говорит:
Вы расходуете слишким много фотобумаги. Она дорогая.
Что, если делать снимки на обычном картоне? "
Однажды в редакцию приехала сожительница Дроздова --
Марина. Без единого звука она плюнула в нашу
секретаршу Эмму. Та сейчас же плеснула в Марину
горячим кофе. Женщины начали зло и беспомощно
драться. Их разнимали все, кроме Дроздова. Потом
он говорил:
Уходя и прикрывая расцарапанную щеку, Марина
выкрикнула:
Обстановка в газете стала фантастической. Это
был некий симбиоз коммунизма и варварства. Еда
была общая. Авторучки, сигареты и портфели -- общие.
Зарплаты отсутствовали.
Но отношения вконец испортились. Как известно,
вражда -- это бывшая дружба.
Даже мы с Баскиным испытывали взаимное
раздражение. Он считал меня бесхарактерным, вялым
интеллигентом. А я его -- прямолинейным, ограниченным
тираном.
Что-то должно было случиться.
При этом, чем хуже складывались обстоятельства
и русской газете, тем успешнее шли мои дела в
американской литературе. В апреле со мной подписали
договор на книгу,
Бодрый голос спросил:
происшествия.
Этого еще не хватало!..
Я натянул брюки и побежал к Эрику. Тот уже
все знал. Он был в костюме и даже при галстуке.
Мало того, успел побриться, старый щеголь...
позвонили.
быстроты пройти через крышу.
Телефон он ночью выключает.
Бессовестные! Он и так работает круглые сутки. Вчера
явился около трех часов ночи... Вернее -- сегодня...
на ходу брезентовую куртку.
километра.
бульвара. Подъехали к редакции минут через сорок.
По дороге водителю нужно было заправиться.
курили пожарные в шлемах и болотных сапогах.
Под ногами извивались черные блестящие шланги.
обратились. Он сказал:
Вам повезло, что напротив бордель. Девицы работают
круглые сутки. Заметили огонь и позвонили. Могли
ведь и не позвонить. Работа у девчат тяжелая,
однообразная. А пожар все-таки развлечение...
миролюбиво. Не знаю, что тут преобладало, оптимизм
или равнодушие...
плавали обгоревшие хлопья бумаги. На почерневших
стенах висели обрывки проводов, Стоял отвратительный
запах мокрой гари. Пластмассовый корпус наборной
машины сгорел. Диван и кресла превратились
в черные обуглившиеся рамы. Телефонные аппараты
расплавились. Стекла были выбиты.
Нас развели по углам и коротко допросили. Вернее,
записали наши координаты. Помимо этого мне задали
только два вопроса. Во-первых:
тельностью?
Сначала я хотел ответить: "Неужели вы думаете,
что если бы я и занимался, то... "
Потом сказал:
Тогда полицейский спросил:
Кто мог это сделать? У вас есть конкуренты?
Идейные противники?
Я сказал:
потому, что у меня нет идей.
Мы займемся расследованием. Завтра вам надлежит
явиться по такому адресу.
Он протянул мне визитную карточку.
Я еще раз оглядел помещение. Диван и кресла
были сдвинуты. Вернее -- их почерневшие останки.
За диваном у окна валялся корпус рефлектора.
улицу. Пожарные сворачивали шланги.
носовой платок. Эрик вытащил свой...
воскликнул:
выйдем из пламени обновленными!..
Мы зашли в ближайшее кафе. Что-то заказали
прямо у стойки.
Разве трудно нанять ему за четыреста долларов
любого уголовника?
насчет КГБ?
Надо сообщить об этом полиции! Не исключено, что
КГБ и Боголюбов действовали совместно. Я в этом
почти уверен... На сто процентов...
Тогда я повернулся к Дроздову и спрашиваю:
Можешь честно ответить на единственный
вопрос? Ты ночевал в редакции с бабой?
Дроздов как-то нелепо пригнулся. Глаза его
испуганно забегали. Он произнес скороговоркой:
двух... Что тут особенного?
Дроздов, потирая руки, захихикал:
был... Все мы не ангелы... Это такая баба... Нечто
фантастическое... У нее зад, как печь...
Печь?!
Так значит -- печь?!