он держал скипетр с двуглавым орлом, другой обнимал нагую лиловую еврей-
ку с грудями, похожими на баклажаны, и противно раздвоенным лобком. Ев-
рейка бешено хохотала, на вершок обнажив отвратительные алые десны с
крысиными зубами, а кругом были разбросаны отрубленные головы. Сабуров с
трудом распознал лишь Есенина по прямому пробору в золотых кудрях и Дос-
тоевского по вдавленным вискам.
тело среди смятых простынь, ученически списанное с Боттичелли, и прежняя
лиловая еврейка на постели, с хохотом высовывая лиловый язычище - третий
баклажан, звонит по телефону, держа на своем противном лобке отрубленную
голову русского витязя. Диск на телефоне заменяла шестиугольная звезда.
что во всей глубине, вероятно, был доступен лишь тем, против кого был
обращен.
что евреи паразитируют на русской культуре, на русской науке, - без тени
улыбки (все веселье от беса) разъяснял исстрадавшийся, иссохший бородач.
можно: или ты ему служишь - или не имеешь к нему никакого отношения.
дожники, пишут русские писатели...
ташу Саррот... за паразитизм? В этом безумии есть своя система: в
культуре, в науке видеть кормушку, а не каторгу.
чему-то еще жил и болезненно пульсировал.
мнения так и жалят его со всех сторон. В своем мире - мире мнений - он
так же задирист и нелеп, как Дон Кихот в мире реальностей.
только издали увидел окно, расписанное черными языками, и все в нем по-
добралось: и гвоздь надежно укрепился, и тик заработал с солдатской чет-
костью. Шурка сидел у стола в позе Кирибеевича на пиру Иоанна Грозного,
пренебрежительно упираясь локтем в груду живописных альбомов. Не дождав-
шись вопроса, презрительно вывернул губы:
ные усерднейшим почерком, и, побледнев, с остервенением разорвал бедные
"Этюды" раз, другой. Глаза наполнились слезами.
над задачниками как бы уже не пятый день. - Лучшее средство от мыслей -
наука.
герь, братство и тусовка.
нувшей страстью.
но-розовую круглую ранку. Постарался припомнить что-нибудь еще более ра-
достное: - Я купил у кооперативщиков значок "Партия, дай порулить". А
ночью на Квадрике металлисты повесили фашку на своих цепях, а фашки пой-
мали металлиста, облили бензином и сожгли.
Маме показывай, какой ты храбрый!
что отныне он эстет, принялся за розыски Оскара Уайльда, с коим и бряк-
нулся к себе на тахту. Подтаскивая туда все новые и новые зачем-нибудь
понадобившиеся ему предметы, он за полчаса превращал ее в волчье логово.
ного... Гомера, что ли? Из темных бездн Эреба напиться живой овечьей
крови слетались души невест, малоопытных юношей, опытных старцев, бран-
ных мужей в забрызганных кровью доспехах - всем одна участь, и невинным
девушкам, и героям... Откуда же эти чертовы греки черпали силы и ге-
ройствовать, и пировать от души, прекрасно зная, что никто и ничем не
купит спасения от этих темных бездн, где царю живется хуже, чем нищему
поденщику? Вот она, сила несомненности!
лось читать, как великие поэты под дулом винтовок на четвереньках караб-
каются по доске; страх ему внушают только гнусные гробы, оформленные как
коробки для духов, с переливчатыми оборочками, да пошлейший похоронный
комбинат, серебрящийся, как новогодняя елка. А долг перед детьми в эту
минуту он ощущал примерно так же эмоционально, как долг перед Обществом
трезвости.
бабское сюсюканье, а не эстетство!
мягкое, в женское... но она была со всех сторон обложена костяными плас-
тинами собственных государственных забот. Лицо желтое, безнадежное, -
какими верными друзьями они могли бы быть, если бы он не был обязан
спать с нею! При той тоске, которая выедает его внутренности, супружес-
кие обязанности были нелепы, как игра в классики. Любовь сквозь костяной
панцирь...
расчеты" в самом деле что-то означают? "На балансе"...
все, что меня касается, только повод для смеха...
вать - не успокоится, пока Он не отпустит ей грехи. Только чужое, чтимое
мнение... Детей в этом смысле он оставил без наследства.
Сударушкина, пришедшего к руководству Прогрессом через руководство баня-
ми, снабжением и культурой, ибо во главе каждого дела должен стоять Ор-
ганизатор - боярин или комиссар, не обязанный отличать ржаной колос от
ячменного, - это дело холопское. Но вот началось сокращение аппарата - и
чудо: вожделенное независимое подразделение было отсечено единым взма-
хом, и директором отсеченной части был назначен... правильно, Сударуш-
кин.
дежно махнула рукой:
с Сидорушкиными! Хотел я иметь всего-то тридцать квадратных метров в це-
лом мире, где не воняло бы ни Колдуновыми, ни Сидорушкиными...
что делать?!
рассказываешь вот, не рассказываешь...
вечные свои капли, таблетки!.. Ты что, думаешь, приятно жить в больни-
це?!
ла вода - заглушить рыдания. У нее-то всегда есть выход... Впрочем, и у
него он есть: когда тошнит, нужно не тянуть, а сунуть два пальца в гор-
ло. Но петля уж очень гадостна...
понять было, распухла она от слез или от распаренности. В руке уже отку-
да-то взялась мокрая газета:
по уходящей колонне удар реактивными снарядами". Ну чего им еще нужно -
ведь уходят же, уходят!
добавил: - Я сегодня поздно лягу, не хочу тебя будить.
журнал. Обдало дымком - и нестерпимым стыдом за свою жестокую каприз-
ность. Но не складывать же кресло обратно?
но: к морю! Пока позади пассажиров, исчезающих в недрах аэровокзала, еще
виднелись провожающие, каждый видел в толпе только кого-то своего. А по-
том оборвались и эти последние ниточки любви, и все превратились в без-
ликую массу.
ком-то буром складского типа помещении, нарезанном металлическими труба-
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Ильин Андрей
Орлов Алекс
Лукин Евгений
Каменистый Артем