многозначительными ссылками на н е ч т о. Только новый закон экономики
может открыть двери инициативе и спасти стране время, а оно дороже золота,
газа и нефти вместе взятых!)
замотался, даже письма Менарту не написал, мы на этот счет забывчивые, а
зимою приходит конверт с черной каемочкой. Что такое?! Раскрываю, а там
текст:
живых...
мудрец, жаль, так много еще не сделано... Господь с тобою, и да сохранит
он тебя в твоей нелегкой жизни..." Я потом уж узнал: у него рак был, и
когда он в лесу в Шварцвальде заплакал, он от боли заплакал, а не от
смеха...
погубила последняя книга". - "Почему?!" - "Потому что ее з а м а л ч и в а
л и, вы сами писатель, понимаете, что это значит. В его возрасте рак
развивается п о л з у ч е, не так стремительно, как у пятидесятилетних,
можно было пробовать облучение, биохимию, но тогда ему надо было остаться
в клинике еще на месяц, а то и на два.
теперь ничего не скрываем от больного, новый метод, мобилизация всех сил
человека на борьбу с недугом, расчет на сильных, а не на слабых... Я-то
консерватор, но у нас нельзя отставать от того, что признано передовым,
потеряешь клиентуру. Тогда Менарт поинтересовался, сколько времени,
выполняя все мои предписания, он сможет продержаться... И я не выдержал,
солгал ему: "Года два-три". Он очень рассердился: "Мне надо спасти книгу!
Я убежден, что она поможет немцам и русским поверить друг другу! Два
великих европейских народа постоянно враждуют, вместо того чтобы дружить!
Изменись наши отношения к лучшему, изменится и позиция Вашингтона! Надо же
думать о будущем! Скажите честно, я смогу поработать хотя бы пять-шесть
месяцев?" И я ответил утвердительно, хотя знал, что ему отпущены недели..."
его на ксероксе, продиктовал адреса друзей, которым письмо надо было
отправить после смерти, и начал турне по Западной Германии: читал лекции о
своей книге, публично защищал свою концепцию, рассказывал правду о том,
что читают русские, то есть каковы они есть на самом деле... Путешествовал
- с морфием в портфеле - до того дня, пока не потерял сознание... А ведь
он собирался в Женеву: "Я докажу послу Нитце, что русские действительно не
хотят войны! С ними необходимо договориться!
культурой..."
Менарт, познавший правду о нас лишь на восьмом десятке... Необратимость
познания. Почему она заявляет себя так поздно?! Наверное, новые
наблюдения, а Менарт умел наблюдать, когда ездил по Союзу...
работе совещания, Виталик... Я уехал п р и к о с н у т ь с я к Менарту,
который стал для меня символом надежды, что диалог возможен. Мне очень
грустно уезжать отсюда, это же окончательное расставание с недавним
прошлым, а оно подобно детям, которые совсем еще недавно были маленькими,
нежными, беззащитными, твоими, а пройдет время - годы так быстролетны! - и
вот они уже личности. Готовы ли мы менять себя в отношениях с теми, кто
недавно был к о м о ч к о м, а стал личностью? Ладно, ставлю точку и
еду... Остановлюсь в Баден-Бадене, зайду в казино, проиграю десять марок,
навещу девяностовосьмилетнюю графиню Кляйнмихель, которая ютится в сырой
комнатушке, больная, слепая и полуголодная, и - в Женеву.
музыку.
Кирсанов, не заезжая домой, доставил ее в "Националь". Усмехнулся: "Там
тебя благоверный ждет, праздничный ужин накрыл".
чудачка, как пройдет встреча. - Жарилась на пляже с утра и до ночи.
подолгу смотрелась в зеркало; но они так идут ей, эти нежные белые
морщинки на загоревшем лице. Раньше их не было; когда мы встретились, у
нее вообще не было ни одной морщинки..."
Славин.
куплю обручальное кольцо...
женщина, очень удобно... Чем тебя угощать? Самое лучшее, что есть в
"Национале", это шницель по-министерски. Там в гарнире дают печеные яблоки
- фирменное блюдо, рекомендую...
солнцем, в Александровском саду гуляли влюбленные, мамы с малышами, тишина
и благость...
этой точки не сделано ни одного холста?
заляпают краской, а тут паркет уникальный...
устал, - ответил Славин, посмотрев на крайний стол, где расположилась
японская делегация; Кульков сидел вполоборота к нему - лицо
сосредоточенное, породистое, улыбка располагающая, несколько
снисходительная; академик Крыловский казался рядом с ним добрым дедушкой,
случайно приглашенным сюда: суетлив в движениях, норовит услужить соседям,
смеется как-то странно, закидывая голову; седая шевелюра всклокочена,
пиджачок кургузый, хотя отсюда видно, из какого дорогого, касторового
сукна сшит; есть люди, которые не умеют носить вещи, - что бы ни надел,
все будет сидеть мешком.
чем дальше, тем больше занимает...
грустно-грустно говорит: "У меня точное ощущение, что Ашот в эту минуту
привел в нашу квартиру женщину..." Это ее нынешний друг, - пояснила Ирина,
- скульптор, очень талантливый.
спрашивает: "Ашот, ты меня любишь?" А он ей сухо ответил, явно был не
один: "Нормально!" Люда в слезы, улетела в Москву. Никогда нельзя выяснять
отношения...
нет.
Кульков:
Миролюбивые инициативы Советского правительства..." Ну и ну! Вспомнил
Попова из университета; тот часто вел заседания комитета комсомола, тоже
заливался...
взносы в рост давал, под десять процентов... Надо бы славословие
приравнять к нечистоплотности. Любовь никогда не бывает громкой. Это твое,
личное, кто же об этом завывает на трибунах?!
стали сильными. Им и работать надо, и не любить они не могут, а век у нас
короче, чем у вас, и потом мы наконец научились ценить в мужчине доброту,
она есть проявление силы, только дуры считают доброго мужика слабаком;
тираном быть куда проще; хотя некоторым это нравится, полагают, что крутой
норов - даже если наигранный - свидетельство надежности, да и самой думать
не надо - все решения принимает о н. Ты о чем думаешь? Ты слышишь меня?
он действительно не слышал ее, потому что думал о том, когда, где и как
Кульков сообщит б о с с а м, что завтра предстоит внезапный вылет на новые
испытания ракет: об этом ему сказали сегодня на совещании; он не может не
сообщить; каждую радиопередачу разведцентра ЦРУ теперь расшифровывают, его
торопят: "Будем крайне признательны, если вы ответите на развернутый
перечень интересующих нас проблем как можно скорее, желательно на этой
неделе".