явлением, потом Гриша зевнул и заявил, что с него хватит на сегодня чудес
моря, и отправился спать.
остановившимся взглядом. "Начинается..." - подумал я. Такое выражение лица
у нее обычно предшествовало взрыву ядовитых замечаний и вообще говорило о
плохом настроении. Я решил не настаивать.
управлением авторулевого. Будешь пока за вахтенного, а устанешь, разбуди
меня. Впрочем, море спокойно, не надо.
случиться. За тонким бортом, совсем рядом с моим ухом плескалась волна,
рассекаемые форштевнем яхты струи шелестели, обтекая коричневый глянцевый
корпус "Кукабарры". На потолке каюты плясали отраженные от поверхности
океана солнечные зайчики.
всякие "предчувствия"...
прячу ее под одеялом?
девицы! Вздумала играть в прятки!
Она находилась на своем месте.
провизии и обычно запертые отсеки, где хранятся запасные тросы и всякая
мелочь, но безрезультатно - Джин исчезла.
Перед самым моим отъездом в здешних водах бесследно исчез капитан одного
российского супертраулера, забыл, как называлось это судно.
крупная сумма валюты, и команда знала об этом. Доллары исчезли вместе с
капитаном... Тут есть о чем подумать. А какие причины могли заставить
исчезнуть Джин?
приятель, хотя мне, честно говоря, было не до шуток. Я успел привязаться к
Джин, хотя она иногда раздражала меня, и после проведенной в моем коттедже
бурной ночи близости между нами больше ни разу не было.
вглядывавшейся в темную воду... Может быть, каким-то рикошетом сработали
сеансы доктора Ашборна, и завороженная вращающимися в глубинах сияющими
"колесами", она бросилась за борт? А может просто на нее нашла хандра, и
она покончила с собой в приступе "глубокой депрессии", как выражаются
психиатры? Не знаю, но мне кажется, Джин часто задумывалась над таким
разрешением всех своих проблем. Так навсегда и осталась для меня
неизвестной причина исчезновения этой взбалмошной, циничной, красивой и
по-своему доброй девушки с изломанной судьбой. На борту "Кукабарры" в
миниатюре повторилась знаменитая история "Марии Целесты".
толчком, изменившим наши первоначальные планы. Не хочу сказать, что без
Джин плаванье стало очень уж скучным, - ведь это, в конце концов, была не
увеселительная прогулка, - но посовещавшись, мы с Гришей решили закончить
свое морское путешествие как можно скорее. Его угнетало постоянное, все
нараставшее напряжение, вызванное, как я предполагал, беспокойством о
судьбе содержавшихся в "интернате" маленьких заложников. Меня это тоже
беспокоило.
только друг другу, но и самим себе... Нас начало пугать море. Было ли это
результатом нервных перегрузок - состояние, впрочем, давно ставшее для нас
привычным, или на нас действовал таинственный инфразвуковой "голос моря",
которым иногда сопровождаются "светящиеся колеса", но факт остается
фактом. Мы не могли избавиться от мыслей о неизвестном, таившемся в черных
глубинах, готовом в любой момент всплыть на поверхность то ли под видом
вращающегося светового колеса, то ли еще чего-нибудь, невыносимо
страшного. Тонкие борта яхты отделяли нас от клубящихся в вечно скрытых от
солнечного света толщах воды "морских змеев", "черных дьяволов", "белых
китов", словом, всех ужасов, порожденных, главным образом, пьяной
фантазией и воображением моряков парусного флота. Легко было смеяться над
всем этим, сидя в портовом баре за стаканом виски, но здесь...
берегу.
причем, весьма кстати оказалось предъявленное Гришей удостоверение
сотрудника Интерпола, а мы, взяв напрокат лендровер, углубились в поросший
колючим кустарником буш восточного Квинсленда. Провизии у нас было
достаточно, так что советы Лесса Хиггинса, специалиста по выживанию, нам
не пригодились, хотя я замечал по пути и саговую пальму, и хлебное дерево
Лейхарда с его небольшими, не больше средней величины яблока, "булочками",
имеющими - по отзывам, ибо пробовать их я не стал, - вкус ржаного хлеба.
Потом растительность стала гуще, появились фикусы с их мясистыми листьями,
сосна Лейхарда - могучее дерево с растущими перпендикулярно стволу сучьями
и похожими на грязные теннисные мячи плодами.
избегать больших дорог и населенных пунктов. Но даже бродячие
туристы-одиночки, похоже, обходили эти места стороной.
мы оставили лендровер, замаскировали его в чаще, хотя в этих безлюдных
краях вряд ли нужно было опасаться угонщиков автомобилей, и двинулись
дальше пешком, ежеминутно опасаясь наткнуться на охрану.
высоты огромный кратер древнего, миллионы лет назад потухшего вулкана
выглядел в сплошной массе зелени как аккуратная воронка, склоны которой,
тоже густо поросшие деревьями и кустарником, были заметны лишь в косых
лучах солнца.
кратер, буквально наткнувшись на него.
находимся на верном пути.
земной коре представляла собой дьявольское жерло, изрыгающее пламя и дым,
расплавленная магма текла по наружным склонам и, выбирая наиболее удобные
пути, устремлялась вдоль русел рек. В результате борьбы двух разнородных и
враждебных по своей природе стихий - огня и воды - сформировались очень
своеобразные геологические образования, так называемые лавовые трубы.
Входы в них со стороны кратера были закупорены застывшей лавой и
осадочными породами, смытыми дождем со склонов, но проникнуть в эти трубы
все же представлялось возможным. Дело в том, что в некоторых местах их
"кровля" обрушилась, края провалов сгладились, и сквозь них открывались
вполне доступные даже для таких посредственных альпинистов, как мы с
Гришей, проходы.
мне сообщил в припадке искусственно вызванной болтливости Джордж. Но
прежде, чем рискнуть углубиться в подземелье, ведущее к "интернату", мы
решили потренироваться и освоиться в одной из пустующих труб.
росли сосны и фикусы, середина же была свободной и ярко освещалась
полуденным солнцем, стоявшим почти в зените.
торчавшие из земли подобно зубам дракона. Вооружившись фонариками, мы
углубились в трубу, стараясь не споткнуться о многочисленные мелкие
обломки камней, обрушившиеся с кровли.
перестали попадаться. Зато возникло другое препятствие - повсюду змеились
похожие на мощные электрокабели корни, состоящие из туго свитых в жгут
отдельных волокон, толщиной в палец.
белесоватого цвета подтвердил мою догадку - это были корни фикусов, росших
на кровле лавовой трубы. Они проникли сквозь трещины в лаве и расползались
по земле в поисках влаги.
свод, образованный застывшей лавой, а под ногами - плотно слежавшаяся
песчаная почва. Высота "потолка" над нашими головами составляла, как мне
показалось, метров десять-пятнадцать.
спинами превратился в неясное серое пятно.