Чтение 43–й страницы книги ~Малыш и Карлсон~

блеклых водах залива, кажутся совсем сказочными.

Такие вечера словно специально созданы для празднования дней рождения
Карлсона в его домике на крыше. Малыш любовался сменой красок на небе, а
Карлсон не обращал на это никакого внимания. Но когда они сидели вот так
рядышком на крылечке, уплетали булочки и запивали их соком, Малыш ясно
понимал, что этот вечер совсем не похож на другие вечера. А Карлсон так же
ясно понимал, что эти булочки совсем не похожи на другие булочки, которые
печет мама Малыша.

"И домик Карлсона не похож ни на один домик в мире", - думал Малыш.
Нигде нет такой уютной комнаты, и такого крылечка, и такого удивительного
вида вокруг, и нигде не собрано вместе столько удивительных и на первый
взгляд бессмысленных вещей, как здесь: Карлсон, как белка, набивал свой
домик бог знает чем. Малыш не имел понятия, где Карлсон раздобыл все эти
предметы. Большинство своих сокровищ Карлсон развешивал по стенам, чтобы
их легко было найти в нужный момент.

- Видишь, какой у меня порядок. Все-все висит слева, кроме
инструментов, а инструменты - справа, - объяснил Карлсон Малышу. - И
картины тоже.

Да, на стене у Карлсона висели две прекрасные картины. Малыш очень
любил на них смотреть. Их нарисовал сам Карлсон. На одной в самом углу
листа была нарисована крошечная крылатая козявка, и картина называлась
"Очень одинокий петух". На другой была изображена лисица, но картина при
этом называлась "Портрет моих кроликов".

- Кроликов не видно, потому что они все у лисицы в животе, - пояснял
Карлсон.

Набив рот булочкой, Карлсон сказал:

- Когда у меня будет время, я нарисую третью картину: "Портрет
маленькой упрямой овцы, которая не хочет прыгать".

Но Малыш слушал его рассеянно, у него кружилась голова от звуков и
запахов летнего вечера. Он уловил аромат цветущих лип с их улицы, слышал
стук каблуков о плиты тротуара - много людей гуляло в этот ясный вечер.
"Какой летний звук!" - подумал Малыш. Вечер был совсем тихий, и каждый
шорох из соседних домов доносился до него удивительно отчетливо: люди
болтали, и кричали, и пели, и бранились, и смеялись, и плакали - все
вперемешку. И никто из них не знал, что на крыше высокого дома сидит
мальчишка и вслушивается в это сплетение звуков, как в самую настоящую
музыку.

"Нет, они не знают, что я сижу здесь с Карлсоном, и что мне так
хорошо, и что я жую булочки и пью сок", - подумал счастливый Малыш.

Вдруг в ближайшей к ним мансарде раздались какие-то вопли.

- Слыхал? Это мои хулиганы-сороканы, - объяснил Карлсон.

- Кто?.. Кто? Филле и Рулле?

Малыш тоже знал Филле и Рулле. Это были самые отпетые хулиганы и воры
во всем Вазастане. Они тащили все, что плохо лежало. Словно сороки.
Поэтому Карлсон их звал "хулиганы-сороканы". Год назад они как-то вечером
забрались в квартиру Свантесонов, чтобы обокрасть ее, но Карлсон тогда
поиграл с ними в привидения и так их напугал, что они это, верно, и по сей
день не забыли. Даже серебряной ложечки им не удалось унести.

Когда Карлсон услышал вопли Филле и Рулле в мансарде, он решил
вмешаться.

- Я думаю, сейчас самое время их немного попугать, - сказал он. - А
не то мои хулиганы-сороканы отправятся на охоту за чужими вещами.

И они двинулись по скату крыши к мансарде жуликов. Малыш не
предполагал, что можно так ловко прыгать на коротких толстых ногах:
угнаться за Карлсоном было просто невозможно, тем более Малышу, который не
так уж часто прыгал по крышам, но он изо всех сил старался не отстать от
своего друга.

- Хулиганы-сороканы отвратительные типы, - сказал Карлсон,
перепрыгивая с выступа на выступ. - Когда я себе что-нибудь беру, я всегда
плачу за это пять эре, потому что я самый честный на свете. Но скоро у
меня кончится запас пятиэровых монеток, и что я тогда буду делать, если
мне захочется что-нибудь себе взять?.. Просто не знаю...

Окно мансарды Филле и Рулле было открыто, хоть и завешено занавеской.
Крик там стоял невообразимый.

- Давай поглядим, чего это они так развеселились, - сказал Карлсон,
отодвинул занавеску и заглянул в комнату. Потом он пустил на свое место
Малыша. И Малыш увидел Филле и Рулле. Они расположились прямо на полу, а
перед ними была разложена газета. Видимо, в такое неистовство их приводило
то, что они читали.

- Отхватить десять тысяч просто так, за здорово живешь,
представляешь! - орал Рулле.

- И к тому же летает он здесь, у нас, в Вазастане! Поздравь меня с
праздником, Рулле! - орал Филле и корчился от смеха.

