Теперь Бардуша более требовательно похлопал его по шее, и это значило, что
надо встать.
открыл задний борт, работник бойни приладил мостки, и Широколобый,
поощряемый добрыми похлопываниями пастушеской ладони, спустился вниз.
земли и до того ископычена ногами многочисленных животных, что по виду не
отличалась от окружающей земли. Широколобый подумал, что это обыкновенная
земля, но, когда стал на площадку весов, почувствовал, что она таит в себе
неприятную неустойчивость. Но он решил терпеть, раз это надо пастуху.
девятьсот пятьдесят пять килограмм!
смешалось все, что он думал о Широколобом: могучая память, трогательная
привязанность к буйволицам, сила, храбрость, чувство собственного
достоинства, и он, не зная о чем сказать, добавил: -- Больше на свете нет...
Он рог сломал в драке другому буйволу. Понимаешь, рог?!
весовщик даже не знает, что живая природа ничего крепче буйволиных рогов не
создавала.
деревенщины и решил на всякий случай не давать ему выхода.
его, -- мясо есть мясо! Держи квитанцию! Дальше! Дальше!
последний раз потрепал его по холке. Он повернулся, не оглядываясь, дошел до
своего грузовика и сел в кабину, крепко хлопнув дверцей. В это время в
ворота бойни въезжала машина с партией коров. Два грузовика осторожно
разъехались, и чегемская машина, выехав на шоссе, свернула направо и,
набирая скорость, двинулась в сторону Чегема.
колеблющуюся поверхность, Широколобый понял, что это мост. Такое ощущение
всегда вызывали мосты. Но где река и куда ведет этот мост?
Широколобого. Широколобый увидел перед собой десятка два коров, которые
стояли, плотно прижавшись друг к другу, то и дело вздрагивая и вытягивая
головы. Взглянув на выражение их глаз, он вспомнил, что такое же выражение
глаз он встречал у животных в лесу, когда они чувствуют близость хищника или
им кажется, что хищник близок.
силой. Из этого он понял, что, войдя в этот узкий коридор, он приблизился к
невидимой крови, но не удалился от моря.
костяной стук, теперь гораздо более отчетливо вываливающийся из этого
грохота. Грохот машин был бессмысленный, потому что мертвый. Костяной стук
имел смысл, потому что был живой и означал живую боль. Теперь он вспомнил,
где и когда он слышал этот костяной стук. Как-то зимой они всем стадом
проходили по обледенелому мосту, и одна буйволица поскользнулась и с таким
вот костяным стуком рухнула на мост. И теперь помимо его воли что-то
страшное вырисовывалось в сознании: сначала они почему-то падают, а потом
кровь.
Работник бойни подносил к губам животного ручку с металлическим
наконечником, включал ток, и животное, оглушенное электрическим разрядом,
падало на деревянный помост. Тут ему перерезали глотку, подцепляли на крюк,
который тащил его через весь цех, где рабочие как на конвейере поочередно
обрабатывали тушу.
Широколобый твердо верил, что за ним должен прийти пастух Бардуша. Он уведет
его отсюда. Широколобый несколько раз оглядывался, но пастуха не было видно.
Однако он твердо продолжал верить, что пастух придет, именно потому, что
здесь так плохо и в таком плохом месте он его долго не может держать.
коров и заметил, что многие из них стараются повыше вытянуть головы, чтобы
увидеть то страшное, что, как они догадывались, здесь происходит. И, смутно
догадываясь о том страшном, что здесь происходит, они все-таки
любопытствовали отдельно от страха и даже испуганно радовались, что это
страшное хотя бы в это мгновенье происходит не с ними.
раз. Он увидел лошадь! То ли потому, что он слишком всматривался в ближайших
коров, то ли потому, что лошадь до этого стояла, опустив голову, но он ее
только теперь приметил. Ему показалось, что страшный хозяин этого места до
сих пор прятал от него лошадь, а теперь зазевался, и лошадь, вытянув шею и
прильнув губами к доскам ограды, внюхивалась в запах моря. И он увидел
большой, печальный лошадиный глаз и слезы, стекающие по морде.
