способа захоронения, - говорит мне по этому поводу шеф. - В нем есть некая
особая торжественность... и еще - что может быть достойнее, как отплыть
вниз по течению нашей древней реки в страну вечного покоя. Да, это в духе
добрых британских традиций. Вам, людям с континента, возможно, это
непонятно, но мы, дружище, морская держава, море всегда было для нас
матерью.
способны вызвать слезы умиления у тех, кто его не знает. Но я-то его знаю.
Настолько хорошо, что даже испытываю нечто похожее на сострадание к этому
типу Ларкину, который, несмотря на свою отвратительную роль и
отвратительный характер, в конце концов был просто винтиком в чудовищной
машине.
Дрейком, который, хотя и притворяется безразличным, явно потрясен
вторжением в его жизнь сильного конкурента. Не в том смысле, что он боится
мести ЦРУ: пускай себе ЦРУ ищет исчезнувшего Ларкина, если ему больше
нечего делать. Просто Дрейку нужно время на то, чтобы хорошенько
проанализировать свои планы и внести соответствующие коррективы.
неприглядную улицу, чтобы побродить по широким бульварам и площадям
города. И делаю я это вовсе не потому, что хочу изучить Лондон, просто мне
хочется хотя бы на время освободиться от ощущения удушья, которое обычно
возникает при длительном пребывании в замкнутом пространстве, будь то
застрявший между двумя этажами лифт или зажатая между двумя шеренгами
домов Дрейк-стрит. Нет, я не имею ни малейшего желания изучать Лондон и
его достопримечательности. Я просто бесцельно расхаживаю по улицам в
кратких промежутках между частыми ливнями, чувствуя, как меня со все
сторон окутывает своеобразная атмосфера города, пропитанного осенней
влагой и духом минувших эпох.
опустевшим тротуарам, в моей памяти откладываются картины улиц Сити и
заполненных народом широких торговых артерий. Она запечатлевает громаду
собора святого Павла, увенчанного огромным куполом; вонзенный в свинцовое
небо шпиль Биг-Бена; длинный и мрачный фасад парламента с его
псевдоготическим стилем и еще более мрачный фасад дворца Сент-Джеймс;
массивную колоннаду Британского музея и Биржи; всегда оживленный
Лондон-бридж и неприветливый Тауэр-бридж. Все эти фронтоны, колонны,
тронутые паутиной времени башни, темные куполы, бронзовые памятники и
мраморные фонтаны представляют собой страницы биографии с годами
поблекшей, но все еще не утратившей своего величия империи.
жалкими владениями Дрейка. Хотя в конечном счете империя Дрейка - это
миниатюрная, уродливая копия Британской империи. Главные двигатели в них
одни и те же - грабеж и насилие. А что касается масштабов, то в конце
концов все зависит от возможностей - разве может, скажем, какой-то жалкий
гангстер - мистер Дрейк соперничать с династиями Тюдоров и Стюартов.
нем даже тогда, когда размышляю об исторических судьбах Брианской империи.
Дрейк со своей грубой силой и всеми своими слабостями, которые
представляются мне не менее опасными, чем его сила. Взять хотя бы эту
довольно легкомысленную расправу с Ларкиным. Ведь рука у ЦРУ и впрямь
длинная, ничего удивительного, если она одним неожиданным ударом
прихлопнет и Дрейка, и его скромного секретаря.
какое-то время устранена угроза непредвиденной провокации против нашей
страны. Но устранена ненадолго. Наивно было бы думать, что соответствующий
отдел ЦРУ, потратив столько времени и средств, примирится с тем, что на
операции нужно поставить крест, и признает свое поражение. Одно неясно:
какие именно контрмеры будут предприняты и против кого. И именно на этот
вопрос я не могу дать ответ, придется, ничего не предпринимая, ждать
следующего хода противника.
Грей. К сожалению, Линда не из тех женщин, которые способны поднять дух, в
последнее время она, по-моему, сама нуждается в том, чтобы ее веселили. Не
знаю, то ли из-за дождливой погоды, то ли по какой другой причине, Линда
выглядит подавленной, наши разговоры с ней напоследок состоят из ничего не
значащих фраз. Возможно, во все виноват установленный в ее квартире
микрофон, хотя не могу поручиться, что без микрофона мы бы с ней ударились
в откровения.
внимание и больше не тратит усилий на придумывание каверзных вопросов,
которые она должна задавать мне по сценарию Дрейка. Она просто молчит, а я
следую ее примеру. Только иногда, когда я на рассвете провожаю Линду домой
после выступления в "Еве", мы вместо слов обмениваемся ласками, с помощью
которых люди пытаются спасти себя от одиночества, причем нередко без
особого успеха.
на свидание с Линдой и вдруг заметил, что за мной следят. А так как у меня
есть все основания думать, что слежка ведется не по инициативе Дрейка, мне
тут же становится ясно, кто еще может заинтересоваться моей скромной
персоной. Тем более что наблюдение ведется из автомобиля, причем ни
водителя, ни сидящих на заднем сиденье пассажиров я до этого никогда не
встречал.
Черинг-кросс. Это вынуждает меня юркнуть в небольшой переулок, проезд
машин по которому запрещен, затем быстро свернуть во второй, а потом - в
третий. Пусть сидящие в "форде" молодчики покатаются по всему району, если
им делать нечего.
по-видимому, хорошо известны мои привычки: свернув за угол, чтобы пройти к
подъезду дома, где живет Линда, я натыкаюсь на стоящий у тротуара черный
"форд". В моем распоряжении не больше секунды, нужно сориентироваться, как
поступить - войти в дом или вернуться назад. Я, однако, не делаю ни того
ни другого: двое дюжих молодчиков заламывают мне за спину руки и
заталкивают меня на заднее сиденье "форда".
неизвестном направлении. Один из стражей, сидящих возле меня и все еще
удерживающих меня за руки, цедит сквозь зубы:
хорошенько прижать.
на ярко освещенную и особенно людную в эту пору суток Черинг-кросс, а
когда похитители везут тебя по такой оживленной и светлой улице и в метре
от себя ты видишь спокойные лица порядочных граждан и величественные
фигуры полицейских напротив, у тебя возникает сильное желание привести в
действие свои голосовые связки.
Ала, правда они вроде бы чуть подальше отошли от обезьяны.
Марбл-Арг и Гайд-парк и наконец сворачивает на Гайд-парк-стрит.
останавливаемся перед кирпичным фасадом дома, в английском дворике
которого я не так давно наслаждался тишиной лондонской ночи.
"форда", в то время как сидевший рядом с шофером мужчина, встав за моей
спиной, упирается мне в спину предметом, назначение которого не трудно
угадать.
горилла. Причем ее гостеприимство распространяется только на меня:
сопровождающие лица вынуждены вернуться к машине.
дверь.
проверяется, после чего следует приказ:
которая, судя по жилетке в черную и серую полоску, выполняет роль лакея,
постучав, просовывает голову внутрь и докладывает:
шторами, правда он гораздо светлее и обставлен более изысканно. Его хозяин
восседает в одном из двух кресел, стоящих у камина. В камине горят
настоящие поленья - факт, достойный внимания. Вряд ли нужно объяснять, что
хозяин кабинета - сам мистер Мортон.
вышел из того возраста, когда человек доверяет первому впечатлению. В
ответ на приглашение я сажусь, поскольку знаю: в ногах правды нет и
поскольку понимаю, что даже если меня ждет экзекуция, то ей будет
предшествовать дружеская беседа.
переходит к сути дела:
Флинт Эрик
Березин Федор
Лондон Джек
Маркелов Олег
Свержин Владимир
Соломатина Татьяна