Чтение 43–й страницы книги ~Что сказал покойник~

обозначены расстояния между ними. Наверное, предварительно все было
вымерено...

- Ну, ладно, а где это?

Я покачала головой:

- Даже если бы я и хотела, не могу тебе сказать. Горло перехватит, и
язык онемеет, такие уж у меня на этой почве комплексы. Никому ни за какие
сокровища не скажу.

- Ну, скажи, ведь мне интересно. Разве можно найти в Европе такое
место, которого бы никто не знал?

- Таких мест много, - со вздохом произнесла я. - Родопы, например.
Вот ты, смог бы ты найти что-нибудь в Родопах? Там тысячи пещер...

- Но ведь это не в Родопах?

Говоря это, он взглянул в зеркальце и нажал на газ. Во мне все
оборвалось.

- За нами гонятся? - в страхе вскричала я. - Что будем делать?
Пистолет! Где у тебя пистолет?

Дьявол настолько испугался моей реакции, что резко тормознул, и я
чуть не вылетела через переднее стекло.

- Да что с тобой? Нет у меня пистолета. Никто за нами не гонится.
Успокойся и не пугай меня.

- Я тебя пугаю! Это ты меня напугал. Просила же тебя, чтобы ехал
медленнее. А ты вдруг нажимаешь на газ, как будто за нами гонятся. За мной
гонятся от самой Бразилии, понимаешь ты это? У меня уже комплексы на этой
почве.

- На комплексы, а дурь! Тут сам с тобой спятишь. Ну, ладно, ладно,
поеду медленнее. Смотри, нас обгоняет обычная "волга"!

- Да пусть хоть и "трабант"! Я в своей стране, я хочу наконец жить
спокойно.

Некоторое время мы ехали молча, проехали через Пневы. Меня все больше
охватывала усталость.

- Так где же находится этот остров сокровищ? - небрежно спросил он.

- А, на краю света, - пробурчала я. - Отвяжись. И помедленнее,
пожалуйста.

Он опять увеличил скорость, но у меня уже не было сил протестовать.
Некоторое время я ехала, ни о чем не думая, любуясь ландшафтом. В душе,
однако, исподволь зрело беспокойство, которое вскоре приняло форму вполне
конкретного вопроса: как они могли оказаться у самой границы Польши? О
том, что я собиралась возвращаться через Копенгаген, знали многие, я
трубила об этом направо и налево и не удивилась бы, если бы они ожидали
меня на пароме. Но как они могли оказаться здесь? Ведь выехала я внезапно,
собралась за какой-то час. Ехала через Ганновер, и можно было
предположить, что дальше поеду через Гамбург и Путтгартен, там-то, по
логике, они и должны были ожидать меня. От Ганновера я ехала без
остановки, только выпила кофе в Берлине, да еще поспала ночью на шоссе.
Сколько же это заняло времени? Совсем немного - от полудня одного дня до
утра следующего. А они уже поджидали меня на автостраде, значит, приехали
туда заранее. Почему не в Копенгаген? Ведь я послала Алиции телеграмму,
что приезжаю. Да, надо будет немедленно ей позвонить, а то беспокоится
небось, что я опять пропала... Когда они могли узнать, что я поеду через
Берлин? Только за Ганновером, где расходятся автострады. Как же они успели
раньше меня?

Снова и снова перебирала я в памяти события, пытаясь докопаться до
истины, и вдруг, подобно взрыву бомбы под самым носом, меня ослепила такая
страшная догадка, что я на момент потеряла возможность вообще что-либо
соображать. Все, абсолютно все, с кем я разговаривала, знали, что я еду
через Копенгаген. Я сама была убеждена в этом. И только один человек знал,
когда я приеду, какой дорогой и на чем...

Благостное чувство безопасности и счастья покинуло меня. Я сидела как
парализованная, а догадка росла и подкреплялась фактами. Я звонила ему из
Нанси, поговорила с ним и пошла спать. Выехала только на рассвете
следующего дня, у них было много времени... Он один знал, он один!

И тут сразу же меня огорошила другая мысль. Откуда он знал, что
тайник находится в Европе? Я рассказывала ему о Бразилии, о южной Африке,
о пребывании шефа на Ближнем Востоке и прочее. В распоряжении Дьявола был
весь мир, так откуда же он мог знать, что именно в Европе?..

Из ужасающего хаоса, бушующего в моей душе, постепенно отсеялись
эмоции и сформулировались четкие, логичные выводы. Но нет, это
невозможно... Я смотрела прямо перед собой, боясь повернуть голову и
взглянуть на него. Еще три года назад я тут же выложила бы ему свои
подозрения, потребовала бы немедленных объяснений, заставила бы его
рассеять мои сомнения, устроила бы роскошный скандал и кончила тем, что
расплакалась бы в его объятиях. А вот теперь...

