Чтение 43–й страницы книги ~Каллисто~

чтобы каллистяне были в курсе того, что в них писалось. Диверсия на
звездолете и ранение Вьеньяня были в центре внимания мировой печати.
Подавляющее большинство газет осуждали совершенное преступление и помещали
на своих страницах протесты и негодующие письма Академий, научных институтов
и обществ, учащейся молодежи всех стран и отдельных крупных ученых.
Покушение на гостей Земли вызвало бурю негодования во всем мире. Но были и
такие газеты, которые использовали сообщение о диверсии для клеветнических
выпадов по адресу Советского Союза, и именно об этих газетах и говорил
Диегонь.

Оставаться в лагере больше было нельзя. Осень вступала в свои права.
"Иностранный лагерь" уже ликвидировался. Некоторые его обитатели переехали в
Москву, чтобы там продолжать работу, другие вернулись на родину. Пора было
всем уезжать отсюда.

Куприянов собрал совет, на котором присутствовали все каллистяне и члены
экспедиции. Было решено переехать в Москву утром шестнадцатого числа.

- А вы, Николай Николаевич, - спросил Широков, зайдя вечером в палатку
секретаря обкома, - неужели нам придется расстаться с вами?

- А зачем я вам?

- Вы поедете в Москву? - радостно спросил Широков, увидя в глазах своего
собеседника лукавые огоньки.

- К сожалению, - шутливо ответил Козловский. - Такова уж моя горькая
участь. Моя жена и то уж ворчит.

- Вы так полюбили каллистян, - сказал Широков. - Мне очень жаль, что вы
не можете сами говорить с ними. Почему вы не учитесь их языку?

- Я его немного знаю, - по-каллистянски ответил Козловский.

Он весело рассмеялся, видя изумление Широкова.

- Этот язык дается мне трудно. Не то, что вам. Но я им обязательно
овладею. Я хочу прочесть книги, которые они оставят на Земле, а когда
звездолет прилетит вторично, я буду говорить с ними. Я твердо решил дожить
до этого.

- Если бы я знал, - сказал Широков, - то помог бы вам.

- Мне помогал Лежнев. И не только мне. Еще один член нашей экспедиции
изучает язык Каллисто.

- Кто?

- А этого я вам пока не скажу. Узнаете в свое время.

На следующий день погода окончательно испортилась. Весь день шел дождь.
Земля стала мокрой, вязкой, и звездоплаватели были вынуждены надеть земную
обувь. Их легкие туфли, похожие на сандалии, были совершенно негодны в этих
условиях.

Последние две ночи каллистяне провели на звездолете. Они хотели
проститься со своим кораблем, на котором провели одиннадцать лет.

Утром шестнадцатого числа вертолет совершил последний рейс на вершину
шара. Корабль оставался под охраной полка Черепанова. Вскоре его должны были
сменить другие части.

По распоряжению Куприянова звездолет окружали высокой оградой. Со
вчерашнего дня автомашины подвозили в лагерь бревна и доски.

Не только каллистяне, но и люди с грустью смотрели на покидаемый корабль.
С ним были связаны незабываемые минуты. Но никто не сомневался, что
обреченный на неподвижность звездолет рано или поздно снова будет готов к
стремительному полету в межзвездных просторах; что придет время - и люди
проводят своих гостей обратно на родину. Могучая техника Советского Союза
справится с поставленной перед ней задачей.

Внутри корабля, за толстыми двойными стенами, оставалось лежать тело
человека, пытавшегося навеки остановить сердце металлического гиганта. Труп
будет лежать там до тех пор, пока инженеры не сумеют открыть двери и
выбросить его оттуда.

Было неприятно сознавать, что звездолет - замечательное создание разума
далекой Каллисто - является сейчас не чем иным, как временным гробом, но
приходилось свыкнуться с этой мыслью. Изменить пока ничего было нельзя.

Лагерь представлял собой унылую картину. Мокрые палатки стояли
"нахохлившись". Всюду были лужи и невылазная грязь.

Куприянов предложил перебраться на аэродром с помощью вертолета, и это
предложение было с удовольствием принято всеми. Путешествие в автомобилях по
размытой дороге предвещало мало приятного. Вертолет мог за пять рейсов
перебросить всех.

Первыми улетели иностранцы, Широков и Штерн. Кинооператор просил взять
его в последний рейс, так как хотел снять отъезд каллистян из лагеря.

Последними вылетели Куприянов, Козловский и кинооператор.

Подполковник Черепанов и его офицеры с грустной завистью провожали их.

- Это были незабываемые дни, - сказал капитан Васильев.

Куприянов снова не узнал поля, на котором когда-то опустились их
самолеты. Перед ним был современный, прекрасно оборудованный аэродром с
бетонными дорожками.

Самолеты, прилетевшие за ними из Москвы, уже ждали.

- Нам бы хотелось еще раз взглянуть на корабль, - сказал Диегонь.

