Чтение 44–й страницы книги ~Башня страха~

— Банда дартар напала на группу кушмаррахан. Дикари устроили настоящую резню, — сообщил бел-Сидек.

— Зачем? — пожал плечами Карза.

— Откуда же мне знать? — Бел-Сидек был не на шутку встревожен.

— Что понадобилось дартарам среди ночи на улице Чар? — спросил Зенобел.

— Почему бы вам не спросить их самих? — Бел-Сидек подвинулся, чтоб атаманы тоже могли по очереди украдкой посмотреть в щель. В конце концов Зенобел оттеснил остальных. Он занял пост у двери и начал извещать сидевших в темноте товарищей о событиях на улице.

— Принесли факелы. Подбирают убитых и раненых. Похоже, трое захвачено в плен и семеро убито. Среди них ни одного дартарина. Восьмой труп… Несут еще… Похоже, готовятся допрашивать оставшихся в живых.

Несколько человек стоят в дверях, говорят о чем-то, размахивают руками. Странно. Никто не подойдет поближе.

— Ничего странного, — проворчал бел-Сидек, — не забывайте, в каком квартале находитесь. Здесь ночь принадлежит выродкам из лабиринта. Хватит, закрывайте дверь. Нами они не интересуются — и ладно, остальное не важно. Зажгите лампу, Король. Но не больше одной. Так никто не может предложить замену Ханно бел-Кайфы?

— Но почему вы ему не доверяете? — спросил Салом Эджит.

— Доверяю, Салом. Дело не в этом. Он мне чрезвычайно неприятен. Неприязнь настолько сильна, что, боюсь, помешает совместной работе.

Зенобел снова осторожно выглянул наружу. Не увидел ничего занимательного и решил попытаться еще разок через несколько минут. Поэтому он не стал задвигать засов, а просто придержал дверь рукой. И вдруг она распахнулась, да так резко, что Зенобел едва устоял на ногах.

Дартары почти вынесли Аарона из переулка. Но пока они добирались до улицы Чар, раненый настолько оправился, что мог идти самостоятельно. Запинаясь, с трудом ворочая языком, он предложил им занести в дом и Йосеха, чтоб на свету осмотреть раны юноши.

На пороге Аарон остановился. Дартарин с саблей наголо остался сторожить на улице. Тела поверженных разбойников уже выкинули из дома. Лейла, избитая, но державшаяся на ногах, склонилась над распростертым у камина телом матери. Миш забилась в угол и, тихо всхлипывая, прижимала к груди Стафу.

Лейла взглянула на мужа. Аарон покачал головой. С утратившим всякое выражение окаменевшим лицом она поднялась, чтоб осмотреть его раны. Аарон посторонился, давая проход дартарам, внесшим в комнату Йосеха. Не спрашивая хозяев, они перетащили в дом и остальных пострадавших. Лейла не возражала. Дрожащими пальцами коснулась она лица Аарона. Он поморщился.

— Как Рахеб?

— Думаю, у нее внутренние повреждения. — Судя по голосу, Лейла была близка к истерике.

— Ради Арама, не надо, успокойся. Как ты сама? Как Стафа и Миш?

— С нами все в порядке. — Она прижалась к нему. — Что мы сделали тем людям, Аарон? Как они решились на такое?

— Не знаю. Но намерен узнать. — Аарон бережно отстранил жену, подошел к ящику с инструментами и извлек из него тяжелый бронзовый молот.

— Куда ты, зачем?

— Пойду перебью бел-Сидеку вторую ногу. Буду избивать мерзавца, пока не скажет правду. — И Аарон искренне верил, что намерения его именно таковы, хотя в следующую секунду понял всю абсурдность своих слов.

— Аарон…

— Они забрали Арифа, Лейла. Как раньше Зуки. Я не могу сидеть сложа руки. — На пороге он столкнулся с двумя братьями Йосеха. — Заходите.

Возникшая в дверном проеме фигура повергла бел-Сидека в совершеннейшее недоумение. Плотник выглядел так, словно его избили до полусмерти, но при этом весьма внушительно. Вдобавок он угрожающе помахивал здоровенным молотком.

— Аарон?

