в семье. И Вениамин за это время заметно поправился и окреп. И хотя он все
еще делал под себя, сдвиги в сторону улучшения и прогресс наблюдались в
каждый следующий день без преувеличения. Потому что хвостом Вениамин начал
шевелить и про лоханку свою туалетную вспоминал временами. И он в нее
залезал и скреб, а ел уже с аппетитом и все подряд и ходил почти что не
ковыляя. Другими словами, Вениамин был на пути к выздоровлению. И тогда
Сараев сказал Марии, что пора ему, наверно, идти, так как завтра понедельник
и третье число, а значит, кончился его отпуск и предстоит ему выходить на
работу. И он сказал это и сидит ждет, что Мария ему ответит. А Мария головой
кивнула с пониманием - и весь ответ, больше ничего ему не сказала. А Сараев
помедлил и говорит:
свитер, а в прихожей он обулся и влез в пальто, и нахлобучил на голову
шапочку с надписью "Пума". И он одевался медленно, а Мария стояла, опершись
плечом о стену, а руки держа сложенными на груди, и наблюдала за его
сборами. И Сараев хотел уйти достойно, только до свидания сказав Марии и
детям, но сказал все-таки он не до свидания, а другое:
месяц назад, идя к Марии, дома оставил, так как ненужных денег при себе
Сараев не носил, учитывая, что улица полна неожиданностей, а дома, за
железной дверью, ничего с деньгами случиться не может. И он разделил
имевшуюся у него сумму на две равные части и одну часть понес Марии, а придя
к ней, он сказал:
у меня деньги есть.
ним и не начала отказываться от денег, Сараев лифта дожидаться не стал, а
свернул на лестницу и сбежал по ней бегом, скользя рукой по перилам. ***
когда- то от Милы. И так же, одной рукой, скользил он по шероховатым
перилам, прихватывая их на поворотах всей пятерней. А в другой руке нес
тогда Сараев сумку, взятую тогда у Марии напрокат, ту же самую, кстати
сказать, сумку, в которой возили они с Марией Вениамина в ветлечебницу к
врачу. И тогда тоже не стал Сараев вызывать и ждать лифт, чтобы Мила не
успела выйти из квартиры и не стала канючить, уговаривая не оставлять ее,
слабую женщину, один на один со всеми и клянясь, что больше ничего подобного
не повторится никогда в жизни, а пить она бросит хоть завтра с утра, потому
что ей это раз плюнуть. И Сараев, предвидя, значит, все эти возможные
последствия, побежал вниз по лестнице, через две ступеньки галопом.
ушли в чем были, ничего не захватив в суматохе бегства, а без вещей же
нельзя жить, в особенности когда речь идет о ребенке трех лет от роду. И
взял у Марии Сараев вместительную сумку и ранним утром пошел к себе или,
вернее, к Миле. Пришел, а дома она одна. Сидит на полу и голову в руках
держит. А друзей ее вчерашних оголтелых нет никого. Разошлись, видно, и,
значит, повезло Сараеву крупно. Правда, он думал, что если они тут еще, то в
такое утреннее время спят как убитые, поэтому и пришел не опасаясь. А их и
вообще нет. Что еще лучше. Хотя Мила уже не спала. Наверно, помешало ей
что-нибудь спать или кто-нибудь ее разбудил. И Сараев поставил сумку на пол
и стал вынимать из шкафа одежду и другие вещи - Юлины и свои. Те, что еще
сохранились у них и не исчезли по ходу жизни. И Сараев укладывал все
имеющиеся вещи, наполняя ими до отказа бездонную сумку Марии. А Мила
посмотрела на его действия мутным разбитым взглядом и сказала:
рук, и говорит:
пьяно и сопливо заплакала и заговорила, причитая и ноя:
он уже сто раз слышал из ее уст. А после вчерашнего бандитского нападения ее
друзей на него и, главное, на Юлю Сараеву вообще хотелось больше жизни Милу
своими руками удушить, и он сказал ей:
замок-молнию и вышел из квартиры и побежал вниз по ступенькам лестницы,
уходя от Милы к Марии навсегда - или, вернее, он так полагал и надеялся, что
навсегда.
раза по повестке в суд, где должно было слушаться дело об их разводе. И
Сараев, собравшись с духом, пошел к ней в день судебного заседания,
назначенного третий уже раз по счету. И он нашел ее дома, как всегда по
утрам, спящую мертвым сном. И еще трое людей спали, дыша перегаром, в
комнате - на полу и на диване, кто где упал. И Сараев, стараясь никого не
разбудить, взвалил Милу на себя и вынес из квартиры. А внизу он прислонил ее
к толстой акации, поймал такси и доставил таким образом в суд. И, увидев
Милу воочию, суд незамедлительно и без вопросов оформил развод, освободив
Сараева от нее и дав ему узаконенную возможность жениться на Марии, с
которой он жил уже и был с ней, можно сказать, счастлив в личной жизни. А
Мила к концу слушания дела очухалась частично, придя в сознание, и говорит:
сказала:
жизни и изменил. - И еще она сказала: - Дай пять рэ, а то застрелюсь и
повешусь.
и годы можно было целую бутылку водки купить, а вина - так еще больше...
перепрыгнул через кучи отходов жизнедеятельности человека, которые
образовались на нижних этажах ввиду переполнения мусоропровода, и вышел из
вонючего подъезда, где не горело ни одной лампочки, на воздух и на свет. И
он самой короткой дорогой, какая только существовала и была возможна,
вернулся домой, даже за хлебом не зайдя. Хотя все, что оставил он за окном
месяц назад, давно, надо было думать, прокисло и пришло в негодность и есть
в доме у него было нечего. Кроме, конечно, неприкосновенных запасов. Но это
не волновало сейчас Сараева, так как есть ему не хотелось. И он пришел и
переночевал в пыльной квартире, а утром ушел на работу, забыв, между прочим,
надеть бронежилет. И он вспомнил, когда в автобус влез и его сдавили, что
нет на нем предохраняющего жилета, но возвращаться за ним не стал, зная, что
возвращаться - это плохая примета, к добру не приводящая. И "Макаров" лежал
на своем месте, в кармане брюк, чего было достаточно и довольно.
положение на предприятии не стабилизировалось и не улучшилось, а наоборот,
ухудшилось до катастрофического, и если раньше работала хотя бы одна смена,
то теперь на своих местах остается только высшее руководство, а все
остальные свободны, значит, еще на один календарный месяц. И кто-то спросил:
а как и на что мы будем жить и кормить семьи свои, жен и детей? А начальник
по кадрам и быту сказал, что он ничем не может помочь, и от него лично
ничего не зависит, и он ни в чем перед людьми не виноват.
- ну и все тому подобное.
предпенсионного, возраста говорили: