ничего не было.
дело.
нельзя.
маленькую девочку.
неуловимый шелест.
светильников и ловко швырнул их прямо на постель. Таира укусила себя за
палец, чтобы не закричать, - разлившееся по покрывалу масло вспыхнуло
бездымным огнем, подбираясь к еще не остывшему телу. Кадьян двинулся в обход
всей комнаты, опрокидывая светильники ногами или швыряя их в занавеси и
гобелены.
нежный голос одним дыханием, почти беззвучно заканчивает: "...тебя,
делла-уэлла..."
равнодушным, сметающим любое волшебство, посоветовал Кадьян. Это безразличие
было до того заразительно, что она чуть было не возразила, что на пожаре
один черт - что в платье, что голой; по с горящей постели послышался легкий
треск - это занялись тихим пламенем ее собственные золотые волосы, и
бессознательный, животный ужас перед огненной стихией погнал ее к окопному
проему.
огражденное изразцовой конусообразной стеночкой, через которую было
перекинуто шитое жемчугами и самоцветами платье. Она машинально взяла его и
в тот же миг пол под ней зашевелился, точно шкура потревоженного животного,
и она почувствовала, что скользит куда-то вниз по узкой, светящейся
желтоватым светом трубе.
Сквозь желатиновую поверхность упругих стенок стало видно, что она попала в
комнату, где полным-полно народа. Прелестно! И не повернуться, чтобы
быстренько натянуть на себя эту изукрашенную хламиду. Все Кадьяновы штучки:
лифт этот дурацкий, когда во дворце полно лестниц, теперь выставление ее
напоказ всему народу чуть ли не в чем мать родила - ну, попятно, подрыв
авторитета правительницы. Самому захотелось на трон, или что тут у них при
караванном образе жизни. Попадись он...
покрылась вертикальными трещинами и вдруг раскрылась, как бутон лилии или
точнее - банан. Кадьян ловко спрыгнул на пол с амортизирующего устройства -
увертлив, шайтан бесхвостый, как обезьяна, - и по его энергичным жестам было
видно, что он рассыпает вокруг себя десятки приказов. Стражники, прислужницы
- все стремительно расхватывали какие-то короткие палки и выбегали вон, не
обратив на Таиру ни малейшею внимания. Или янтарная колонна, внутри которой
она находилась, тоже была непрозрачна снаружи? Тогда имеются опасения, что
милейший Кадьян попросту тут ее и забудет...
котором изнывала от неопределенности своего положения новоиспеченная
властительница их бесконечной дороги. Беззвучное шевеление губ - видимо,
заклинания, - и стеночки мягко распались, так что она осталась торчать на
небольшом и крайне шатком возвышении, точно пестик огромного цветка.
коленки ей весьма ощутимо ударило что-то бархатистое, и она, не удержав
равновесия, шлепнулась на подставленное кем-то сзади сиденье.
- проговорил Кадьян таким равнодушно-унылым голосом, что после этого не
возникло ни малейшего желания пугаться.
мелькнули какие-то черные шторки, и она почувствовала себя в наглухо
закрытом портшезе, который подняли и, судя по дробной тряске, весьма резво
понесли.
удары весьма энергичных кулачков. - Стой, тебе говорят! Не смей спасать
меня, пока не вытащишь Сэнни!
ногу. Криков они или не слышали, или им было ведено не обращать на них ни
малейшего внимания.
посулов, а опасность неудержимо распространяющегося пожара. Она вспомнила
палки в руках разбегающихся слуг да это же были факелы! Прожаренная солнцем
смолистая древесина вспыхнет, как пакля, а Сэнни где-то в самом сердце этого
дворцового лабиринта!
при-ка-зы-ва-ю!!!
земля под ним закачалась. Таира догадалась, что ее крошечная тюремная
каморка плывет, и не на плоту, а на быстроходной лодке, - отчетливо
ощущались толчки дружных весел. За городом они или под ним? Сколько длится
их путешествие? Да четверть часа, не меньше. За такое время... Она сжала в
комок драгоценное платье, проклиная себя за то, что бросила где-то возле
княжеского погребального ложа такой необходимый сейчас нож. Бархатистые
стенки портшеза не пропускали звуков - из слоновьей шкуры они, что ли? - и
было ясно, что ни ногтями, ни зубами их не продерешь. Кругом ничего твердого
- травяная подушка, и все. Хотя бы не быть босиком - на сапогах или туфлях
бывают металлические пряжки...
имеет острые грани... Пальцы судорожно ощупывали невидимые в кромешной
темноте драгоценности. Есть! Маленькая, но жесткая металлическая оправа,
алмазное острие. Только бы не подделка, только бы...
лихорадочном темпе искать нужный камень, а носилки между тем подняли, и
снова началось Движение - теперь вверх по чуть заметному, но постоянному
склону. Ага, вот. Ободрать жемчуг, который мешает зажать ткань в кулаке,
чтобы выступала только самая верхушка накладного украшения... Так. Камень со
скрипом проехался по диагонали боковой стеночки. Неужели ничего? Она
послюнила палец и попыталась нашарить в темноте след пореза. Не порез... но
царапина. Ощутимая, хотя и не глубокая. Она оперлась коленями о плетеное
сиденье и принялась изо всех сил резать шкуру, стараясь попадать по одному и
тому же месту. В маленькой кабинке стало жарко, от постоянной качки к горлу
подступала тошнота. Проклятая оболочка ее микротюрьмы, словно заговоренная,
не уступала - руки онемели, а результатом была только маленькая бороздка.
Девушка сменила руку и продолжала работу с неослабевающей яростью, запрещая
себе думать о том, что прошло уже не менее получаса. Несколько раз
характерный сбой покачивания показывал, что носильщики меняются, продолжая
неуклонно двигаться в гору. Теперь ей не нужно было искать направление
разреза - камень скользил по бороздке, которая углублялась раз от раза. Вниз
- вверх. Вниз - вверх. Вниз...
значит, еще немного. Сильнее. Сильнее...
доносились звуки и тяжелый топот - если бы не ожесточенность криков, можно
было бы подумать, что вокруг ее укрытия пляшут захмелевшие великаны. Что
узилище превратилось в убежище, она уже не сомневалась; несколько раз по
портшезу били чем-то тяжелым, затем он качнулся и завалился набок - счастье,
что не той стороной вниз, где наметился разрез. Шум понемногу стихал, сверху
на носилки что-то рухнуло, и наступила тишина.
поднимались по склону знаменитой "лягушечьей" горы, на вершине которой было
спрятано голубое золото - ее, кстати, по праву дарения и в силу
приобретенного титула. Стража этой сокровищницы, вероятно, не разобралась в
ситуации... А, неважно. Только бы вылезти, в этой западне уже почти не
осталось воздуха... Еще несколько отчаянных движений, и невообразимая смесь
гари и вони ворвалась внутрь кабинки. Радуясь тому, что на ней почти ничего
не надето, Таира втиснулась в узкий разрез, извиваясь как ящерица,
высунулась по пояс - и замерла.
не желавшего подниматься дыма, полыхало Пятилучье. Уже не сохранилось ни
одного висячего мостка, вместо куполов вихрились огненные смерчи, и только
кое-где сверкающие изразцовой облицовкой минареты тянулись к небу, словно
еще надеясь взлететь над этим адом. Девушка почувствовала, что задыхается
больше от слез, чем от дыма, потому что никакой надежды на спасение из этого
пекла не было и быть не могло, а главное - все это было чудовищно
бессмысленно...
Роллинс Джеймс
Панов Вадим
Шилова Юлия
Курылев Олег
Глуховский Дмитрий
Журавлев Владимир