— Отдайте мне сына, бел-Сидек. Ваши люди украли моего сынишку и убили его бабушку. Если вы не вернете его, я с удовольствием приду полюбоваться, как геродианские палачи вздергивают вас на виселицы.

Бел-Сидек содрогнулся. Он понял угрозу. Плотник знал или подозревал достаточно, чтобы нанести движению непоправимый ущерб.

— Успокойся, Аарон. Я понятия не имею, о чем ты толкуешь. Твой сын не у меня.

— В точности как с Зуки, сыном Насифа. Вы ничего о нем не знаете, но можете показать отцу в любой момент, когда вам что-нибудь нужно от Насифа.

Как поступил бы в такой ситуации Генерал?

Плотник начинал нервничать, мяться. Вспышка гнева отняла у него последние силы. Он не ожидал, что в комнате будет полно людей с тяжелыми мрачными лицами.

Он все же шагнул вперед, приподнял молоток… Зенобел, Карза и Дабдад вскочили. У Зенобела были глаза убийцы.

— Подождите, — остановил их бел-Сидек.

Дартарский воин шагнул в комнату, приставил саблю к горлу Зенобела. За ним еще двое подошли к Карзе и Королю. Те в страхе отступили.

— Старику все известно, Аарон? — спросил первый дартарин.

— Думаю, да. Если не ему, то одному из них. Бел-Сидек торопливо соображал. Плотник скорее всего понимал, кто перед ним. Но не выдал их. Пока не выдал.

— Чего ты хочешь, Аарон?

— Вы знаете чего: хочу получить назад сына. И хочу, чтоб вы и ваши люди оставили нас в покое. Навсегда.

Или он скажет дартарам, где они могут накрыть сразу всю верхушку Союза Живых.

— Ногах! Солдаты идут, — окликнул голос с улицы. Дартарин с саблей отпихнул Зенобела, подошел к бел-Сидеку, вгляделся в него.

— Я видел твое лицо, старик, и запомню его. — Воин медленным торжественным движением сдвинул маску. Открылась ужасная, покрытая рубцами и шрамами физиономия. — Времени у тебя в обрез — пока завтрашней ночью туман не поднимется над городом. Тогда я приду за тобой, Дартарин отвернулся, положил руку на плечо плотника и бережно повел того к выходу. Остальные дартары вышли следом, захлопнув за собой дверь.

— Молчать! — прикрикнул бел-Сидек на готовых разразиться гневными возгласами атаманов. — Кто-нибудь понимает, что здесь творится?

В ответ послышался глухой возмущенный ропот. Кроме Карзы, действительно никто ничего не понимал.

— Пожалуйста, помолчите. Вижу, вы недостаточно знакомы с обычаями дартар. А следовало бы. Но вы никогда не служили вместе с ними. Когда воин снимает маску, это в понимании дартар, значит «показать лицо смерти». Иначе говоря, он поклялся затравить нас, если похищенный ребенок не вернется домой. Напоминаю вам, что почти все собравшиеся на улице дартары его братья, родные или двоюродные. Когда их введут в курс дела, они наверняка подхватят эту клятву. Дикари склонны к патетике.

Зенобел презрительно хмыкнул, с отвращением сплюнул на пол. Но другие атаманы урезонили его. Бел-Сидек поднялся.

— Мне решительно ничего не известно о похищениях, совершают ли их члены Союза, или кто-либо еще. Но подозреваю, некоторые из вас кое-что знают. — Волоча больную ногу, он побрел к двери. — Если это в самом деле так, вы обязаны сообщить мне. В народе крепнет уверенность, что Живые виновны в похищениях, по крайней мере замешаны в них. Движению грозит гибель. — Он осторожно приоткрыл дверь.

Топ-топ-топ-трах-тах-топ. Бел-Сидек не мог не узнать эти звуки: то маршировали солдаты.

— Они приближаются.

Во главе отряда шагал безжалостный полковник Бруда. Мурашки побежали по коже бел-Сидека. Слишком уж все вдруг заинтересовались этой частью округа Шу.

На горизонте он заметил первые змейки тумана. Разве так

рано? Он думал, сейчас гораздо позже.

Ну и денек!

Как Бруде удалось так быстро вооружить и снарядить солдат? Неужели челюсти рока готовы сомкнуться на шее Союза?