- Кому ты сообщил о моем приезде? - как можно невнятнее
поинтересовалась я, отчаянно надеясь, что, может, все-таки...

- Никому, - буркнул он. - Ты ведь просила никому не говорить.

- Как? Ни Янке не сказал, ни Ежи, ни даже моей маме? Никому?

- А ты думаешь, у меня было время? Я собирал деньги, чтобы было чем
заплатить пошлину на границе. Да и до этого проклятого Колбаскова не
так-то просто добраться. В пятницу я вылетел на самолете до Щецина, а из
Гожува ехал на такси. Ни с кем не успел увидеться, никто не знает о твоем
возвращении, так что ты можешь рассчитывать, что для всех это будет
сюрприз.

- Ты уверен, что абсолютно никому ни слова не сказал о моем
возвращении?

Наверное, в моем голосе прозвучало что-то такое, что заставило его
внимательно посмотреть на меня.

- Абсолютно никому, - уверенно подтвердил он. - А почему тебя это так
волнует?

Теперь я уже не сомневалась, что он говорит неправду. Так просто и
непосредственно он ни в воем случае не ответил бы, если бы это было
правдой, это не в его натуре. Наверняка он кому-то сообщил о моем приезде,
но не хочет мне говорить. Кому? Своей новой симпатии? Черт бы побрал эти
его бесконечные симпатии! Сейчас не это для меня важно. Итак, он сказал
девушке, а она кому-нибудь разболтала...

И опять я поймала себя на мысли, что вела бы себя совсем по-другому,
будь это три года назад. Я бы ему прямо сказала, в чем дело, ибо верила,
что он поймет всю серьезность положения, всю опасность, которая мне
грозит, и его это встревожит. Характер ему не позволит прямо признаться,
что он разболтал, но он мне дал бы это понять, а после мы бы вместе
подумали над тем, что делать. Так обстояло бы дело три года назад. Но не
теперь...

Он выжимал сто сорок километров и срезал повороты с непроницаемым
выражением на лице. Еще не совсем понимая, что произошло, я тем не менее
чувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Единственное безопасное
место на земле вдруг перестало быть безопасным. Весь мир вокруг меня - это
бездонная, черная пропасть, и нет мне нигде спасения. Стоит ли жить? Да
нет, не может этого быть. Надо стряхнуть с себя этот кошмар. И, сделав над
собой огромное усилие, я попросила его:

- Останови машину, дорогой. Я уже отдохнула. Позволь, я сама поведу.
Хочу ехать так, как мне нравится - спокойно, не торопясь, по знакомой
дороге.

Мне стало лучше, когда я села за руль. Немного успокоившись, я
подумала, что не могу этого так оставить, что не смогу жить в атмосфере
недоверия и подозрения. Надо попытаться выяснить ситуацию, и чем скорее,
тем лучше.

- Почему ты думаешь, что это место в Европе? - спросила я, как только
мы проехали Конин.

- Какое место?

По его тону я поняла, что он прекрасно понял мой вопрос. За годы
совместной жизни я его достаточно изучила. Если ему хотелось узнать от
меня что-то не очень важное, он до тех пор приставал ко мне, пока не
получал желанного ответа. Если же речь шла о чем-то, имеющем для него
особое значение, а он не хотел, чтобы я об этом догадалась, то
притворялся, что дело перестало его интересовать. И выражение лица, и
голос свидетельствовали о том, что его совершенно не интересует то, что я
могу ему сказать. Он рассчитывал на мою глупую склонность к откровенности
и, как правило, не ошибался.

- Место, где спрятаны алмазы, - вежливо пояснила я. - Почему ты
думаешь, что оно в Европе?

- Так ты же сама сказала, - так же равнодушно глядя на дорогу,
небрежно бросил он.

Негромкий аварийный звонок, раздавшийся в моей душе при первых
признаках опасности, сменился воем пожарной сирены. Не говорила я этого.
Пусть у меня склероз, но не до такой степени. _Я _н_е_ г_о_в_о_р_и_л_а
ему, что это в Европе.

- Ничего подобного, - спокойно заявила я. - Это вовсе не в Европе, а
в Кордильерах.

- Где?!

Он растерялся лишь на какую-то долю секунды и сразу же взял себя в
руки. Взгляд его выражал вполне естественное умеренное любопытство. Я бы
наверняка ничего и не заметила, если бы не следила за каждой его реакцией
с таким напряженным вниманием.

- В Кордильерах. Я сама Кордильер не знаю и понятия не имею, как это
может выглядеть в действительности, но мне кажется, что они спрятали
сокровище в какой-нибудь пещере. Ну, и как-то обозначили ее.

- Но каким образом... - начал он и тут же спохватился, закурил и
потом уже продолжал: - ...один человек мог спрятать такое богатство,
причем так, чтобы об этом никто не знал?

Наверняка он хотел спросить меня о другом, но вовремя остановился. Я
высказала свои соображения: