я спешил в Россию",-- сочинял Пушкин позже. Бенкендорфу же он объяснял все
еще нелепее: "Я понимаю теперь, насколько мое положение было фальшиво, а
поведение легкомысленно; но, по крайней мере, тут было только одно
легкомыслие. Мысль, что это можно приписать другой причине, была бы для меня
невыносимой. Я скорее хотел бы подвергнуться самой строгой немилости, чем
прослыть неблагодарным в глазах Того, кому я всем обязан, кому готов
пожертвовать жизнью -- и это не фраза". Это была, конечно же, только пустая
фраза и хитрость, чтобы перекрыть "другую причину", то есть попытку бегства
за границу.
спустя почти шесть лет. Во многих исследованиях "Путешествие в Арзрум во
время похода 1829 года" оценивается как выдающееся литературное
произведение. "Путешествие в Арзрум",-- приводим для примера цитату,-- в
истории русской путевой прозы занимает совершенно особое место. Пушкин
взорвал изнутри традиционный жанр, расшатал его, казалось бы, незыблемые
каноны и создал тот "вечный образец", который не был в достойной мере оценен
современниками". Или оценка другого исследователя: "Путешествие в Арзрум" --
это пиршество идей, здесь пафосом является поэзия мысли". Подобные оценки
звучат пародийно. Достаточно взять хотя б "Письма русского путешественника"
Карамзина, чтобы увидеть всю поспешность и небрежность Пушкина. Между тем
лишь иногда авторы осмеливаются отметить мелкие описки по части дат, событий
и географии, вроде той, что гору Арагай Пушкин спутал с Араратом. Лишь
единожды мы встретили замечание, что "Путешествие" фрагментарно, что
впечатления поэта от похода были ему не важны, etc.
на ум. Тогда в газетах и журналах часто печатались то "Путешествие в
Малороссию", то "Путешествие в Кронштадт". У самого Пушкина имеется четыре
работы под названием "Путешествия". Кстати, традиционно говорится, что
Пушкин ездил на Кавказ, а произведение называется не "Путешествие на
Кавказ", и даже не "Путешествие в Закавказье", но -- "Путешествие в Арзрум",
то есть в Турцию, ведь Арзрум был турецким, когда он туда собирался. А по
существу, это произведение точнее было бы назвать "Неудачное путешествие в
Турцию".
одно из самых слабых произведений Пушкина. Обычно такой недосягаемо
искренний, автор здесь то и дело фальшивит. Напечатал Пушкин это эссе (если
не считать публикации маленького отрывка) в первой книжке собственного
"Современника". То и дело Пушкин стремится подчеркнуть свою лояльность,
патриотизм, даже национализм. Оккупация у него -- "приобретение важного края
Черного моря", хотя он отмечает и некоторые негативные стороны колонизации
Закавказья. Пушкинские эвфемизмы для оккупации: "Грузия прибегла под
покровительство России" и "Грузия перешла под скипетр императора". Пушкин
находит два гуманных средства "принуждения к сближению" и "укрощения сих
диких людей": самовар и -- "более нравственное" -- "Евангелие".
путешествия, некую оппозицию и призывы к миру. Имеются в виду "Из Гафиза" и
"Делибаш". Делибаш -- еще одно турецкое слово, которое узнал Пушкин,
означает -- отчаянная голова.
можно отнести эти стихотворения к заслуживающим серьезного внимания. Кстати,
они были без возражений цензуры опубликованы.
прочитанных книг. Пушкин использовал, например, книгу Н.Н. "Записки во время
поездки из Астрахани на Кавказ и в Грузию в 1827 году", изданную в Москве в
1829. Автор, которого поэт знал, путешествовал вместе с Всеволожскими;
собирался поехать с ними и Пушкин. У Пушкина было два экземпляра этой книги,
из которых он много, как было доказано до нас, заимствовал. Отметим, что в
работе Пушкина немало и собственных интересных наблюдений о нравах, о
происходящем. Но по сути все-таки "Путешествие в Арзрум", нам кажется,
опубликовано, так сказать, ради сокрытия истины о целях путешествия автора.
Для понимания этой работы Пушкина-журналиста приходится опираться на весь
существующий материал и лишь в последнюю очередь на текст и сохранившиеся
черновики.
