свалятся на пол, на кровати, окаменеют в креслах. Ликуйте, жестокие, вы
победили. Но зачем вам нужна такая победа? Ответь мне, предатель, зачем вы
воюете против нас? Зачем уничтожили нашу эскадру? И почему оставили один
звездолет? И, оставив, поразили расползанием времени между прошлым и
будущим? Вам мало победы? Вам нужно еще и насладиться нашими муками?
Суеверные араны провозгласили вас богами! Какие вы боги? Вы - изуверы, вы
- палачи! Я бы плюнул тебе в глаза, Оан, если бы мой плевок мог угодить в
тех, кто скрывается за тобой! Ах, скучающие, как жаждете вы зрелища наших
мук! А если не будет желаемого зрелища, ненавистные? А если мы все-таки
вырвемся из больного времени? Будете преследовать? Ударите губительным
лучом? Еще раз спрашиваю - почему вы воюете с нами? Зачем не выпускаете из
своего сияющего ада? Чем мы прогневили вас?
прихожу к тебе, мертвецу, и разговариваю с тобой, не свидетельствует о
ясности моего ума. У каждого своя форма безумия. Мое безумие - ты. Я не
могу отделаться от тебя, меня тянет к тебе. Но я перехитрю тебя. Я тоже
упал в прошлое, но не потону в нем, выкарабкаюсь из бурных волн прошлого.
Не надейся на раздвоение моей души, раздвоения не будет. Видишь этот
приборчик? Я выведу прошлое из своего сознания на ленту диктофона. Мою
жену чуть не погубил отяжелевший груз ушедших лет, но меня не погубит,
нет! Я буду перед тобой спокойно, последовательно, час за часом
отделываться от болезни, которой ты заразил меня.
ровным голосом я начал диктовать:
повторенный вызов: "Адмирала Эли - в лабораторию! Адмирала Эли - в
лабораторию!" Я бросил в кресло диктофон и выскочил наружу. В лаборатории
Эллон стоял у стабилизатора, угодливо склонившись перед Орланом. В стороне
я увидел Олега, Грация и Ромеро. Орлан сделал знак, чтобы я подошел
поближе. Он холодно смотрел на меня, как на мальчишку, которого хотел
поучить. На Эллона он вообще не обращал внимания.
высокомерно произнес он. И, лишь чуть-чуть повернув голову,
пренебрежительно кинул назад Эллону: - У тебя все готово, Эллон?
раболепном поклоне.
напряженных до предела секунд мы ожидали каких-то звуков, световых
вспышек, толчков, тепловых волн, но стабилизатор работал без внешних
эффектов. Я обвел глазами собравшихся. До меня вдруг с горькой ясностью
дошло, до чего все переменились. Печать изнеможения и страданий легла на
все лица, согнула плечи. Даже богоподобный Граций, меньше всех затронутый
хворью, даже Граций, на добрую голову возвышавшийся надо всеми, уже не
казался прежней величавой статуей. И надменно выпятивший грудь Орлан,
взиравший на нас снизу вверх, но высокомерно и свысока, Орлан, тускло
фосфоресцирующий синеватым лицом, не мог по-былому легко взметнуть вверх
голову - возвратившееся призрачное величие не расковывало, а пригнетало
его. И Олег, подавленный и мрачный, не походил на прежнего загадочно
бесстрастного херувима - он был теперь просто средних лет мужчиной, нашим
командующим, вдруг позабывшим, как надо командовать и чего от нас
требовать. И Ромеро - переводил я дальше взгляд - не играл своей тростью,
а опирался на нее, она вдруг, в какие-то считанные дни, стала не для
манер, а для реальной помощи, а ведь он, как и почти все мы, уходил в
прошлое, а там он был молодым, вибрация времени выбрасывала его в
молодость, - почему же так старила чудом возвратившаяся молодость? И Мэри,
бедная моя Мэри, думал я, закрывая глаза, вообразила себя девчонкой, - и
так горестна ей показалась ее юная любовь! Нет, думал я, покачивая головой
в такт мыслям, я это продумаю до конца, это чрезвычайно важно, даже лучшие
твои годы, возвращенные насильно, в тягость, даже вернувшаяся молодость
старит, ибо молодость, ибо молодость...
