Чтение 43–й страницы книги ~Киноповести~

- Меня бы устроило, чтобы ты сегодня пораньше вернулся домой, черт
побери! В гараже опять не горит свет, и я себе физиономию чуть не
расквасила, когда спустилась туда за машиной!..

- Бедный мой товарищ тютькин! Бедный мой зайчик!... Ты опять торчишь
у реи и пьешь эту гадость с кокосовым молоком, которая стоит страшных
денег?

- Здоровье дороже, - говорю я. - Эдинька! Приезжай сегодня пораньше...
Нам знаешь как с Фросей тоскливо?

- Хорошо, хорошо. Ты помнишь, что в воскресенье у нас прием?

- Я только сейчас из стурмаркнада. Все закуплено.

- Молодец! Привет рее. Целую.

Я кладу трубку и поднимаю стакан с соком.

- Чин-чин, - говорит Рея, и мы отхлебываем по глотку. - Мне нравится,
как вы с Эдвардом разговариваете по-русски.

- Если бы ты знала, о какой ерунде мы болтаем, - смеюсь я.

- Наплевать. Мне нравится звук вашего языка.

В бар входит мартин и протягивает мне ключи от машины:

- Все в порядке, фру Ларссон. Я записал на ваш счет.

- Спасибо, мартин, - я посмотрела на свой автомобильчик за окном и
увидела, как большая грузовая машина с огромным фургоном подъезжает к
отдельно стоявшей колонке с дизельным топливом.

По всему фургону шли голубые буквы "Совтрансавто"...

Я залпом допила сок. Выдала мартину его чаевые, расплатилась с реей,
взяла Фросю и вышла из бара. Хотела влезть в свою "вольвочку", но увидела,
как водитель русского грузовика тычет пальцем в карту и что-то пытается
узнать у коллеги мартина - заправщика с дизельной колонки. Тот растерянно
пожимал плечами.

Не помочь парню было бы свинством. Я подошла к ним и (стерва этакая!..)
не удержалась от маленького спектакля.

- Что хочет этот парень, эйнар? - Спросила я по-шведски.

- Здравствуйте, фру Ларссон. Он пытается говорить понемецки, но
понять его смогут только в южной африке.

Русскому шоферюге было года тридцать три и он был хорош собой, этот
сукин сын, словно с первомайского плаката!.. Он и ко мне обратился на
чудовищном немецком языке. И протянул карту дорог.

- Ладно тебе, - сказала я ему по-русски. - Не надрывайся. Какие
проблемы?

Он слегка оторопел и с тревогой произнес:

- Как вы хорошо говорите по-русски...

- Я вообще девушка способная. Ты откуда?

- Из Ленинграда. А вы - местная?

- Что-то в этом роде. А в Ленинграде где живешь?

- Вы, наверное, не знаете. На проспекте Науки.

Я насторожилась.

- Дом?

- Ну какая разница? - Улыбнулся он. - Ну тридцать два...

Я отступила от него подальше, посмотрела на передний номер, увидела -
АВЕ 51-15 и все поняла:

- Значит, это я из-за тебя, мать твою за ногу, никогда к своему дому
толком подъехать не могла?! Раскорячится со своей бандурой, как будто он
один в городе!..

С Фросей на руках я металась по второму этажу нашего салемского
стурмаркнада, где торговали шмотками, а он, обвешанный свертками, еле за
мной поспевал.

- У твоей жены сколько в бедрах? По окружности.

- Ну откуда я знаю?! - Огрызался он. - Кончай, Татьяна! Ты же меня в
идиотское положение ставишь!..

- Во, дурак! Нет, честно, витька, ты дурак и уши у тебя холодные. На
кой черт тебе тратить свою вшивую валюту, если мне это ни хрена не стоит?
Давай, возьмем ей эти порточки. Ты ей таких портков в Ленинграде ни у
одного фарцовщика не купишь! И дочке твоей такие же... Вот попс будет! Все
упадут - это сейчас жутко модно!

Потом мы сидели на террасе придорожного кафе, где в этот час не было
ни одного человека, а наши машины - моя маленькая "вольвочка" и его
громадный "вольвище" - стояли совсем рядом и разглядывали нас своими
фарами. Под столом дрыхла разомлевшая Фрося.

- От нас возим фанеру, вино грузинское, полиэтилен, торф, - говорил
он. - От них - металлический порошок из хесенеса, задние стекла с
отопителями для "жигулей" из эслова... Из клиппана - инерционные ремни
безопасности, из Гетеборга - запчасти вон для таких "вольво"...

Он показал на свою машину.

- Съешь еще что-нибудь, Витя, - тихо сказала я.

- Ты меня совсем обкормила!

