Чтение 43–й страницы книги ~Бульдоги под ковром~

Для настоящего книголюба невозможно придумать более сильный наркотик,
и Андрей, особенно поначалу, проводил в галереях библиотеки сутки
напролет, выискивая в памяти какой-нибудь совершенно немыслимый раритет и
немедленно убеждаясь, что да, наличествует, новехонький, словно вчера из
типографии.

Но все равно присутствовал здесь элемент очередного фокуса Замка.
Как, впрочем, и во всем остальном. Новиков даже не мог понять, существует
ли библиотека объективно или она возникает в материальном виде, лишь когда
кто-то собирается ею воспользоваться? И существует ли она вся целиком или
только те ее секторы, которые нужны в данный момент? Однажды он попытался
это выяснить экспериментально, и часа четыре все дальше и дальше
углублялся в бесконечную перспективу залов, пока не понял бессмысленности
своей затеи.

Свернув в боковой коридор, он из области русскоязычия попал в такую
же точно анфиладу, заполненную бесчисленными томами на английском. Свернул
наугад еще раз, прошел четыре блока, увидел экзотические, нечитаемые
литеры. Может - хинди, а может - санскрит.

"На мотоцикле, что ли, поездить? - подумалось тогда ему, - добраться
однажды до секторов узелкового письма..."

И еще одно интересное открытие сделал Новиков - любая разыскиваемая
книга обязательно оказывалась совсем рядом от того терминала, которым он в
данный момент пользовался. В одном из смежных блоков. Такая
демонстративная предупредительность библиотеки тоже раздражала. В
очередной раз намекая на то, что его здесь дурачат.

Работа близилась к финишу. Сегодня Андрей надеялся завершить
комплектование судовой библиотеки. Теоретически возможно было перенести на
"Валгаллу" содержимое книгохранилища полностью; но даже если отвлечься от
реальной вместимости судна, девяносто процентов здешних фондов не
потребуются на практике никому и никогда.

И, следуя заданной программе, компьютер отбирал лишь безусловно
необходимую литературу на русском и английском, переводил содержание книг
на специальные, форзейлианские, немыслимой емкости кристаллы, чтобы потом,
на корабле, в случае необходимости вновь придать им первоначальный облик.

От мелькания по экрану бесконечных строчек с заглавиями сканированных
книг Новиков смертельно устал, вернее отупел. Вяло пережевывая бутерброд,
он подумывал, что лучше: дождаться конца программы или плюнуть, разыскать
Шульгина и уехать "домой".

Настроение к ночи у него совсем испортилось. Такое впечатление, что
он заболевает. Еще и симптомы не определились, а как-то нудно, словно бы
поламывает, познабливает, и пища приобрела вкус старой ваты. Воздух в
помещении неподвижный, а кажется, будто сквозит, мурашки по спине бегают,
кожа на лице приобрела нездоровую чувствительность.

А теперь добавился смутный, беспричинный страх. Андрей знал, что при
некоторых болезнях страх, тоска, депрессия - сопутствующие симптомы, но от
такого знания легче не становилось. Все-таки, наверное, лучше уехать. В
своей каюте, под теплым одеялом, да после чарки "тройной перцовой"
наверняка полегчает.

Прикрыв отказывающиеся читать слишком яркие строчки глаза, Новиков,
на грани восприятия, уловил вдали посторонний звук. Равномерное
потрескивание и поскрипывание, словно бы тяжелые шаги по рассохшемуся
паркету.

Вначале ему подумалось, что это Шульгин, закончив свои дела в
оружейной мастерской, сам догадался зайти сюда, потрепаться или пригласить
на вечернюю рюмку.

Но и темп шагов был совершенно не Сашкин - уж его-то походку он знал
великолепно, и паркет в библиотеке лежал мертво, какие там скрипы...

И вдруг ему стало по-настоящему жутко. Как не было, пожалуй, никогда
в жизни. Уже не мурашки - сильнейший ледяной озноб прокатился по телу, и
спазм сжал горло. А с чего бы? Кроме Шульгина и Антона, в Замке не было и
быть не могло ни единой души. Новиков прикусил губу и встал. Сделал шаг к
арочному проему - чего проще, выйти и посмотреть. Несмотря на волевое
усилие, страх не отпустил - совершенно детский страх, будто в пять лет
очутился один в холодном и темном подвале.

А каково тут было Воронцову, действительно одному в самый первый
день?

За спиной часто запищал компьютер. Программа наконец закончилась.
Машинально он взял из гнезда длинную и тяжелую, чуть теплую на ощупь
кассету с кристаллами, сунул в карман. И на него обрушилась новая волна
страха. В этом кармане он всегда носил пистолет. И секунду назад собирался
его достать. А теперь его не было. Почти тут же он вспомнил, что утром
надел новую куртку, а "Вальтер" оставил в джинсовой...

"Надо бы, как на Валгалле, в кобуре носить..." - запоздало посетовал
Новиков, не слишком понимая, чем бы ему сейчас помог пистолет. Но помог
бы, нет - второй вопрос, сейчас же его вообще не было.

Сам себя презирая за омерзительную трусость, Андрей выглянул в
коридор. Чтобы убедиться, что звук шагов - а теперь в этом не было
сомнения - имеет вполне рациональное объяснение.

