ним, не отрывая блестящих глаз от ее сверкающего тела.
Олега и Таргитая. Глаза ее стали угасать, а голос стал печальным:
набросились... Но если вы в дороге, то вам не надо будет стирать, варить,
убирать дом, рожать детей?
без особой надежды:
клятву.
только друг для друга, но не перед людьми.
сказал мирно:
все так светло и радостно, в лес темный, болотный, гадкий, укажешь нам то
болото, в котором живет Великий Упырь. Не вскидывай бровки, мы не совсем
сумасшедшие. Хотя, конечно, не совсем в здравом, это верно.
осталось, -- вам здесь не по себе, и вы здесь ничего не можете?
кусты, хотя и знал, что глупо. Ни одна берегиня не оставит свои крылья.
Будет годами терпеть мужское внимание, рожать, нянчить детей, готовить и
стирать, но как только он привыкнет, как только перестанет запирать ее
крылья...
бежали, берегиня шла даже медленнее Таргитая, тот наконец стал забегать
вперед и раздвигать перед ней кусты, одни ветки пригибал, чтобы она
переступила, другие поднимал на вытянутых руках, дабы она не склоняла
головы. Берегиня слабо улыбнулась парню, видела его восторженные глаза, и
хотя этот был самым чистым из этих трех животных, но все-таки оставался
животным...
темно-коричневый мох. Деревья становились все приземистее, болезненнее,
ветви торчали часто без листьев, голые и страшноватые.
брюшки отвисали, а когда Таргитай цапнул одну на лету, брюхо лопнуло,
словно наполненное гноем. Он долго на ходу наклонялся, рвал траву, вытирал
пальцы.
берегиней как тур, хотя мох под ногами уже прогибался, как молодой лед на
опасной реке.
хладнокровно. -- Мы уже давно прем над бездной.
него верст... нет, не чую.
были забрызганы жидкой грязью. Мрак нахмурился, а она сказала ровным
голосом:
дорога закрыта. А вы... вы как хотите. Для всех великий Род создал
правила, только для ничтожных людишек не стал стараться. Вы свободны пойти
дальше и утонуть в этой грязи.
вытащил ее крылья, начал расправлять перья. Еще не веря, она протянула
руку, он не отпрыгнул, дразнясь, не спрятал крылья за спину, даже не
укусил за протянутую руку.
туман на той стороне широкой поляны. По всей поляне, покрытой ровным
зеленым мхом, вздымались высокие мшистые кочки. Похоже, даже эти люди
знали, что пройти можно только по ним, а стоит чуть соступить -- тонкий
мох прорвется, а там холодная черная вода...
за спиной, преобразившаяся, медленно отступала, теперь в ее глазах были
страх и желание оказаться от них как можно дальше. Мрак успокаивающе
помахал рукой:
лебедя ноги кривые и кричит противно...
взлететь с разбега. Эти странные люди со странным ожиданием и надеждой
смотрели на темное гадостное болото, на нее внимания оскорбительно уже не
обращали.
пока не до плясок на лугу.
длинные стройные ноги. Пробежала несколько саженей, подпрыгнула. Крылья
подхватили ее гибкое стройное тело, понесли. На солнце ярко блеснули
серебряные перья, затем сверкающая фигурка на лебяжьих крыльях скрылась за
лесом.
я бы все равно летал. На землю бы только поесть да... Хоть то можно на
лету. Особенно, когда вы там внизу...
котором были недоумение и неприкрытая досада:
полсуток позже. Ну, торопимся, каждый миг на счету -- это понятно. Я
говорю, что если кому удается увидеть берегинь, да еще вот так... в реке,
уже считает себя счастливым на всю жизнь. Ему, говорят, потом всегда
везет, хотя это, конечно же, брехня. Но о таком счастливце рассказывают из
поколения в поколение. А если какому удается и вовсе крылья спереть, то
требует и девку в жены, и все, что за девку дадут... Словом, на дурику
хапает сколько сможет. А мы?
запоздалого сожаления. Мрак с интересом смотрел на помрачневшее лицо
волхва:
ты вроде бы еще не совсем пропащий.
мяса нажарю, если Мрак что-нибудь собьет. А ты полежи, отдохни, помысли. Я
тебе свою волчовку под голову положу. Хочешь, ноги укрою.
что уже языки высунули, будто за оленем целый день по чаще, по завалам, по
топкому болоту, где то одна топла, то другая вязла... У меня уже мыслей