- А может, выпьешь капельку?

- Да ты что, Татьяна! Я же за рулем.

- А я еще чуть-чуть шлепну, - и подлила себе джина в стакан.

- Ой, Танька, напрасно, - покачал головой Витя. - Здесь полиция такая
жестокая на это дело!

- Бог не выдаст, свинья не съест, - я подняла стакан. - За тебя. За
Ленинград... За твоих... За мою маму.

Я выпила и мне захотелось плакать. Но я и виду не подала.

- Когда еще приедешь в Швецию?

Он достал из кармана фирменный календарик "Совтрансавто", посчитал,
шевеля губами, и сказал:

- Если все будет нормально, то числа двадцать первого или двадцать
второго я уже буду в стокгольме съезжать с парома в порту "Викинг-лайн".

- Подари календарик, - попросила я.

- Держи.

- Спасибо... Спасибо тебе, Витя.

- Что ты, что ты!.. Это тебе спасибо...

- Не болтай глупостей. Отдашь моей маме это платьице и туфлишки, что
мы купили, и кофточку для Ляльки и скажешь, что у меня все очень, очень,
очень хорошо...

Тут я не выдержала и расплакалась.

Дома, в ожидании приезда Эдика, я завелась с пирогами. Врубила на
кухне кассету с американскими мультяшками, звук убрала и шустрю.
Раскатываю тесто, одним глазом слежу за теликом и говорю:

- ...И все эти девочки, заметь себе, приезжие! Из маленьких городков,
из районных центров, из деревень... Приезжают в москву или к нам в
Ленинград нормальными, порядочными девчонками. В техникумы, в пэтэу, в
школы торгового ученичества. Пардон...

Я плеснула немножко джина в стакан и разбавила его тоником.
Отхлебнула и поставила рядом.

- И только недавно я сообразила, почему коренных ленинградок или
москвичек в этом бизнесе гораздо меньше. Единицы буквально. Мы... Как бы
это сказать? Мы уже заранее расслаблены. У нас родители под боком, крыша
готовая над головой. Нам бороться не за что. А они предоставлены самим
себе. Мне матери нужно было горбатого лепить: "У подруги задержалась...",
"На метро опоздала...", А им это не требуется. Не пришла ночевать в свою
общагу - кого это колышет? Я дома всегда перехвачу кусочек булки с маслом,
а этим девочкам ой-ой как надо ушами шевелить, чтобы прокормиться в
большом городе и выглядеть!..

Я еще немножко выпила. И снова взялась за тесто.

- У них хватка должна быть железная! Вот заметь, сейчас повсюду - в
спорте, в науке, в служебных отношениях аж до самого верха - всегда
побеждают провинциалы! Мы пока рот раззеваем - они уже кусок оторвали и
схавали. И проститутки валютные - кто самые лучшие? Самые хитрые, самые
жадные, самые умные? Лимитчицы!.. Возьми Кисулю. Институт культуры
кончила. Сима-Гулливер - мастер спорта по волейболу. Откуда Зина Мелейко
тогда по восемьдесят восьмой в тюрьму загремела? С пятого курса
университета, с филосовского факультета! А ведь они все - кто из Пскова,
кто из-под Вологды, кто из Череповца... Самые ушлые через несколько лет
уже и с квартирами, и с машинами, и "капусты" навалом. Приступом города
берут!

Подняла стакан, посмотрела на свет и сделала еще один глоток.

- И причем, у них все вокруг схвачено! Со всеми - васьвась... Сами
молотят - будь здоров и другим жить дают. Платят, платят... У хорошей
валютной проститутки от пятидесяти до двухсот рублей в лень одних
накладных расходов! Конечно, зависит от того, сколько она будет иметь в
этот день... Вокруг них столько сволочи кормится!.. По себе знаю.

Попробовала тесто на вкус - пресное, спасу нет! Поискала соль -
пустая банка...

- О, черт! Неужели соли опять нет?! Голова с дыркой! Вторую неделю
соль забываю купить, представляешь? Кошмар какой-то!..

Я вытерла руки, сняла фартук и повернулась к аудитории:

- Все, Фрося. Извини: пошла на промысел. Потом доскажу...

И Фрося, моя ежедневная и единственная слушательница, завиляла
хвостом.

Напротив нашего дома стоит его брат-близнец. Только в зеркальном
отражении. Одна фирма - один проект стандартного благополучия.

Я выскочила за свою калитку, перебежала дорогу и крикнула женщине,
поливавшей розы под окнами первого этажа:

- Фру хельстрем! Фру хельстрем!.. У меня к вам маленькая просьба...

Моя соседка, фру хельстрем, тут же перекрыла воду в шланге и