и на маленький. Взгляд направо, взгляд налево, взгляд поднимается к
приборам, обегает лабораторию и, бессмысленный, замирает на Рафаиле.
обладал большей разрешающей способностью, он был точнее и быстрее, он был...
Степан Сергеич спросил, в чем же дело. Инженеры переглянулись.
(Степан Сергеич пролаял свое имя-отчество.) Я из окна вас заметил -- вы так
брезгливо обходили мусорные кучи. Наверное, подумали: почему не прикроют эту
шарашку, да?.. Нет, товарищ представитель НИИ союзного значения, нас
прикрывать нельзя. Мы будем существовать, пока не прикроют ваш хваленый
институт...
первое место по бездарности. У вас образовался особый стиль -- грубый,
неумный и дорогой. Ваши инженеры не утруждают себя думанием. Кто-то когда-то
набросал схему -- и шпарят по ней одни и те же узлы, одно и то же
исполнение. Не потому, что такие уж бездари собрались под крылышком
Труфанова, а потому, что стиль выгоден институту -- вашему НИИ выгодно
изготовлять дорогостоящую дрянь.
недоверием. Один из них, тощий и желчный, рассказал, как упрощался "флокс".
Худые и быстрые пальцы инженера бегали по старой схеме, вычеркивали ненужные
лампы, браковали надуманные цепи, ноготь расправлялся с формирующими
каскадами, узенькая ладошка разрубала геометрически правильные линии
соединений...
расплываясь в неразрешимый лабиринт-головоломку. Как же так? Насмешки над
своим заводом он перенес бы легко, сам знал цеховые грешки. Но -- союзный
научно-исследовательский институт!
энтузиазме Стрельникова.
прямоугольники сопротивлений, тонкая вязь дросселей и трансформаторов. Схема
восстановилась. Степан Сергеич увидел, что он в лаборатории.
и, слова не сказав, сел за свой стол.
серийному заводу, нельзя делать дорогие вещи... В массовом производстве
приборы должны быть проще. Я знаю ваших регулировщиков, у нас таких нет, у
нас таких и не будет: у нас платят мало, жилья нет.
футбольной команды. Сюсюкают о НИИ, кричат о достижениях НИИ... Не хотят
видеть правду. Сидят на шее государства, рвут по бюджету деньги...
нас!" -- вот что говорил его жест. Диспетчер ничего уже не видел и не слышал
-- он бежал к пикапу.
всем.
сейчас в него вцепится. Но он не прерывал Степана Сергеича, находил даже
удовольствие, слушая его. Работы в цехе невпроворот, а диспетчер опять ищет
справедливость.
стула, посматривал, улыбаясь, на буйствующего диспетчера. Тридцать шесть лет
человеку, пора бы и остепениться.
мелюзга мыслит кое в чем правильно, кое в чем... Предположим, что институту
выделили на разработку радиометра два миллиона рублей. Мы уложились в
миллион. На следующий радиометр нам дадут меньше.
тогда?
парторгу, пробил дверь кабинета и вонзился в Молочкова.
позволю вам мазать дегтем достижения славного коллектива наших инженеров!
намекнул: без директора вопросы технической политики не обсуждаются. Степан
Сергеич так бурно повел себя в приемной Труфанова, что Анатолий Васильевич
приоткрыл дверь, посмотрел, кто же там хулиганит. Не удивился, увидев
Шелагина (парторг предупредил), пригласил войти. Непроницаемо спокойно
выслушал, делая в блокноте какие-то пометки.
не проникнутся ответственностью за наше общее дело, до тех пор мы не сможем
работать с полной отдачей. Но поймите, нахрапом, навалом, наскоком здесь
ничего не решить. Нужен трезвый подход к делу, всесторонний учет
обстоятельств.
этажа мимо дверей разных начальников. Безумные мысли озаряли его. Ворваться
в райком! В горком!
Всем телом налег он на нее, дверь даже не скрипнула.
Тамарин, здоровенный, под потолок, детина. Шел он с белокурой женщиной,
начальником лаборатории.
как...
остановился. На него бешеными глазами смотрел незнакомец.
простите, я буду занят. Вернул сигару на место, одной рукой открыл дверь,
другой заграбастал пьяного вдрызг негодяя и мощно втолкнул его в кабинет.
Повернул ключ. Принюхался. Нет, это не алкоголь.
чудом. Он нашел себя на диванчике полулежащим. Стряхнул с груди пепел.
Встал.
кто-нибудь знает в КБ, в отделах?
которых он знал хорошо и ценил. Телефон Мошкарина... вот он: 2-45.
спросил, что еще там натворил Шелагин, то ответ был такой:
показывает, что верхам нельзя затыкать себе уши. Приходи, послушаем
Савонаролу. Авось что полезное придумаем.
своей несдержанности. Тамарин, экономя силы, пересказал речь диспетчера.
бардачке работать приятнее и продуктивнее, мы не гвозди делаем, у нас
творческая обстановка, но бардачок, сознаюсь, перерос в средний...
когда-нибудь надо сцепиться. Вопрос так стоит: когда? Сейчас или в более
выгодной обстановке? Сейчас вообще-то несвоевременно. В энергетическом
экзамены, вечерникам не дочитаны сорок с чем-то часов. С другой стороны, что
ему, Тамарину, терять при поражении? Уйдет в тот же энергетический. Бояться
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Андреев Николай
Распопов Дмитрий
Шилова Юлия
Маккэфри Энн