Выглянул... Как раз в тот момент, когда из-за ближайшего поворота
возникло кошмарное видение.

Материализованный монстр из американского фильма ужасов, похожий
одновременно на двухметровую, покрытую зеленовато-серой жабьей кожей
гориллу и на распухший, многодневный уже труп утопленника. Перед чудовищем
катилась волна ледяной, тошнотворно-удушающей вони.

Секундного ступора оказалось достаточно, чтобы омерзительное существо
тоже увидело Новикова, зафиксировало на нем свои мертвые, как у вареного
осетра, глаза - каждый глаз размером с крупное куриное яйцо - чуть присело
и метнулось вперед!

Какой-то частью сознания понимая, что в реальности такого просто не
может быть, что явление это совсем из другого логического ряда, куда ближе
к галлюцинации, чем к невероятной, но рационально объяснимой сущности
Замка, Андрей отнюдь не готов был проверить это на себе.

Он не помнил, вскрикнул ли сам, издало ли какой-нибудь звук чудовище,
или все происходило в тишине. Подчиняясь атавистическому инстинкту: видишь
незнакомое и страшное - беги, Новиков метнулся в свой отсек. Монстр, с
места взяв спринтерское ускорение, - следом.

Проносясь вдоль книжных полок, Андрей тщетно пытался увидеть хоть
что-то, похожее на оружие. Увы! Здесь не было даже хорошего, тяжелого
дубового стула. Добежать до очередного отсека и швырнуть в "гориллу"
креслом? Не успеть - топот, сопенье и хлюпанье преследователя слышались
совсем близко, шагах в десяти-пятнадцати за спиной.

Но, кажется, дистанцию пока держать удается. Спортсменом Андрей
всегда был неплохим. Километра три такой темп он удержит, если монстр идет
на пределе своих возможностей.

Постепенно к Новикову возвращались хладнокровие и здравый смысл.
Наверное, его первобытным предкам не раз приходилось спасаться бегством от
всяких там саблезубых тигров и прочей пакости и, раз сам он существует,
как-то его пра-пра-пращуры выкручивались. И передали ему необходимые в
таких случаях стереотипы поведения. Решение пришло внезапно. Оглянувшись,
чтобы оценить резерв времени. Новиков высоко подпрыгнул, ухватился за одну
из стоек пятиметрового стеллажа и что было сил рванул ее на себя, упершись
ногами в соседнюю секцию...

К счастью, никаких дополнительных креплений стеллажи не имели. Андрей
почувствовал, как уставленная несколькими сотнями томов секция начинает
наклоняться, оттолкнулся вбок, еще добавив импульса и, приземляясь,
увидел, как книжная стена обрушивается на сократившего разрыв монстра.

Идея оказалась плодотворной. Рыча от напряжения и яростного восторга.
Новиков валил полки одну за другой с обеих сторон прохода, и через
несколько минут завалы книг и торчащих во все стороны полированных брусьев
надежно преградили путь чудовищу. "Бензинчику бы счас!" в боевом азарте
разохотился Новиков. Но бензину взяться было неоткуда, а внутри завала
обозначилось зловещее шевеление. Явно не похожее на галлюцинацию существо
продиралось вверх.

Но теперь времени в запасе было достаточно, а за углом близкого уже
поперечного коридора находилась дверь лифта. Однако те секунды, что
Новиков ждал, пока раздвинутся створки лифта, стоили, наверное, еще многих
тысяч безвозвратно сожженных нервных клеток, потому что с другой стороны
галереи тоже донесся топот, хрюканье, утробный рык. Судя по звукам, к
чудовищу спешила подмога.

А деваться из тупика с голыми стенами было окончательно некуда.

"Пожарный щит полагается в таких местах иметь, - подумал Андрей,
когда за ним наконец закрылись двери и лифт начал бесшумный взлет сквозь
этажи. - Однако помог бы мне огнетушитель, топор, даже железный багор -
ба-альшой вопрос!.."

...Шульгин, по обыкновению последних дней, возился в оружейной
мастерской, воплощая в жизнь очередную идею. В предвидении ухода в мир
иной - не в прямом, конечно, смысле, а за пределы Замка с его
возможностями - он задался целью изобрести автоматический карабин
небывалых характеристик, словно мало ему было тех сотен образцов, что
имелись в его полном распоряжении. Да что там сотен, счет шел, пожалуй, на
тысячи, потому что к так называемой мастерской примыкали общие сводчатые
залы, такие, как в ленинградском Артиллерийском музее, а там, в деревянных
пирамидах, застекленных шкафах и стендах стояли и лежали винтовки,
автоматы, пистолеты-пулеметы, просто пистолеты и револьверы всех типов,
марок, систем и модификаций, когда и где-либо изготовленные на Земле
заводским способом с момента изобретения унитарного патрона. Но в отличие
от обыкновенного музея, где оружие выглядит мертвым, и не только по
причине просверленных стволов и варварски пропиленных патронников, здешнее
было живым на сто процентов - новеньким, как положено, смазанным и
снабженным необходимым на первый случай комплектом боеприпасов.

Немного нашлось бы мужчин любого возраста, чье сердце не дрогнуло бы