быстрее скрыться толкает его вниз. Именно поэтому я побежал вверх.
Сдирая с кожи свежие коросты я вбился, втиснулся туда, закрыв вход землей и
ветками. Ни одному нормальному человеку не пришло бы в голову, что в этой
щели способен уместиться человек. Кошка - может быть. Но человек!
близко проходивших людей. Они обшаривали местность, посылали во все стороны
дозоры, но ничего не нашли. На третьи сутки в ночь, я покинул тайник и
продолжил путь.
через три дня был дома.
брал интервью, не дарил букеты. Куратор, выслушав краткий рапорт, выдал
пачку пронумерованных листов, для подробных объяснительных. Ломая голову и
перья я пытался описать произошедшие со мною события. Они получались
какие-то корявые и скучные, как сколоченная в школьных мастерских табуретка.
Я перечеркивал листы и аккуратно складывал их в специальную корзину. Ни одна
бумажка не должна была выйти из этих недоступных для постороннего стен.
действительность. Весь мой недавний героизм, изложенный письменно,
оборачивался глупостью, изобретательность - тактическими промашками.
Оказывается, все можно было сделать проще, лучше и безопасней. Решения были
очевидными, лежащими на поверхности, но тогда я их не видел.
одного, второго, третьего врага в безнадежной, казалось бы борьбе, я не мог
не упомянуть о том, по чьей, пусть даже косвенной, вине эта ситуация
случилась, не мог не нарваться на справедливый вопрос - как вы это допустили
или еще страшнее - кто вам дал право брать на себя не разрешенные высшим
командованием функции? Не согласовал с начальством план действий, не получил
монаршего одобрения, значит виновен, даже если в конечном итоге победил. Ты
курьер и дело твое курьерские!
недальновидностью и даже, о ужас, недисциплинированностью и
профнепригодностью! Ну как таким хвастать? Впору вынужденно замалчивать свои
победы, чтобы через них не выказать свои же промашки.
гонял!
которых был уверен. "Лирику" я вымарал самым жестоким образом. Я написал о
заводе, о способах транспортировки, о контейнере. Последний, я был уверен,
отыщется. Номер вагона известен, остальное дело техники. Контора, если
понадобится, звезду с неба утянет. А о контейнере, потерянном на собственной
территории, говорить нечего. Если сразу не обнаружат, каждого обходчика,
каждого стрелочника во фронт построят, каждый метр пути перекопают,
перещупают силами мобилизованных курсантов военных и милицейских училищ. Но
результат будет. Непременно!
других. Я остался жив, а это удается далеко не всем! Теперь, по меньшей мере
месяц, я мог не думать о "работе". Я заслужил это право. На это время я
стану просто человеком, обывателем, просаживающим очередной отпуск. Я не
хочу, чтобы мне напоминали о прошлом, чтобы мне снились кошмары со взрывами
и стрельбой. Имею я право на "не хочу", хотя бы во внеслужебное время?!
Оказалось - нет. Мне напомнили обо всем. И гораздо раньше, чем я мог
предположить!
он! Это было его лицо, его глаза! Ошибиться в идентификации личности я не
мог, не так меня учили. Даже между двух, похожих как две капли воды
близнецов я мог опознать одного требуемого! А уж не узнать родного шефа...
с ним знакомство. Я прошел мимо. И он прошел мимо, кажется, даже не заметив
меня. Как он здесь очутился? Как выбрался? Как остался жив?
одетый, средних лет мужчина остановил меня и, дергая сигаретой, зажатой меж
пальцев, попросил прикурить. Пока я доставал коробок, пока открывал, пока
спичка горела, он сказал мне несколько слов. Всего несколько слов,
поставивших все с ног на голову. Он сказал:
Спасибо! И извини!
ошеломлен. Я был раздавлен! Я понял все! Мне не надо было длинных
разъяснений и разборов, мне достаточно было трех ключевых фраз!
пустышкой! И тот завод, и те убежища, где я неделями изображал покойника, и
те контрслежки и страховка его помощников, и даже мои отчаянные попытки
спастись, все это было не нужно и в высшей степени глупо. Он подставил меня!
