подобру-поздорову.
говорить такое? Мы вовсе не хотели уезжать оттуда, это вы вдруг
испугались.
умоляли меня остаться там. Ах, дорогая невестка! Видели бы вы, какая это
чудовищная картина! Сердце у меня готово было разорваться от горя - никто
не заключает сделок, ни одного купца, никакой торговли!
девушек.
спросила полковница.
чопорности.
одни палатки, люди маршируют, бьют в барабаны и трубят в трубы. Все забито
повозками с амуницией и продовольствием. Ополченцы и негры, офицеры и
рядовые, матросы и генералы - все вперемешку. Пришлось пешком добираться
до парохода. Но это еще не все, милейшая миссис Паркер! - воскликнул он,
снова вытирая лоб. - На реке ни одного корабля, брига или даже самой
плохонькой шхуны. А убытки должны нести мы, и конца краю этому не видать.
Если так протянется еще полгода, мы просто пойдем по миру, - с пафосом
продолжал он описывать свои бедствия. - А мой хлопок! Я переправил туда
две тысячи тюков, урожай трех последних лет. И что происходит?
Главнокомандующий, который мне ни сват, ни брат, отдает приказ
реквизировать пятьсот тюков, даже не поставив меня об этом в известность.
Пятьсот тюков! Первоклассный хлопок! Тридцать тысяч долларов! Может,
генерал принял эти тюки за бревна, что плывут по Миссисипи?
на юг, чтобы вырвать из лап генерала свой хлопок? Могли бы и не трудиться.
Мы тоже выдали пятьсот тюков. Их оценили, и все потери будут возмещены.
насмешливо утешил плантатора капитан Перси, дочитавший депешу.
Возместят убытки? А я заявляю вам, что это неслыханное нарушение прав
частной собственности. Разве он не мог сначала испросить моего согласия?
Баудит соизволит дать согласие, - язвительно добавил капитан Перси.
дело, какой-то мелкий делец из Нешвилла, у которого при всем его
генеральстве не сыщется и ста пятидесяти тюков хлопка, имеет наглость
указывать мне на дверь! Мы добирались туда часа три, десятки раз рисковали
своей головой, и вот, когда я наконец вхожу в штаб-квартиру, он
приказывает передать, что у него, мол, нет времени для беседы со мной.
хором воскликнули три юные девицы.
людей, которые предпочли бы поставить во главе государства персидского
шаха, нежели потерять хоть один процент акций или тюк хлопка, очень
разволновался, повествуя о своих бедах. Появление слуги с чаем ненадолго
прервало его горькие сетования, но едва только тот удалился, плантатор
вновь заговорил с тем же пылом:
где находится его штаб-квартира, лежит мой хлопок - не менее десяти -
двенадцати тысяч тюков. Из них соорудили бруствер в рост человека, который
протянулся почти на полмили от Миссисипи до самых болот. Тюки закидали
землей, перед ними вырыли ров шириной в восемь футов и глубиной в шесть и
установили батареи пушек.
мог бы позавидовать любой военный, - заметил капитан Перси.
собрание. Я обращался к Флойду и Вауверам, но все без толку. Они думают
только о своих пушках и не способны говорить ни о чем ином.
критический для нашей родины час, - сухо возразила миссис Паркер.
понимать?
обеспокоен потерей хлопка.
произвола? - спросил капитан Перси.
вас.
тюрьму?
нашу страну свободной, ибо здесь каждый гражданин вправе беспрепятственно
высказывать собственное мнение. А что до прав собственности, то они
определены законом, то есть мнением большинства, коему все обязаны
подчиняться. И вы глубоко заблуждаетесь, коли полагаете, что генерал,
введя законы военного времени, хоть на йоту может ущемить мои права.
беседа приняла серьезный оборот, перешли все девушки. Капитан тоже
поднялся и откланялся.
соотечественниками. В его суждениях то и дело проскальзывала властность и
ограниченность человека, привыкшего отдавать приказы, ему недоставало
уважения к мнению собеседника. Долгие годы, прожитые в аристократической
Англии, породили в нем высокомерие, нередко находившее выражение в
язвительных насмешках в адрес сограждан-республиканцев. Он недооценивал
того, что даже весьма недалекий мистер Баудит, пекущийся, казалось бы,
лишь о собственной выгоде, от всей души возмутился, едва только капитан
заикнулся о возможности ущемления гражданских прав.
сердечные тайны.
припоминаю. - Он дернул шнурок звонка. - Принеси-ка мой плащ, - приказал
он слуге. - Вот тут, дорогая невестка, с полдюжины писем. Они несколько
запоздали, но добрые вести всегда кстати. Ну, поглядим, что пишут.
извинилась и вышла.
Баудит, с интересом поглядев на Розу. - Мисс Роза, тут в газете описана
вся история вашей жизни.
заметку. С каждой строчкой она менялась в лице и все более недовольно
качала головой, слезы засверкали у нее на глазах. Потом она долго молчала,
словно позабыв обо всем на свете. Девушки удивленно глядели на нее, ничего
не понимая.
подошедшему к ней мистеру Баудиту. - Это написал злой человек.
она попадется на глаза какой-нибудь богатой старухе, ваша жизнь будет
устроена. Вы, верно, еще не читали ее? - обратился он к остальным
девушкам, а потом начал читать им вслух:
достоверность описанных здесь событий не подтверждали многие очень
уважаемые граждане нашего штата и если бы мы не питали надежду, рассказав
об этой истории, пролить свет на ее загадочные обстоятельства".
эти писаки не вздумали проливать какой-нибудь свет в головы наших негров.
"Лет четырнадцать назад суровой декабрьской ночью банда индейцев из
племени криков напала на жилище одного из наших сограждан, который в ту
пору проживал в штате Джорджия на берегах Кусы в качестве наделенного
полномочиями властей торгового посредника. Пробудившись ото сна, торговец
едва успел отворить дверь и тем самым спасти жилище от разрушения.
Предводителем банды был Токеа, хорошо известный в тех краях своей
жестокостью. Продав собственные земли, Токеа разбойничал в западной
Джорджии, приводя в ужас население и власти штата. Семейство торговца,
наслышанное о злобном нраве индейца, ожидало неминуемой погибели. Но,
должно быть, бесчисленные жертвы уже насытили его страсть к насилию и..."
Роза. - Он не продавал своих земель. Их у него отняли. Токеа не приставлял
ножа к груди моей приемной матери. За все, чем кормили Розу, он сполна
заплатил им шкурами зверей. Он не уводил тайком Розу...
вставая на защиту этого дикаря. Да... и все же, послушайте конец заметки.
таинственных обстоятельств этого дела. Но мы питаем надежду, что на нашу
Свержин Владимир
Ильин Андрей
Шекли Роберт
Жюль Верн
Афанасьев Роман