всей головой с ее мозгами, если они есть. Но вот сердце... или то, что выше
и головы и сердца... оно говорит, что прав все-таки Фарамунд...
золото - плевать! Честь дороже.
пробираться через чащу. Дорогу здесь проложили недавно, явно же не поселяне,
чувствовалась рука чуть ли не римлянина: дорога шла ровно, по сторонам
спиленные деревья, все сгнившие до половины, явно спилены в один день.
можно было спрятать целое войско. Фарамунд велел лучникам схорониться за
поворотом, а остальные привычно попрятались за корягами, выворотнями,
укрылись за кустами. Птичий щебет затих, что выдавало расположение засады,
но люди сидели неподвижно, и снова над головами зачирикали птахи, а белки и
прочая мелочь начали носиться взад-вперед, роняя на плечи и сгорбленные
спины вышелушенные шишки.
каркнул вороном. Через некоторое время увидели, как по дороге бегом мчится
лохматый человек, дикий и заросший настолько, что его можно было принять за
худого облезлого медведя.
пускают в лес человек по десять. Из местных, что им служат. Так что они
сразу вас обнаружат...
готовы.
строю просто неуязвимы. Отряд в полста человек вроде бы невелик, но римляне
дерутся так, словно дерется один человек, наделенный силой пятидесяти, а в
схватке с людьми такой выучки можно положить целое войско.
на бросок тяжелого дротика. Фарамунду все время казалось, что в тумане
двигаются фигуры. Напряженные до ломоты глаза видели то всадников на конях,
то чудовищных зверей, то страшных толстых баб, словно бы вылепленных из
снега.
легкое движение под ногами. Земля начала мерно вздрагивать. Он со страхом и
восхищением понял, что римляне даже здесь, в диких чужих краях, не растеряли
это удивительное свойство римлян: шагать как один человек!
Громыхало поплевал на ладони и поудобнее перехватил молот. Вехульд двигал
мечом взад-вперед, проверяя, как ходит в ножнах, потом опомнился и застыл,
держа его перед собой острием вперед.
потемнело и стало похоже на морду разъяренного волка. Даже верхняя губа
приподнялась, показывая острые клыки. Уши дрогнули и слегка отодвинулись,
шея напряглась, а от нее жилы пошли вспучиваться по груди, плечам, и даже
друзьям стало страшно, когда человек на глазах превращается в безумца,
наделенного богами нечеловеческой силой.
Стена деревьев осталась далеко слева, а другая на целый полет стрелы справа,
здесь же ровная как доска земля вздрагивает от мерного топота, суровые лица
угрюмы, покрыты грязью из пота и пыли, но шлемы блестят ярко, так же
сверкают медные панцири, наконечники длинных копий, что несут в правой руке,
блестят и на металлических полосках щитов, что у каждого висит на левом
локте.
пращей камень. За спиной грохотали копыта. Фарамунд чувствовал, что натиск
молниеносен, место выбрал правильно, все сделал верно...
древка копий в землю, присели, укрывшись за щитами, справа и слева тоже
развернулись, готовые точно так же встретить неожиданное нападение с боков.
Только тыл был открыт, но там двигались тяжело груженые телеги, которые
сопровождала толпа воинов без копий, но зато прекрасно вооруженных для
схватки лицом к лицу.
завалился навзничь, пронзенный почти насквозь. Остальные держали копья
настолько крепко, словно те торчали из надвигающейся скалы. В то же время,
когда одни копья удерживали нападающих, другие слегка оттягивались назад, а
затем били со страшной силой коротко и зло, оставляя глубокие рваные раны.
римляне сражались в холодном презрительном молчании. Они даже словно не
сражались, а только удерживали нападающих на месте. Короткие движения копий
напоминали движения кожи коня, что время от времени дергается, брезгливо
сгоняя надоедливую муху.
грудь, третье метнулось к лицу старого воина, но он со словами "Вот
спасибо!" ухватился за копье, что помогло ему не свалиться с падающего коня.
Копье он выдернул, отшвырнул, а сам, схватившись за молот, пошел с грохотом
бить по щитам, разбивая их в щепы.
Вены и жилы страшно напряглись, он с поднятым мечом ринулся прямо на стену
щитов. Рядом с Фарамундом падали пронзенные копьями. Он в ярости рубил
огромным мечом выставленные копья, крушил, ревел как зверь. На него со
страхом и изумлением смотрели застывшие одинаковые лица, но это был все тот
же один человек с множеством лиц, и Фарамунд ощутил, как стыд начинает
вытеснять священную ярость.
Вехульд вышел из боя и с горсткой отважных зашел справа, но их и там
встретил лес копий. Римлян в пять раз меньше, но пока не видно, чтобы хоть
кто-то из них погиб, хотя явно же гибли, он сам убивал, начиная с броска
дротика...
телеги, как заметил Фарамунд, остановились и выстроились кругом. Если
римляне отступят за них, то оттуда уже не выбить, а они своими длинными
копьями перебьют их как кур...
Строй слегка колыхался, но не ломался. Некоторые из людей Фарамунда начали
обстреливать из луков, однако железные наконечники лишь щелкали о шлемы,
втыкались в щиты, но ни один из римлян не охнул, не завалился навзничь.
все стороны летели осколки древесной щепы и железные полоски, но римляне все
так же спокойно отступали перед его яростным натиском, почти не замечая его
ярости, его бешенства, а он не видел, чтобы кто-то падал от его меча.
длинными копьями в руках, готовые бить с высоты телег. Рядом с Фарамундом
Рикигур визжал как поросенок, его перекосило, он трясся, затем вдруг схватил
убитого воина, с которым столько пили и грабили вместе, швырнул на лес
копий, тут же подхватил тело еще одного сраженного и швырнул следом, а затем
и сам метнулся за павшими друзьями. Лес копий вонзился в тело первого, их
пригнуло к земле, еще пара копий ударила в летящее тело второго, тоже
опустились, а следом метнулся ревущий, как разъяренный медведь, Рикигур.
на дыбы и бросил следом за Рикигуром. Оба пошли расширять щель страшными
взмахами не по-римски длинных мечей. Следом ворвались Громыхало, Фюстель и
Шамич, он слышал их крики, ругань, в голове гремело от грохота железа по
железу.
не знал: своя или чужая кровь, им владело священное безумие, посылаемое
богами лучшим из воинов, они не чувствуют ран, а умирают на поле боя только
от усталости.
обреченность. Их копья изрубили, а короткие римские мечи бесполезны против
длинных мечей франков, закаленных, превращенных из сырого железа в прочную
сталь. С высоких седел Фарамунд, Громыхало, Вехульд, Унгардлик и все, кто
вломился в брешь, беспощадно рубили головы. Закаленная сталь рассекала
шлемы, как будто те были из глины.
Эриксон Стивен
Суворов Виктор
Березин Федор
Круз Андрей
Круз Андрей
Флинт Эрик