провел во ВГИКе, но его тоже навеки запомнил мой желудок. К счастью, в
столовых МГУ был не только бесплатный чай, как во ВГИКе, но и хлеб, и
капуста как добавка к гарниру. Наверное, это оплачивалось профкомом
университета, чтобы подкормить малоимущих студентов. Во всяком случае, меня
это здорово выручило в тот месяц и в буквальном смысле спасло от голода. Я
набирал две неглубокие тарелки квашеной капусты, несколько кусков хлеба, два
стакана сладкого чая и набивал этим свой желудок.
из гордости я скрыл от него свою потерю, но однажды на занятиях по
физкультуре глядя на мое осунувшееся лицо, он стал допытываться, что
случилось и не болен ли я. Стыдясь, я увиливал от точных ответов, но кто-то
из ребят не выдержал и сказал, что у меня увели стипендию. Вадим
Константинович очень рассердился и впервые накричал на меня, обозвав
"неблагодарным мальчишкой".
находящийся на втором этаже главного здания на Ленинских горах. Калорийное
трехразовое питание, медицинское наблюдение и обследование, тренажеры,
бассейн. Целый месяц я поправлял здоровье, до отвала набивая брюхо вкусной
пищей.
дополнительное питание". По этим талонам я мог питаться или отовариваться
продуктами в любой студенческой столовой МГУ на два рубля в день!!!
Представляете, целых шестьдесят рублей в месяц! Чуть ли не две
дополнительные стипендии!
лучшему спортсмену университета из малоимущей семьи, нуждающемуся в
улучшенном питании, и я их получал по пять-шесть месяцев в году. Учиться
стало гораздо веселее...
историей...
Восточной Германии. Звали ее Хильтрауд Мертен. У нас очень быстро завязались
близкие отношения, и мы встречались несколько месяцев. Она увлекалась
фотографией, и у меня сохранилось множество ее снимков, на которых
запечатлена почти вся история нашего романа. В том же шестьдесят пятом году
она пригласила меня к себе в Германию на два летних месяца.
страны. К тому времени мои спортивные достижения уже привели меня в сборную
команду студенческого спортивного общества "Буревестник". То ли сыграла роль
хвалебная характеристика университетского "треугольника": парткома, профкома
и комитета ВЛКСМ, поддержанная ходатайством Ректората; то ли тот сотрудник в
Органах, у которого находились нелестные сведения обо мне, был в отпуске; то
ли там посчитали, что в Восточную Германию меня можно выпустить, но мне
выдали заграничный паспорт и туристическую визу.
затерявшимся недалеко от Шверина и Ростока. Нойштадт-Глеве расположен у
живописнейшего озера, на берегу которого находился и санаторий для больных
туберкулезом. Но прежде, чем приехать туда, мне пришлось несколько дней
дожидаться Хильтрауд в Восточном Берлине: вышло так не по моей вине.
совершенно другой, очень богатой, по мнению простого советского парня,
жизнью. Я видел переполненные дешевыми товарами магазины, со вкусом одетых
людей. Мягкое и очень внимательное отношение ко мне абсолютно незнакомых
людей.
удивлением наблюдал, как неутомимо носится продавец, готовый терпеливо
выкладывать и выкладывать передо мной товары, пока я не выбирал то, что мне
понравилось. Если же я так и не выбирал ничего, перед мной вежливо
извинялись за то, что не сумели удовлетворить мои потребности, и просили
заходить еще. Честно говоря, было приятно.
письмо к ней с точной датой моего прибытия, где-то задержалось. Я дозвонился
в Нойштадт-Глеве с вокзала, и Хильтрауд пообещала приехать за мной через
несколько дней.
