пор не испытывал. Прежде чем потерять сознание, в какой-то миг я успел
заметить в воде черный силуэт метнувшейся в сторону рыбы. Уж не она ли
причина случившегося?
себя индеец подхватил меня под руки, и я стал было приходить в себя, как
вдруг новый удар окончательно свалил меня с ног. Невыносимая боль
парализовала все мое тело, пронзив насквозь, словно волчий клык. Я
погрузился в глубокий обморок.
пальмой на берегу озера. Вместе с сознанием возвращалась боль, все сильнее
опоясывая тело, парализуя члены, давя на сердце, сжимая горло. В первые
минуты я не мог шевельнуть даже пальцем, но потом паралич постепенно стал
проходить, а вместе с ним, казалось, покидала тело и боль. Вокруг меня
толпились друзья, радуясь моему возвращению к жизни.
от меня на песке лежала рыба весом фунта три, может, чуть больше.
размеров.
с двумя рядами желтых пятен по бокам.
есть вся ее дьявольская сила! - объяснил мне мой юный друг не без гордости
за свои познания. - Индейцы называют ее "лишающей движения"'.
электрический угорь.]
плечи друзей, смог самостоятельно идти в Кумаку. Но боль в теле все-таки
не прошла и утихла лишь дня через два.
чуточку, как ни странно, какого-то непостижимого почитания. Можно ли
удивляться, что индейцы, окруженные столь поразительной природой, повсюду
видели происки злых демонов, кровожадных духов и вампиров, порожденных
людоедом Пиамой или Макунаимой - злыми божествами?
Ориноко: Мендука и его варраулы, отправлявшиеся в погоню за испанцами.
Вернулись без потерь, все десять. Мендука питал слабость к торжественным
церемониям и хотел похвалиться выучкой своих воинов: прежде чем произнести
традиционное приветствие, он выстроил своих людей в шеренгу перед моей
хижиной и ждал прихода переводчика. Кроме Арипая, в Кумаке было несколько
араваков, немного знавших язык варраулов. Наконец один из них явился, и
Мендука доложил, что задачу они выполнили; добыли четыре мушкета, четыре
пистолета и пять ножей.
стражу не выставили.
связанных попарно: четыре пары ушей индейцев и три - белых. Присутствующие
араваки ахнули от удивления.
трофей.
Каииву, к Оронапи.
мне не по душе. Но надо признать - в смелости вам не откажешь.
этой горстки варраулов.
противниками: лишили их жизни я оружия, прежде чем остальные обнаружили их
и подняли тревогу, но и потом сумели прикончить еще двух, не понеся при
этом никаких потерь.
мы плыли мимо Серимы, там что-то происходило, все бегали и кричали, похоже
- дрались.
старейшин вспыхнул бунт. Вожди, столь упорно сеявшие злой ветер, пожали
наконец бурю. Давно копившееся против них недовольство прорвало в конце
концов плотину людского терпения и вылилось в насилие. Конесо избили и
лишили всякой власти, в том числе власти вождя рода. Такая же участь
постигла его приспешника и правую руку - Пирокая. Но самый страшный гнев
Серимы обрушился на шамана Карапану. Возбужденная толпа возвестила месть
ему за все злодеяния и порешила его убить, но он, заблаговременно
пронюхав, что его ждет, бежал в лес и укрылся где-то в безлюдной чаще.
Вероятно, он рассчитывал, что гнев серимцев со временем пройдет и они
осознают, какое страшное святотатство хотели свершить, и рассчитывал, надо
сказать, не без оснований, если бы не тихое помешательство Арипая.
семейной трагедией, ничто не могло уже сдержать. Сердце его ожесточилось.
Потребность убить шамана обуяла его до такой степени, что днем и ночью, не
зная устали, он подкарауливал Карапану на краю леса неподалеку от его
хижины. И дождался. Однажды ночью шаман появился. Это было на четвертый
или на пятый день после возвращения варраулов. Арипай не испугался ни
колдовской силы, ни магического ореола, окружавшего Карапану: на утро
следующего дня серимцы нашли окоченевший труп, шамана с ножом в горле, а
рядом - Арипая, тяжело раненного Карапаной в ночной схватке.
последних дней до основания потрясли весь прежний уклад и предвещали людям
на берегах Итамаки новую жизнь.
добровольца тут же поспешили в Сериму, чтобы оградить его от возможной
мести. Им удалось перетащить его на носилках в Кумаку еще живым, хотя
жизнь его и висела на волоске.
состоянии с закрытыми глазами, худой, осунувшийся, но какой-то
умиротворенный и трогательно тихий. Исполнив свой кровавый обет, он изгнал
из себя злых демонов. Они оставили его наконец в покое: и в этой кроткой
его умиротворенности было что-то необычайно волнующее.
полуострова несколько его родичей соорудили шалаш и оставили его там под
присмотром жены, снабдив запасами продуктов. Здесь, в уединении, ему
предстояло оставаться до выздоровления, чтобы в случае, если он заразился
в Сериме, не занести болезнь в Кумаку.
мукуари, исполнявшийся каждый раз в случае смерти кого-нибудь из близких.
Танец этот имел целью отогнать от человеческого жилья душу умершего, дабы
она не вредила живым. Смерть шамана так или иначе касалась всех людей
племени, и потому Кумака решила тоже исполнить мукуари.
торжество пришлось отложить: один из наших рыбаков в это время обнаружил
на Ориноко остров, где крупные речные черепахи как раз откладывали яйца.
Это известие взбудоражило и подняло на ноги всю Кумаку - черепашьи яйца
считались у индейцев любимейшим лакомством. Порешили поэтому сначала
отправиться на Ориноко, а уж потом разделаться с душой умершего.
походе. Речные черепахи в период кладки яиц, а это значит в наших краях в
январе - феврале, собирались в стада и, отыскав уединенный остров, по
ночам выходили из реки. Яйца они откладывали в прибрежный песок, искусно
засыпая их так, чтобы другие звери, падкие на это лакомство, не нашли их.
Иногда черепахи проплывали десятки миль до этого единственного
облюбованного острова, вверяя ему и теплым лучам солнца судьбу своего
потомства.
для лежбища черепах, и повел туда флотилию кумакских лодок. Когда спустя
две недели охотники возвращались домой, по веселым их лицам еще издали
можно было определить, что экспедиция прошла успешно. И действительно, две
лодки-яботы чуть не по самые борта были заполнены желтой желеобразной
массой очищенных от скорлупы яиц.
истребите всех черепах, если ежегодно будете так уничтожать их потомство.
собирают черепашьи яйца, а черепахи не переводятся, - возразил Мабукули,