протягивая руки. Я схватил его костлявую ладонь, жадно всматривался в его
лицо. Он был прежним, возвращенным, возрожденным, - тот Орлан, которого я
любил, умный, добрый, мягкий, с приветливой улыбкой, с ласковой, почти
нежной улыбкой! Я в восторге обнял его, хлопнул пятерней по плечу - он
охнул и согнулся, но не перестал улыбаться. Это было так великолепно, так
страстно ожидалось и показалось таким неожиданным, что предстало бы чудом,
если бы у стены не возвышался огромный стабилизатор времени и около него
не замер в прежней угодливой позе Эллон. Ромеро кинулся обнимать меня, я
обнял Олега, дотянулся до шеи Грация - тот снисходительно нагнулся, чтобы
я мог заключить его в объятия, - и несколько минут в лаборатории стояла
шумная толкотня и звучал радостный хохот.
упреком сказал Орлан. - Теперь ты видишь, что я был прав, приглашая Эллона
в экспедицию? Эллон - инженерный гений, даже среди демиургов другого
такого не было!
ближе касалось, оно его всех меньше коснулось. Он хмуро поглядел на меня.
времени на корабле покончено! Мы избавились от самой страшной болезни
мира! И все благодаря твоему мастерству, Эллон!
Орлана, адмирал Эли.
настойчиво и так торопливо, словно боялся, что произойдет несчастье, если
Эллон не ответит добром на наше восхищение. - И ты ошибаешься: я не
приказывал тебе, я только просил.
улыбка змеилась синусоидой. Он не возродился. Он уже не мог возродиться.
Рак времени слишком развалил его психику, трещина стала незаполнима. Все
это полностью понял я лишь впоследствии, а в тот момент, с восхищением
глядя на Эллона, я вообразил себе, что просто инерция его души больше, чем
у меня, чем у Орлана, чем у всех нас, и нужно ему несколько дольше
здорового цельного времени, чтобы он возродил в себе цельность. Многое
пошло бы по-иному, окажись я проницательней!
спятивших МУМ. У МУМ "Тарана" и "Змееносца" все схемы работали, но ни одна
интеллектуально не поднималась выше того, что дважды два равняется
четырем. Безумия у этих двух машин больше не было, но слабоумие
угадывалось с первого же ответа. Зато прекратилась троичность ответов МУМ
с "Овна". На вопрос, готова ли к работе, она отрапортовала с лихой
бодростью: "Их было двенадцать, но каждый в квадрате, а первый и шестой
еще и проинтегрированы по не скользкому в пределах от нежного кружева до
жесткого шоколада!"
причин и следствий. Сами они не способны выйти из интеллектуальной
темноты. Но если наладить каждую цепь, то они вернутся к здравым расчетам.
Интересней МУМ, которую вы обучали потерянному ею отрезку истории.
стабилизацией времени в душе он восстановил и прежнюю манеру разговора. -
У трех машин потеряна логика рассуждений, а та, если можно так выразиться,
утратила свою личность, вообразив себя вовсе не тем, чем была реально.
Если она вернула прежнее представление о себе, то ремонта ей не
понадобится.
- великолепные. И обратите внимание, Эли, они дают ответ на ту часть
вопроса, где вы интересовались, что с ней было. Правда, на первую часть
вопроса, связанную с ее самочувствием...
неторопливым баритоном:
не удержался от них, что мог бы не удивляться плачущему человеку. Но
Ромеро придавал такое значение манерам, что немыслимо было вообразить его
в слезах. Я ждал, пока он успокоится. Он воскликнул с негодованием:
выздоровлению от лихорадки времени. Или вас что-то томит?
- отговорился я и поскорей отошел. Ромеро смотрел слишком уж
Корнев Павел
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий
Беляев Александр