связи с малым количеством наличности меня определили в бесплатный пансионат
Красного Креста. Этот пансионат представлял собой небольшой домик, похожий
на Дом колхозника в СССР. Огромное помещение было сплошь заставлено
кроватями. Из жизни в этом пансионате запомнилось только одна шокирующая
деталь: ровно в шесть утра, когда, как говорится, самый хрупкий сон,
раздавался мерзкий пронзительный женский голос, способный, наверное,
разбудить и мертвеца:
с булочкой и уматывали оттуда до восьми вечера. Я выдержал эту
"благотворительность" только два дня. Помог случай: бесцельно бродя по
городу, я случайно познакомился с группой американских студентов, которые
приехали в Германию как туристы. Вот когда я понял, что мои познания в
английском языке настолько невелики, что было стыдно. Правда, нам все-таки
удавалось понимать друг друга.
что он тоже занимался спортом: играл за университетскую команду в бейсбол,
тоже любил волочиться за слабым полом и тоже был далек от образа
пай-мальчика. Когда они услышали от меня "душещипательную" историю, как я
оказался в чужом, да еще заграничном городе, то единодушно приняли меня под
свое покровительство. С момента нашей встречи и до самого расставания
американцы кормили меня, поили, водили по всем достопримечательным местам и
везде за меня платили.
собираются на пару-тройку дней на экскурсию в Западную Германию. Увидев мое
искреннее огорчение, он хлопнул меня по плечу и предложил поехать с ними. С
большим трудом мне удалось объяснить, что для меня, советского студента, это
совершенно невозможно.
оставить КГБ с носом.
только свою судьбу, но, возможно, и жизнь. Я уж не говорю о какой-либо
случайности, к примеру, если бы кто-то из них был связан со спецслужбами? Не
хочу и думать, что бы меня ожидало...
я раздумывал не очень долго.
коллективная виза: обыкновенный лист с водяными знаками и печатями, на
котором были написаны их фамилии. Случилось так, что один из группы приболел
и не мог поехать. Конечно, они могли обойтись и без него, но тогда пришлось
бы идти в посольство, получать там дополнительный документ и прочее. Так что
в каком-то смысле я тоже оказался им нужен. Мое беспокойство по поводу
познаний в английском Мартин снял еще проще: на границе я должен изображать
немого, а все остальное он брал на себя.
контрольно-пропускному пункту. Казалось, все вокруг, особенно
офицер-пограничник, слышат, как громко бьется мое сердце. Но все мои страхи
оказались напрасными. Все произошло столь просто, что мне стало даже обидно.
Выяснив, что перед ним американская группа, офицер заглянул в их общий
документ, в буквальном смысле пересчитал нас по головам и безразлично
кивнул: все в порядке.
заодно побывав и в Ганновере, думаю, что как открыл рот, зайдя за берлинскую
стену, так и не закрывал его до возвращения назад. Глупо сегодня
перечислять, что я видел в магазинах, как там питался, какими сувенирами и
подарками снабдили меня эти симпатичные и щедрые американцы: сейчас этим
вряд ли кого-то удивишь. Но я-то пишу о 1965 годе...
впервые увидел настоящий стриптиз. Почему-то и тогда и сейчас я уверен, что
стриптизерша вряд ли была немкой: скорее всего француженка.
Скользнув по документу безразличным взглядом, офицер с восточной стороны
устало махнул рукой: проходите.
в пансионат Красного Креста: по моим подсчетам, Хильтрауд должна была
приехать на следующий день, но меня вновь ожидал сюрприз. Оказывается, она
приехала накануне вечером и подняла на ноги всю полицию Восточного Берлина,
испугавшись, что я пропал.
решили отправиться в путь на следующий день: Хильтрауд желала показать мне
город и купить какие-то подарки. Однако нам не удалось уехать и на следующий
день.
пошла в туалет помыть руки, а я остался за столом. Свою сумочку она повесила
на стул. А по возвращении сразу заметила, что ее сумочка раскрыта и кошелька
нет, а в нем были все деньги - около трех тысяч марок. Она не стала плакать,
а тут же вызвала полицию и принялась расспрашивать, помню ли я, кто подходил
к столику или проходил мимо.
и девушка что-то у меня спрашивала, а когда ответил, что не понимаю
по-немецки - в то время это была единственная фраза, которую я выучил, они
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Круз Андрей
Акунин Борис
Фазиль Искандер
Шилова Юлия