куда-то спешит.
позвонить среди ночи и поднять на ноги.
и снял трубку. Когда меня узнали, поднялся восторженный вопль. Сколько
лет, сколько зим! Ты чего таился? Ты чего молчал? Зазнался? Не хочет
знаться!
тут же перебивает. То сообщает, какая у него семья - дочь, жена и мама
старая, ей уже девяносто лет, а еще командует в доме, то что делается, что
делается!..
того, кто записал в тетрадь характерные приметы генерала - командира
дивизии, и полковника - начальника штаба? Ты тогда выступал солидно, мне
очень, очень нравилось. Я потом в гражданке с тебя пример в комсомоле
брал. Аргумент твой: говоришь, может, он писателем будет - прошел же! А
сам уже тогда повесть строчил!
мне - не только в соседке.
меня дело к тебе!
выложил напрямую: - Ты знаешь, у меня кое-какие материалы есть по делу
пограничной заставы. Особенно по Шугову. Ты же, говорят, по капельке
собираешь их. Говорят, уж гора у тебя этих документов.
себе. На его удачу, всегда штопором сидящая на своей жилплощади Юлечка
Аврамовна в тот вечер "смоталась", как она говорит, "к старому любовничку,
психиатру и сексопатологу", на свиданку. И я еще раз после того, как
разбросали быстренько по столу закуску и выпивку, потерял бдительность,
когда после двух рюмок Кравцову приспичило почему-то звонить.
(вообще он был рыхлым, как неутоптанный снег), - я вовсе забыл позвонить
Зоеньке! Ой, ой, что будет!
играет.
наших девчонок... Помнишь, к нам портнихи приехали в военторг? После
техникума? Ты все забыл... Ой, разреши брякнуть?
недолго не говорят с любимой женщиной. Я вышел в коридор сразу же, лишь
что-то заподозрил. Он бросил трубку на рычажок и, собирая свои какие-то
бумажки с общего столика квартиры в коммуналке, смотрел мимо меня.
номер телефона. Неужели, - подумал я, - он забыл номер телефона
собственной квартиры?) в задний карман брюк, он прошел мимо меня и занял
не свое, а пустое место за столом. Я мельком глянул на него, он почему-то
волновался. Я почувствовал тревогу. У меня всегда это предчувствие
срабатывает.
понял! Я позвонил своему другу, заместителю главного редактора.
он - ну и что? Говорю: "Дома"... Опять: "Ну и что?" Понимаешь, все
склеротики! Такая жизнь пошла... Обещал вечером привалить. Мы с ним книжку
пишем об одном известном генерале!.. Вот жизнь!
тобой выкаблучивались! Не знаю, как перед тобой, а передо мной даже
лейтенанты-комсомольцы на цырлах стояли!
знали, как принципиального человека. Я жестокостью не обладал, но мог
сказать нужное.
жалко было. Ты тогда был зеленый, прямой, негнущийся. - У него была,
оказывается, манера ехидничать.
открывается наш дверной замок. Я приподнялся.
квадратный. Он был одет в джинсовку, модную, но чуть поношенную. Это я
сразу увидел.
Один нахально взял бутылку, налил рюмку, ткнул вилкой огурец, выпил и стал
смачно жевать.
- Не пропадать же добру! - Он налил полный фужер. - Буду в отключке, -
покосился на парня, который все дожевывал после рюмки огурец, - следи,
чтобы не прибил.
работа?
стоишь?
тебе обрисую обстановку. Я тут вроде старший. Позиция такая... Мы здесь по
тому самому делу, которое начиналось еще тамочки. Ну ты помнишь, где
начиналось... Если в двух словах, значит, так! Ты приносишь все бумажонки
сюда, на стол. Додостаешь водочки. Мы все - и ты тоже - пьем. И айда в
подполье. Ты в койку, а мы несем документики тому, кому они очченно
нужные!
искру оптимизма в этой начавшейся игре.
кя-ге-бе!
мощный удар в челюсть. Но я был бы не из запасного полка, где приходилось
защищаться и при значительном меньшинстве. Кравцову в ответ был мой мощный
толчок правой в живот, моя нога машинально была подставлена (левая) под
ноги противника, он повалился назад и я догнал его левой, ударил в висок.
бил в молодости, у солдатского нужника мужика, который хотел отобрать
новый матрац у моего друга. Амбал охнул, я успел схватить, когда он, обняв
живот, стал приседать, за его волосы и пару раз столкнуть его онемевшую,
буйную головушку с моим коленом. С другими парнями было проще, потому что
они выпутывались из-за стола, а я брызнул им в их наглые морды уксуса,
всегда у меня стоявшего для лучка, уж коль пьется рюмка.
ботиночком, он лежал при этом, и, подняв трубку, заорал:
не спуталась с Ковалевым да Кагебе. Гебешники уродуются на работе!
их и учат.
пинали, как потом оставили в одиночестве, как Юлечка Аврамовна не могла
открыть наш замок своим ключом, как подоспел, наконец, мой славный друг -
заместитель редактора, как они "выперли" двери...
бы его побрал! Он стоял надо мной на коленях. Видимо, только что тер мне
виски нашатырным спиртом, давал нюхать этот спирт.
сын! Если думаешь, что идет гласность и перестройка... То ты - идиот!