с горечью д'Артаньян. - Выслушайте меня, ваше величество: я не привык к
такой службе. Я строптивый воин, когда от меня требуются злые дела. Зат-
равить насмерть двух человек, о жизни которых просил господин фуке, тот,
кто спас ваше величество, на мой взгляд, - злое дело. К тому же эти два
человека - мои друзья. Они не представляют собой опасности, но их беспо-
щадно преследует слепой гнев короля. Почему бы не позволить им скрыться?
Какое преступление совершили они? Допускаю, что вы не даете мне права
судить об их поведении. Но зачем же подозревать меня прежде, чем я начал
действовать? Окружать шпионами? Позорить перед всей армией? Зачем дово-
дить меня, к которому вы до сих пор питали неограниченное доверие, меня,
который тридцать лет служил королевскому дому и доставил тысячи доказа-
тельств своей безграничной преданности (сегодня мне приходится вспомнить
об этом, потому что меня обвиняют), зачем доводить меня до того, чтобы я
смотрел, как три тысячи солдат идут в битву против двух человек?
ди, - глухим голосом проговорил Людовик XIV, - и что, если бы это зави-
село только от них, меня бы уже не существовало на свете.
при этом событии я.
допущу, чтобы частные интересы причиняли ущерб моим интересам. Я создаю
государство, в котором будет один хозяин, и этим хозяином буду я. Ког-
да-то я уже обещал вам это. Пришла пора выполнить обещание. Вы хотите
быть свободным в своих поступках, вы хотите, руководствуясь исключи-
тельно своими привязанностями и вкусами, мешать осуществлению моих пла-
нов и спасать от заслуженной кары моих врагов. Ну что ж! Мне остается
или сокрушить вас, или расстаться с вами. Ищите себе более удобного гос-
подина! Я знаю, что другой король вел бы себя иначе и, быть может, поз-
волил бы властвовать над собой, чтобы, при случае, отправить вас соста-
вить компанию господину Фуке и многим другим, но у меня хорошая память,
и за былые заслуги человек в моих глазах имеет священное право на благо-
дарность и безнаказанность. И вот, единственным наказанием за нарушение
дисциплины, которое я наложу на вас, господин даАртаньян, будет этот
урок, и ничего больше. Я не стану подражать моим предкам в гневе, как не
подражаю им в милости. Есть и другие причины, побуждающие меня к мягкос-
ти по отношению к вам: прежде всего, вы человек умный, больше того,
очень умный, решительный, благородный, и вы будете отличным слугою того,
кто подчинит вас своей воле; лишь в этом случае вы перестанете находить
основания к неповиновению своему господину. Ваше друзья побеждены или
уничтожены мною Точек опоры, поддерживавших вашу строптивость, больше не
существует; я их выбил из-под нее. В настоящий момент я могу положи-
тельно утверждать, что мои солдаты взяли в плен или убили бель-ильских
мятежников.
вы обдуманно произнесли эти слова, если вы были уверены в том, что сооб-
щаете правду, я готов забыть все то, что есть справедливого и великодуш-
ного в сказанном вами и назвать вас королем-варваром, бездушным, злым
человеком. Но я прощаю вам ваши слова, - бросил он с гордой усмешкой. -
Я прощаю их юному королю, который не знает, не может понять, что предс-
тавляют собою такие люди, как господин д'Эрбле, как господин дю Валлон,
как я, наконец. Взяты в плен или убиты? Ах, ваше величество, скажите,
прошу вас, если новость, сообщенная вами, соответствует истине, во
сколько людьми и деньгами обошлась вам эта победа? И мы подсчитаем, сто-
ила ли игра свеч.
безны ответить, кто король Франции? Или, быть может, вы знаете еще одно-
го короля?
минается, как однажды утром - это произошло в Во - вы обратились с тем
же вопросом к довольно большому числу людей, и никто, кроме меня, не су-
мел на него ответить. Если я узнал короля в тот день, когда это было де-
лом нелегким, то, полагаю, не имеет ни малейшего смысла спрашивать меня
об этом сегодня, когда мы с вами, ваше величество, находимся наедине.