— Туман опускается на город, — заговорил бел-Сидек. — Воин дал нам шанс: когда туман закроет улицу Чар, мы покинем это помещение. Надеюсь, раньше, чем до дартар дойдет, кого они упустили. Больше не возвращайтесь сюда. Я переезжаю. Свяжусь с вами позже. На всякий случай тоже будьте готовы сняться с места.

Он оглядел подчиненных. Слабая надежда, что они способны тягаться с дартарами, умерла. Атаманы могли вспылить, но, по сути, всегда оставались сдержанными, благовоспитанными людьми.

— Мне нужен этот мальчик, господа. Он где-то здесь, в Кушмаррахе, и мы располагаем средствами найти его. Если к закату он не будет в моих руках — я спрошу с вас. И боюсь, настроение у меня будет неважное. Все все поняли?

За многие годы Эйзел научился переносить даже самую непереносимую боль. Он бывал ранен тяжелее и все равно справлялся со своей слабостью. Но в те времена он был моложе и, по правде говоря, больше заинтересован в победе. А теперь он утратил к ней вкус. Нынче ночью эта проклятая выгребная яма будила в нем лишь одно желание — убраться подобру-поздорову, пока не изрезали на мелкие кусочки.

Его призвание — за всеми следить, со всеми играть в свои темные игры и в глубине души плевать на всех и вся. Бруда приставил к нему шпионов. Что ж, значит, он, Эйзел, хорошо сделал свое дело. Умный человек прекращает игру, пока удача на его стороне.

Он скроется. Пусть Бруда и Кадо помучаются без главного своего слуги. Ничего, найдут другого. Голодных парней, готовых за деньги прирезать кого угодно, всегда хватает. А новый Генерал Живых… ему тоже придется несладко. Хромоногому не сохранить положение в Союзе: слишком многие тайны останутся для него за семью печатями.

Через пять минут Эйзел исчезнет с лица земли.

Но эту штуку с Накаром необходимо закончить. Учитывая новые обстоятельства, придется иметь дело с идиотом Торго — сейчас он единственное доступное орудие.

Эйзел шел по крышам, пока это было возможно. Спускался он, лишь когда щель между домами оказывалась слишком велика, чтобы перепрыгнуть ее. Раны ныли, особенно мучила нога. Зато удалось избежать неприятных встреч, хотя волнение в квартале так и не улеглось. Шу гудел, как потревоженный улей.

Эйзел примостился на краю последней крыши, вгляделся в акрополь. Мальчонка лежал рядом на черепице и похрапывал. С неба капало, но что-то невразумительное, даже дождем не назовешь.

Черт-те что творится в городе нынче ночью. Ужасно неспокойно. Особенно вокруг Дома Правительства. Какое-то непонятное, засекреченное передвижение войск. Неужели все из-за заварушки в Шу? Вряд ли. Солдаты, повсюду солдаты…

Кадо хочет провести часть своего войска в порт, не привлекая лишнего внимания, пока горожане спят.

Парнишка и не думал просыпаться. Поэтому Эйзел мог притаиться и ждать, терпеливо, словно ящерица. Время от времени он растирал раненую икру. Целая толпа солдат, кушмаррахан и дартар, появилась со стороны улицы Чар и направилась к Дому Правительства. Эйзелу не удалось разглядеть хорошенько, но показалось ему, что возглавляет толпу сам полковник Бруда.

Еще один довод в пользу выхода из игры.

Надо бы передать сообщение Муме, чтоб он тоже мог сделать свой выбор.

Многие годы парень был безотказным и честным партнером. Он заслужил шанс спасти свою шею. Вещи у трактирщика давно собраны. Он ждет лишь предупредительного сигнала.

Компания с улицы Чар прошла. Эйзел решил, что теперь самое время спускаться. Он взял ребенка на руки, спрыгнул с крыши. Нога подогнулась, он чуть не уронил мальчишку.

Идти он мог только не сгибая ногу. Пробраться таким манером через Черный ход Судьбы было трудновато, но Эйзел справился и с этим.

Торго он застал спящим. Евнух пропустил сигнал тревоги или скорее всего не успел произнести нужное заклинание.

— Ау, Торго…

Евнух вскочил и потянулся к клинку, напоминавшему старинную абордажную саблю.

— Ну-ну, полегче, парень.