скучно читать. Русские и кавказские пейзажи поэт сравнивает с картинами
западных художников. Язык не богатый, с бесконечным "яканьем": "Я ехал", "Я
думал", "Я сказал" на каждой странице, без всяких попыток сделать текст
стилистически богаче. Переделанное для публикации "Путешествие" так и
осталось по сути личным дневником, написанным на ходу. Печать спешки
заметна, хотя между сбором материала и публикацией этой небольшой рукописи
прошло без малого шесть лет. Белинский, например, сразу отнесся к тексту
"Путешествия в Арзрум" холодно, заметив лишь, что "он хорош только подписью
автора". Почему ж Пушкин долгое время спустя надумал свои заметки печатать?
Как остроумно выразился один пушкинист, автор "решил выдать свои путевые
записки".
главнокомандующий граф Паскевич и попросил осветить талантливым пером
турецкую кампанию. Пушкин обещал выполнить свой долг и заплатить за
кавказское гостеприимство фельдмаршала, хотя ясно, что поэт это делал не для
одного Паскевича. Однако был, видимо, и еще один внешний повод. За полгода
до публикации во Франции вышла книга, в которой перечень генералов,
командовавших русской армией, заканчивался так: "...и наконец, г-н Пушкин...
покинувший столицу, чтобы воспеть подвиги своих соотечественников". Пушкина
это, видимо, обидело. Во всяком случае, в предисловии к "Путешествию" он
писал: "Признаюсь: строки французского путешественника, несмотря на лестные
эпитеты, были мне гораздо досаднее, нежели брань русских журналов".
1829 году, а сам переписал их. Существует точка зрения, что по поводу
публикации "Путешествия в Арзрум" автор встречался с Бенкендорфом, а текст
редактировался лично Николаем Павловичем. Но и тут, спустя шесть лет после
войны, цензура вместо слов "Сводный уланский полк" поставила "*** уланский
полк",-- такова уж природа русской секретности.
двойственной: на деле он, безусловно, отдавал должное славе покорителей
Закавказья. Почитаемый им генерал Ермолов "желал бы, чтобы пламенное перо
изобразило переход русского народа из ничтожества к славе и могуществу". Но
при этом поэт пытается гордо отвергать упреки в славословии: "Приехать на
войну, с тем, чтоб воспевать будущие подвиги, было бы для меня, с одной
стороны, слишком самолюбиво, а с другой -- слишком непристойно". Но задним
числом он это сделал. Двойственность позиции самого Пушкина во время
путешествия отразилась и в произведении на эту тему.
и сам поэт изменились. Пушкин женился и стал государственным чиновником. Уже
прошли польские события: Паскевич потопил в крови Варшаву. На портрете
наместник изображен самодовольным -- с рукой, положенной на карту Польши.
Жуковский и Пушкин откликнулись панегириками на это событие, и от них многие
отвернулись. Молчание писателя в своем "Путешествии" об истинных целях,
делах и встречах, упоминание небольшого количества имен можно, скорей всего,
объяснить не только и не столько разумной осторожностью, скованностью,
сколько тем, что к моменту сочинения живые подробности попросту выветрились
из памяти.
речки Арпачай, границы с Турцией, к которой он так стремился,-- ответа на
сокровенные мысли поэта в тексте "Путешествия в Арзрум" искать бессмысленно.
И именно бессмысленность публикации истинным писателем неискреннего
произведения в угоду обстоятельствам кажется нам основной причиной, по
которой он откладывал писание и публикацию, пока на него не надавили, что
это надо сделать. Естественно, реальное назначение поездки из текста не
ясно, но и легендарная цель, как выше говорилось, расплывчата, и этот
компромисс великого поэта с реальностью можно понять и простить.
состоялось. Не доведя операцию до конца, поэт капитулировал. Разрядившись,
соскучившись по друзьям, набравшись впечатлений, он возвратился в Москву
мрачным. "Цинизм его увеличивается",-- вспоминала Анна Керн о вернувшемся из
Арзрума поэте. Мы видим теперь, что Пушкин не смог учесть ни реальной
ситуации, ни своих возможностей. Попытка была обречена на неудачу. "Далекий
вожделенный брег", о котором так мечталось, не приблизился, а может быть,
даже стал дальше.
Маккарти Кормак
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман