливца
не было границ.
освобожден от заклятия, а значит, храбр и хладнокровен. Сгущались сумерки,
уставший было дождик зарядил опять, и Солль, чьи силы иссякли внезапно и
до конца, потащился в университет.
увидел высокого, достаточно пожилого человека в видавшей виды куртке и со
шпагой у пояса; расплатившись с торговцем, продавшим ему, по-видимому,
пряжку для перевязи, высокий неспешно двинулся по улице - и Эгерт, боясь
обознаться, боясь потерять старика из виду, боясь замешкаться и опоздать,
кинулся следом.
бранили, отталкивали в сторону - но, стараясь не выпускать из виду
широкополую шляпу высокого, Эгерт с настойчивостью маньяка рвался за ним
вдогонку.
догнав его, Солль из последних сил выдохнул:
схватиться за рукав кожаной куртки - но не посмел, а только прохрипел
просительно:
сильного молодого человека с бледным перекошенным лицом.
издали; это был обыкновенный добропорядочный горожанин, который и
шпагу-то, наверное, носил лишь из уважения к поколениям достаточно
благородных предков.
улицу своден; хищные старухи кинулись на него, как на лакомую добычу, и
Солль едва вырвался из их цепких приглашающих рук.
убедившись, что Скитальца здесь нет, он преодолевал соблазн присесть и
перекусить - у него и денег-то не было - и вместо этого торопился дальше;
в небольшом кабачке под названием "Стальная ворона" ему случилось
напороться на выпивающих и беседующих служителей Лаш.
опущенных капюшонов; опомнившись уже на улице, он дал себе зарок впредь
быть осторожнее.
декану: не смог бы тот указать местопребывание Скитальца поточнее?
Но над Скитальцем моей власти нет ни на волосок - поэтому мне не найти
его, если только он сам не захочет обнаружить себя... Он еще в городе -
это говорю вам точно, и пробудет, очевидно, весь день праздника, но не
дольше... Спешите, Солль, спешите. Я не помогу вам.
подобно больному старцу, Эгерт брел от дома к дому, вглядываясь в лица
прохожих. Под вечер вдоль стен уже валялись в блаженных позах первые
пьяные, и увешанные лохмотьями нищие подбирались к ним украдкой, как
шакалы к добыче, желая вытряхнуть из карманов пропойц последние оставшиеся
там деньги.
смотрел на уличного мальчишку, который задумчиво раскручивал на веревке
привязанную за хвост дохлую крысу. Крыса, очевидно по случаю праздника,
повязана была синей ленточкой.
приостановился, оглянувшись; уже не имея сил бояться, Солль повернул
голову.
черточек видал прорезанное вертикальными морщинами лицо, выпуклые
прозрачные глаза, холодные, вопросительные, кожистые веки, лишенные
ресниц, узкий рот с опущенными уголками... Постояв так долю секунды,
Скиталец медленно повернулся и двинулся прочь.
рванувшись, он бросился вдогонку - но, как во сне, ватные ноги спотыкались
и не желали идти. Скиталец уходил не торопясь - но очень быстро, Эгерт уже
бежал, когда чья-то цепкая рука схватила его за воротник.
рука не желала разжиматься, и над ухом он услышал смех.
сжимающего его воротник, он сразу и не узнал.
встретились-таки, ты подумай!
пуговицами, а нашивка лейтенанта занимала, казалось, половину груди;
сопровождающие его тоже были гуардами - один Бонифор, а другой незнакомый
Соллю, некий молодой человек с маленькими усиками.
Карвер.
поднес к его лицу увесистый кулак в перчатке:
того, чтобы просто так выпустить...
обезьянку на ярмарке; Бонифор протянул удивленно:
Карвер.
страх парализует его, парализует до последней жилки. Бонифор оскалился и
провел пальцем по лезвию; Карвер похлопал Эгерта по плечу:
лишен прилюдно, перед строем, шпагу против тебя обнажать никто не
станет... По лицу тебя съездить - это да, можно... Еще выпороть можно, ты
уж извини... Это неприятно, конечно... Но зато оч-чень воспитательно, да?
пройдено, - он ухмыльнулся, и Эгерт испугался этой ухмылки больше, нежели
обнаженной шпаги.
поликовать как раз и не доведется... Дезертир ты, Солль, со службы сбежал
позорным образом, мундир осрамил; велено нам тебя найти, отловить и пред
очи представить, а там уже видно будет...
держали Эгерта за локти, в чем, собственно, и надобности не было, потому
что страх связывал Эгерта крепче стальной цепи.