Словно барабан в темноте меня колотили со всех сторон, чтобы новые
барабанщики сбегались на громкий звук. Вот что ему нужно было - побольше
грома! Ему нужен был мальчик для битья. Им стал я!
меня нет. Именно поэтому он рискнул показать мне свое лицо. Как уже
покойнику, который не может надолго сохранить эту информацию в своей голове,
не может доложить начальству о нарушении святая святых! А то, что я могу
раскрыть его инкогнито противнику, его волновало мало, когда я смог бы это
сделать, он был бы уже недосягаем.
служивших ему агентов! Вместо того, чтобы спасти, вывести их из-под удара,
он использовал их в качестве аппетитной наживки. Ему нужен был только и
исключительно тарарам. Еще тогда, отбивая первого агента, я должен был
привлечь к себе внимание. Сорвалось. И он отдал второго своего сотоварища.
пешки, он вылепил значительную фигуру! И они, его противники, клюнули,
откликнулись на его игру. Словно снежный ком по сугробу, катаясь туда-сюда
по чужой территории, обрастал я новыми спецами. Я требовал к себе внимания!
Я забирал на себя потенциально опасные глаза, руки, технику и, главное,
мозги. Они думали обо мне, открывая простор для маневра шефу! Я громыхал, он
действовал тихо. Его филигранная работа на фоне моей топорной переставала
быть заметной.
против одного единственного меня! Это надо умудриться убедить противника
против одиночного, далеко не самого опытного бойца, выставить целый полк! И
держать его в поле не день, не два, не три!
Не случай заставил их вести столь грандиозную осаду. Наверняка нет! Удачно
подброшенная резидентом деза. Не нужен был бы я ему там, если бы меня не
искали. Не информация его интересовала - облава! И, значит, заводик тот и
что там производят и в каком количестве он знал заранее, потому и послал
меня туда. Я разрабатывал объект, который был никому не нужен!
известную только ему операцию. И ушел, не как я, со стрельбой и обдиром
кожи, а спокойно, с достоинством, в комфортабельном купе фирменного поезда.
И пока я зализывал и снова кровавил раны он, сидя на мягкой полке, гонял чаи
и умные разговоры со случайным попутчиком. Так действуют настоящие
профессионалы, а стреляют и умирают лишь такие дураки, как я!
поменялся со мной судьбой. Он стал шестеркой, а я прошел в тузы. На час.
изобразил бы из себя мелкую, бестолковую сошку, связника, а из меня -
резидента.
верящий в благородство и товарищество. Обманут и оставлен умирать! Спасенье
мое - это недоразумение, игра случая. Только в этом одном промахнулся шеф.
Эх, если бы я догадался раньше! Если бы я мог хотя бы предположить подобное!
Дал бы я ему прикурить! Ох дал бы!..
расчет взял верх над эмоциями. Я попытался зайти с другого конца. Да
подставил, да, по большому счету предал, но что его заставило это сделать? И
что бы сделал на месте резидента я? Подумаем?
цепочку, заглатывая человека за человеком. До полного провала дни, если не
часы. Центр интересует результат, а не лирика. Оправдания ему не нужны. И,
главное, он, результат, где-то близко, пальчиками дотянуться можно. Но
дотянуться не дают. Все время, все усилия уходят на то, чтобы заткнуть
очередную дыру в обороне, обеспечить безопасность, предугадать ходы
противника. Тришкин кафтан - не успеваешь бегать с иглой и ниткой на
слышимый со всех сторон треск. А тут еще присылают в качестве погонялы
курьера-энтузиаста. Выдай ему на блюдечке с голубой каемочкой результат и
все тут! А где его взять? Тупик.
соратников, чтобы в этой суете неизбежно высветиться самому? Так именно
этого противник и добивается, ведя слежку за отдельными агентами. Значит
сыграть на руку врагу? Дать ему возможность, начав с головы, просчитать всю
агентурную сеть? И не спастись и не спасти помощников, просто благородно
погибнуть всем, напрочь провалив задание. И кто сказал, что он предал всех?
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Круз Андрей
Дальский Алекс
Каменистый Артем
Вронский Константин