таньяном, чтобы напомнить ему об этом ужасном дне, проскользнула тень
его несчастного брата Филиппа.
тая которую король изменился в лице. Это не укрылось от д'Артаньяна. Пе-
речитав вторично эту депешу, король как бы оцепенел; некоторое время он
молча сидел в своем кресле; затем, внезапно решившись, Людовик XIV мол-
вил:
мо меня; поэтому будет лучше, если я сам расскажу вам о содержании этого
донесения; узнайте же о нем из уст самого короля. На Бель-Иле имело мес-
то сражение.
рыгнуть из груди. - Ну и что же, ваше величество?
через это кольцо не прорвется ни одна лодка.
- значит, если удастся захватить господ д'Эрбле и дю Валлона...
дрожь.
вестность, знают, поскольку это известно решительно всем.
в этом.
донесение. - Ну что же, в таком случае их возьмут мертвыми, господин да-
Артаньян, а это в конце гонцов то же самое, поскольку я велел их взять
лишь затем, чтоб повесить.
стану для вас любящим, великодушным и ровным в обращении государем. Вы -
единственный человек прежнего времени, достойный моего гнева и моей
дружбы. Я не стану отмеривать вам ни то, ни другое в зависимости от ва-
шего поведения. Могли бы вы, господин даАртаньян, служить королю, в ко-
ролевстве которого была бы еще целая сотня других, равных ему королей?
Мог бы я при подобной слабости осуществить свои великие замыслы, прошу
вас, ответьте мне? Видели ли вы когда-либо художника, который создавал
бы значительные произведения, пользуясь не повинующимся ему орудием?
Прочь, сударь, прочь эту старую закваску феодального своеволия! Фронда,
которая тщилась погубить королевскую власть, в действительности укрепила
ее, так как сняла с нее давнишние путы. Я хозяин у себя в доме, господин
даАртаньян, и у меня будут слуги, которые, не имея, быть может, присущих
вам дарований, возвысят преданность и покорность воле своего господина
до настоящего героизма. Разве важно, спрашиваю я вас, разве важно, что
бог не дал дарований рукам и ногам? Он дал их голове, а голове - и вы
это знаете - повинуется все остальное. Эта голова - я!
заметил" хотя в действительности от него не укрылось, какое впечатление
он произвел на своего собеседника.
вы как-то застали меня очень несчастным. Оцените, сударь, и то, что я
никого не заставляю расплачиваться за те слезы стыда, которые я тогда
проливал. Оглянитесь вокруг себя, и вы увидите, что все великие головы
почтительно склоняются предо мной. Склонитесь и вы или... или выбирайте
себе изгнание по душе. Быть может, поразмыслив, вы не сможете не приз-
нать, что у вашего короля благородное сердце, ибо, полагаясь на вашу
честность, он расстается с вами, хотя ему и известно, что вы недовольны
и к тому же владеете величайшей государственной тайной. Вы честный чело-
век, я это знаю. Почему вы стали преждевременно судить обо мне? Судите
меня начиная с этого дня, даАртаньян, и будьте строгим, но справедливым
судьей.
решительность. Во всем сказанном ему королем не было хитрости, но был
точный расчет, не было насилия, но была сила, не было гнева, но была во-
ля, не было хвастовства, но был разум. Этот молодой человек, раздавивший
Фуке, юноша, который запросто обойдется без даАртаньяна, опрокидывал все
не вполне обоснованные и немного упрямые расчеты бывалого воина.
Вы подали, сударь, в отставку; хотите ли вы, чтобы я не принял ее? Я по-
нимаю, что старому капитану нелегко отказаться от удовольствия побрюз-
жать,
забота. Я колеблюсь взять обратно отставку, потому что я стар рядом с
вами и потому что У меня есть привычки, от которых мне трудно отвыкнуть.
Отныне вам потребуются придворные, которые сумеют вас позабавить, и бе-
зумцы, которые сумеют отдать свою жизнь за то, что вы именуете великими
деяниями вашего царствования. Деяния эти будут воистину велики, я это
предчувствую. Ну, а если я все-таки не сочту их таковыми? Я видел войну,
ваше величество; я видел и мир; я служил Ришелье, я служил Мазарини;