кончилось тревожное, растерянное, сиротливое ожидание пастуха. Он понял, что
в этом мире для него остались только два соленых запаха -- запах крови и
смерти, запах моря и свободы. И он понял, что он один и может надеяться
только на самого себя.
собственного духа. Он понял, что надо делать. В это время позади него
открылись ворота, и новую партию коров загнали в коридор. Они стали сзади
теснить его. Но теперь ему никто не мог помешать.
голову. Запах моря усилился. Услышав треск досок, работник бойни, впускавший
животных в коридор, подбежал, схватил его за рога и попытался водворить
голову обратно. Проще было бы остановить падающий дуб.
свободе тело. Пролом был узкий, но желание свободы было столь велико, что
Широколобый вывалился наружу, обрушив все доски стены, вбитые между
ближайшими столбами.
поступления крупных партий скота, которые нельзя сразу обработать. Впереди
метрах в двадцати виднелась ограда из дубовых досок, и он понял, что ее надо
проломить. Остановившись посреди загона, он внюхивался в воздух, чтобы
определить, откуда сильнее идет запах моря, чтобы именно в том месте
прошибить ограду.
от радости, с бестолковым мычанием стали носиться взад-вперед. Лошадь
заржала и галопом пустилась вдоль загона. На шум собрались те работники
бойни, которые были во дворе. Прильнув к забору, они ждали, что будет
дальше.
буйвола вернуть первым в коридор, порядок будет легко восстановить. За
долгое время работы на бойне всегда видя перед собой растерянных и покорных
животных, он не испытывал никакого страха перед буйволом. Он подбежал к
Широколобому, когда тот уже нацелился на место в ограде, которое было
поближе к морю. Весовщик раздраженно схватил его за хвост и пытался
повернуть в сторону коридора. С необычайным проворством буйвол крутанулся на
месте, подсек правым рогом весовщика под его левое бедро и небрежно
перекинул через себя. Те, что выглядывали из-за ограды, дружно охнули.
Весовщик рухнул, но сгоряча, шатаясь, встал на ноги. Широколобый, удивившись
его живучести, повернул к нему голову и хотел его добить, но вдруг вспомнил
кончиком своего правого рога неприятную дряблость его бедра, отвернулся от
него и тут же забыл о его существовании.
рысью пошел на него и, одним ударом проломив, очутился во дворе бойни.
Верхняя поперечина обрушившейся части забора каким-то образом застряла у
него между рогами. Он брезгливо тряхнул головой, но она еще крепче засела
между рогами. Тогда он с такой яростью мотнул головой, что доска, взлетев
метров на десять, упала за его спиной.
происшествии, случайно подняв над столом тяжелую, похмельную голову, увидел,
как перед окном его кабинета, расположенного на третьем этаже, беззвучно
поднялась большая доска, остановилась, словно раздумывая, как ей быть
дальше, а потом, медленно разворачиваясь, пошла вниз, самозванно имитируя
какую-то фигуру высшего пилотажа.
первой алкогольной галлюцинацией. Нельзя ж так пить, как и все пьющие в
такие минуты, с ненавистью подумал он о себе, я уже немолодой, а все
хорохорюсь, хорохорюсь...
он вскочил.
взбесился?
людей, уносящих раненого весовщика, пролом в заборе и, главное, большую
доску, лежавшую посреди загона. Да, это была, безусловно, она, та самая.
"Скорую помощь". Сами справимся с ним.
него и побежали. Мимоходом подумав о них: "Мелко! мелко!" -- он стал
внюхиваться в запах моря. Каменная стена с железными воротами отделяла бойню
от моря. Он понял, что надо бить по воротам, другого пути нет.
Шломо Вульф
Курылев Олег
Лукин Евгений
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Шилова Юлия