- Обязательно! - ответил Куприянов, когда ему перевели эту просьбу. - Я
скажу летчикам, чтобы они пролетели над звездолетом.

В Москву улетало двадцать семь человек; десять каллистян, шестеро
иностранцев, Козловский, кинооператор и девять членов экспедиции. Профессор
Смирнов улетел накануне. Его вызвали в Москву телефонограммой.

В Москве их ждали.

Столица Советского Союза готовилась встретить гостей Земли.

В городе находились многочисленные делегации со всех концов страны.

Академик Неверов вчера позвонил в лагерь и сообщил Куприянову, что
вечером в день приезда звездоплаватели будут приняты Председателем Совета
Министров и секретарем ЦК КПСС.

ПЕТР ШИРОКОВ

По предложению Штерна, каллистян поселили в обсерватории, так как это
было удобно во многих отношениях.

Широков и Ляо Сен, разумеется, были с ними. Приехав в Москву, они уже не
застали Мьеньоня и Ньяньиньга. Лежнев, оба инженера и сопровождающие их
земные ученые сразу после приезда и совещания у министра тяжелой
промышленности вылетели на Уральский металлургический комбинат.

Они не хотели терять ни одного часа дорогого для них времени. Пока
окончательно не выяснится, может ли техника СССР оказать им помощь,
каллистяне не могли быть спокойны.

В Кремле тепло и сердечно встретили жителей другой планеты. Дружеская
беседа продолжалась свыше трех часов.

Ляо Сену и в особенности Широкову пришлось много потрудиться, но они
справились со своей нелегкой задачей и обеспечили полное взаимопонимание.

- Мы покажем вам все, что вы захотите увидеть, - сказал председатель
Совета Министров. - Товарищ Куприянов об этом позаботится.

По вопросу, больше всего волнующему гостей, секретарь ЦК сказал:

- Я говорил сегодня по телефону с директором комбината. Они думают, что
месяца через три - четыре аппарат будет готов. Вы не должны ни о чем
беспокоиться. Все, что нужно, будет сделано, и вы вернетесь на Каллисто.

- Передайте нашу глубокую благодарность, - попросил Диегонь.

- Это и в наших интересах, - ответил секретарь ЦК. - Мы хотим, чтобы
общение обеих планет продолжалось и впредь. Например, было бы хорошо найти
способ обмена взаимной информацией. Это было бы полезно и для нас и для вас.

- Исключительно тяжелая проблема, - заметил Манаенко (все члены
экспедиции присутствовали на приеме). - Такое исполинское расстояние...

- Соединенные усилия технической мысли двух планет, - сказал на это
секретарь ЦК, - могут сделать даже невозможное возможным.

- Было бы полезно, чтобы люди побывали у нас, - сказал Синьг.

Широкову показалось, что при этих словах все каллистяне посмотрели на
него. Он смешался и покраснел. Ляо Сен перевел эту фразу за него.

Глава правительства улыбнулся.

- У нас есть основание предполагать, что ваше желание будет исполнено, -
ответил он.

Прием закончился около полуночи.

По просьбе каллистян, автомобили долго кружили по улицам Москвы.
Несколько раз москвичи узнавали пассажиров, и тогда вокруг машин мгновенно
собиралась огромная толпа. Приходилось останавливаться, переводить гостям
слова приветствия и их ответ. Долго не удавалось тронуться дальше.

Только в два часа ночи они, наконец, приехали в обсерваторию.

- Вы умеете встречать друзей, - сказал Диегонь. - Мне хочется надеяться,
что и нам предстоит удовольствие встречать на Каллисто людей Земли.

- Вы же слышали, что ответил вам наш Председатель, - сказал Ляо Сен. -
Это время настанет. Не правда ли, Петр Аркадьевич?

Широков не ответил и вышел из комнаты.

Он пошел к Вьеньяню. Каллистянский астроном сразу по приезде лег в
постель. Воздушное путешествие, долгий путь по Москве, когда автомобили
медленно продвигались по улицам, заполненным народом, вышедшим встречать
каллистян, волнение, вызванное, этой встречей, утомили его. Лечение Синьга
дало прямо волшебные результаты, но все же недавнее ранение сказалось, и
Вьеньянь даже не поехал в Кремль.

"У нас есть основания предполагать, что ваше желание будет исполнено", -
повторял про себя Широков слова Председателя Совета Министров. "Что он хотел
этим сказать? Неужели даже там, в Кремле, знают о моем желании?"

У постели Вьеньяня сидел Синьг. Он рассказывал своему товарищу о приеме в
Кремле. Широков услышал, как он сказал:

- Они полны уверенности, что смогут помочь нам.

- Так оно и будет! - Широков присел на край постели. - Как вы себя
чувствуете?

- Завтра Вьеньянь будет совершенно здоров, - ответил Синьг. - Все это
простое утомление.

- Какое впечатление на вас произвела Москва? - спросил Широков.