- Послушай, Филле, - сказал Рулле, - я знаю одного парня, которому
охота получить десять тысяч крон, ха-ха-ха!

Когда Малыш понял, о чем они говорят, он побледнел от страха, но
Карлсон только захихикал.

- А я знаю одного парня, которому охота позабавиться, - сказал он и
вытащил пистолетик.

Выстрел прогремел по крыше.

- Откройте, полиция! - произнес Карлсон строгим голосом.

Рулле и Филле вскочили как встрепанные.

- Нулле, рас нет! - закричал Филле.

Он хотел сказать: "Рулле, нас нет", но когда он. пугался, он всегда
путал буквы в словах.

- Ксорее в робгарде! - скомандовал он, и они оба спрятались в
гардеробе и притворили за собой створку, словно их и не было вовсе.

- Филле и Рулле нет дома, они просили передать, что их нет, они ушли!
- раздался вдруг испуганный голос Филле.

Карлсон и Малыш вернулись назад и снова уселись на крыльцо, но Малышу
уже не было так весело, как прежде: он думал о том, как трудно обеспечить
безопасность Карлсона, особенно когда рядом живут такие типы, как Рулле и
Филле. А тут еще в доме будут фрекен Бок и дядя Юлиус... ах да, он ведь
совсем забыл рассказать об этом Карлсону!

- Слушай, Карлсон... - начал Малыш.

Но Карлсон его не слушал. Он вовсю уплетал булочки и запивал их соком
из маленького голубенького стаканчика, который прежде принадлежал Малышу,
- он подарил его Карлсону три месяца тому назад на его прошлый день
рождения. Карлсон держал стаканчик обеими руками, как держат маленькие
дети, а когда все выпил, стал его катать по полу, тоже как это делают
маленькие дети.

- Ой! - вырвалось у Малыша, потому что это был маленький голубой
стаканчик и ему не хотелось, чтобы он разбился.

Но он и не разбился: Карлсон очень ловко придерживал его большими
пальцами ног. Дело в том, что Карлсон снял башмаки и из его драных носков
в красную полоску торчали большие пальцы.

- Послушай, Карлсон... - снова начал Малыш.

Но Карлсон его тут же перебил:

- Вот ты умеешь считать. Прикинь-ка, сколько стоят мои большие
пальцы, если всего меня оценили в десять тысяч крон.

Малыш рассмеялся.

- Не знаю. Ты что, продавать их собираешься?

- Да, - сказал Карлсон. - Тебе. Уступлю по дешевке, потому что они не
совсем новые. И, пожалуй... - продолжал он, подумав, - не очень чистые.

- Глупый, - сказал Малыш, - как же ты обойдешься без больших пальцев?

- Да я и не собираюсь обходиться, - ответил Карлсон. - Они останутся
у меня, но будут считаться твоими. А я их у тебя вроде как одолжил.

Карлсон положил свои ноги Малышу на колени, чтобы Малыш мог
убедиться, насколько хороши его большие пальцы, и убежденно сказал:

- Подумай только, всякий раз, как ты их увидишь, ты скажешь самому
себе: "Эти милые большие пальцы - мои". Разве это не замечательно?

Но Малыш решительно отказался от такой сделки. Он просто пообещал
отдать Карлсону свои пятиэро-вые монетки - все, что лежали в его копилке.
Ему не терпелось рассказать Карлсону то, что он должен был рассказать.

- Послушай, Карлсон, - сказал он, - ты можешь отгадать, кто будет за
мной присматривать, когда мама и папа отправятся путешествовать?

- Я думаю, лучший в мире присмотрщик за детьми, - сказал Карлсон.

- Ты что, имеешь в виду себя? - на всякий случай спросил Малыш, хотя
и так было ясно, что Карлсон имел в виду именно это.

И Карлсон кивнул в подтверждение.

- Если ты можешь мне указать лучшего присмотрщика, чем я, получишь
пять эре.

- Фрекен Бок, - сказал Малыш.

Он боялся, что Карлсон рассердится, когда узнает, что мама вызвала
фрекен Бок, когда лучший в мире присмотрщик за детьми находился под рукой,
но, странным образом, Карлсон, напротив, заметно оживился и просиял.

- Гей-гоп! - Вот и все, что он сказал. - Гей-гоп!

- Что ты хочешь сказать этим "гей-гоп"? - с каким-то смутным
беспокойством спросил Малыш.

- Когда я говорю "гей-гоп", то я и хочу сказать "гей-гоп", - заверил
Карлсон Малыша, но глаза его подозрительно заблестели.

- И дядя Юлиус тоже приедет, - продолжал Малыш. - Ему нужно
посоветоваться с доктором и лечиться, потому что по утрам у него немеет
тело.

И Малыш рассказал Карлсону, какой тяжелый характер у дяди Юлиуса и
что он проживет у них все время, пока мама и папа будут плавать на белом
пароходе, а Боссе и Бетан разъедутся на каникулы кто куда.

- Уж не знаю, как все это получится, - с тревогой сказал Малыш.

- Гей-гоп! Они проведут две незабываемые недели, поверь мне, - сказал
Карлсон.