на свободе, смог беспрепятственно отступить с поля боя.
туда, где кто-то увидел спасение для них всех.
Неужели земля?
деле и не мог думать, будто он и на самом деле видит землю.
горизонте не было заметно ни паруса, ни корабля.
самый, чье вмешательство в поединок вызвало это неожиданное отклонение от
программы. -- Смотрите! -- продолжал он. -- Вон там, где солнышко садится.
Маленькая точка, но я-то отлично вижу. Это, верно, светится нактоуз[22] на
корабле.
отблеск. Ты видел блуждающий огонек, приятель!
нактоуза, нам-то что до этого? Только себя раздразнить -- и все без толку.
Если это нактоуз, то судно обращено к нам кормой. Где уж нам догнать
корабль!
француз.--Я вижу его. Да, да, в самом деле! Но только... черт побери!.. это
не лампа с нактоуза!
чтобы поддержать веру в этот огонек, зажегшийся на море. Никто не посмел
усомниться, даже те, кто вначале отнесся недоверчиво.
искоркой, слабо мерцавшей на фоне неба; легко можно было ошибиться, приняв
звезду за него. Но в этот час на западе, где еще рдеют лучи заходящего
солнца, звезд не бывает.
умственных способностей и, раздумывая над появлением огонька, не могли
принять за звезду это желтоватое пятнышко, едва выделявшееся на таком же
желтом закатном небе.
-- А если это огонь на корабле, так не лампа с нактоуза. Уж будьте покойны,
это я вам говорю! И кому это вздумалось тут болтать о нактоузах да о всяких
там лампах! Может, что-то и светится на корабле, но тогда это камбузная
плита -- кок готовит кофе для команды.
для умирающих от голода людей -- нервы их не выдержали, и дикий крик
ликования раздался в ответ на речь матроса. Камбуз, камбузная плита, кок,
кофе для команды, тушеная говядина с картофелем и морскими сухарями, пудинг
с изюмом, пирог с мясом, даже когда-то столь ненавистные гороховый суп и
солонина -- все это казалось теперь сказкой из иного мира, радостями
прошлого, которыми больше никогда уже не придется наслаждаться.
который они принимали этот свет в океане,-- самые дикие фантазии возникли в
их разгоряченном мозгу.
матроса на плоту все помыслы, все взгляды, исполненные страстного желания,
оставались прикованными к этой светлой точке, которая тускло мерцала на
красноватом фоне неба, озаренного закатным солнцем.
разгоралась; не прошло и нескольких минут -- и это была уже не искра, а
яркое пламя, окруженное светящимся ободком.
-- вот чем объясняется эта перемена.
который они видят там, вдали,--пламя камбузной плиты.
Глава LXXV. НА МАЯК!
воодушевились одним стремлением -- поскорее добраться до места, где
показался свет. Будь то в камбузе или еще где-нибудь, будь это пламя плиты
или свет лампы--все равно огонь горит на борту корабля. В этой зоне океана
не было земли; откуда же взяться огню посреди моря, если не на корабле?
пришла им в голову, закричали что есть силы: "Эй, на корабле, эй!"
ослабели так же, как их изможденные тела. Правда, если бы моряки кричали и
вдесятеро сильнее, их все равно не услышали бы на таком расстоянии: свет был
еще очень далеко от плота.
возбужденном состоянии, в котором они находились сейчас под влиянием жажды,
голода и безумного волнения, вызванного открытием, у них возникло обманчивое
представление о расстоянии: многим показалось, будто огонек совсем близко.
сил попусту, надрываясь в бесполезном крике, а старались убедить других в
необходимости приложить всю энергию и подойти к огню поближе.
как будто приближается к ним. И в самом деле так казалось. Но более
умудренные опытом моряки знали: это только оптический обман, вызванный тем,
что море и небо с каждой минутой становятся все темнее.
огонек -- все они верили, что свет горит на судне.
здесь, на пути; а если нет, сделаем все, чтобы нагнать его.
принялись за работу. Новая надежда на жизнь, неожиданно открывшаяся
перспектива спасения от смерти, казавшейся многим уже неизбежной,
воодушевили их, заставили напрячь все силы. Никогда раньше они не работали с
таким рвением, с таким единодушием, еще недавно столь чуждым им, как сейчас,
когда они гнали свой неповоротливый плот вперед, в море.
мачты и слегка вздуваясь под случайным бризом. Матросы не имели ни малейшего
представления, куда держать курс, а если бы даже они и наметили курс, все
равно у них не хватило бы решимости следовать ему. Уже много дней носились
они в океане, отдавшись на волю волн и ветров.
готовности. Натянули и укрепили как следует шкоты, установили совершенно
прямо мачту, чтобы она не кренилась набок.
подветренной стороны, им пришлось управляться с парусом при ветре на
траверзе. С этой целью двух матросов назначили к рулю. Правда, это была
всего лишь широкая доска, поставленная на самый край и прикрепленная
наклонно к бревнам на кормовой части плота. Но при помощи этого нехитрого
приспособления им удалось вести плот "носом вперед", прямо на огонек.
руля, помогал грести. Весел на всех не хватило, и тем, кому не досталось,
пришлось орудовать чем попало--гандшпугами, обломками досок,--словом, всем,
что хоть немного годилось в помощь гребцам.
матросы. Они твердо верили, что корабль близко. Вот-вот они его нагонят--в
этом их спасение; если же не удастся -- все погибнут. Еще день без пищи -- и
кто-нибудь из них умрет. Еще день без воды -- и каждого ждут муки страшнее
самой смерти.
быстро шел по воде -- правда, далеко не так быстро, как им хотелось бы.
Иногда они молчали; но время от времени сквозь шум весел слышались их
голоса, и -- увы! -- слишком часто это были нечестивые речи.
к кораблю, кляли и самый корабль за то, что он не идет им навстречу. Теперь
те, кто прежде думал, что огонек движется к ним, отказались от этой мысли.
Наоборот, сейчас, после почти целого часа гребли, всем казалось, что корабль
удаляется.
Гребцы, сидевшие к нему спиной, то и дело оборачивались и глядели через
плечо, чуть не рискуя свихнуть себе шею, и все это только для того, чтобы с
огорченным видом снова принять прежнюю позу.
что огонек уменьшается, что корабль на всех парусах уходит от них и что нет
ни малейшей надежды нагнать его.
этого нет: ни корабля, ни огонька на корабле? Ведь то, что они заприметили,
было всего лишь светлое пятнышко в океане, какой-то искрящийся предмет,
может быть, фосфоресцирующая мертвая рыба или моллюск, всплывшие на
поверхность. Многим из них и не то еще доводилось видеть на своем веку! И
кое-кто прислушивался к этим речам довольно доверчиво.
тому, что моряки побросали бы весла, как вдруг всеобщее напряжение,
достигнув высшей точки, разрешилось неожиданно и одновременно для всех --