сюрпризы. То, что показалось было трехногим ребенком, перескочило им дорогу
и, оглянувшись, обратило к ним лицо, высохшее, как у брошенного в пустыне
трупа, а его третья нога оказалась хвостом. Сидевшая в дверях женщина,
волосы которой расчесывал один из ее ухажеров, запахнула свои одеяния в тот
момент, когда Миляга посмотрел в ее сторону, но сделала это недостаточно
быстро, чтобы скрыть от посторонних глаз то обстоятельство, что второй
ухажер, стоящий перед ней на коленях, процарапывал на ее животе иероглифы
острой шпорой, растущей у него на руке. Он слышал вокруг себя множество
языков, но, похоже, самым распространенным все-таки был английский, хотя и
испорченный сильным акцентом или искаженный особенностями губной анатомии
говорящего. Некоторые говорили, словно пели; у других речь напоминала рвоту.
мог прозвучать и на любой из улиц Лондона: шепелявый, самодовольный окрик,
потребовавший, чтобы они остановились и не двигались с места. Они оглянулись
в направлении голоса. Толпа расступилась, чтобы освободить проход его
обладателю и сопровождавшей его группе из трех человек.
раскормленную горгулью (Горгулья - в готической архитектуре - выступающая
водосточная труба в виде фантастической фигуры - прим. перев.), лысый, но с
нелепым венком из сальных локонов, приближался к ним.
канареечно-желтый жакет был повсеместно украшен вышивкой, - как впоследствии
выяснил Миляга, в полном соответствии с последней паташокской модой. За ним
следовал гораздо более скромно одетый мужчина, один глаз которого был скрыт
под повязкой с прилипшими к ней перьями из хвоста пурпурной птицы, словно бы
предназначенными для того, чтобы напоминать о том моменте, когда он был
покалечен. На плечах у него сидела женщина в черном с серебристой чешуей
вместо кожи и тростью в руках, которой она погоняла своего носильщика,
легонько постукивая его по голове. За ними следовал самый странный из всей
четверки.
хорошая это новость или плохая. Вид создания говорил сам за себя и внушал
серьезные опасения. Голова его больше всего напоминала сложенные в молитве
руки с выставленными большими пальцами, которые были увенчаны глазами омара.
Щель между ладонями была достаточно широкой, чтобы увидеть сквозь нее небо,
но время от времени она начинала мерцать, когда из одной половины в другую
шли разряды энергии. Это было, без сомнения, наиболее отвратительное живое
существо из всех, когда-либо виденных Милягой. Если бы Пай не велел
повиноваться приказу и остановиться, Миляга бы немедленно пустился наутек,
чтобы не дать Нуллианаку приблизиться к ним хотя бы на шаг.
чересчур незамысловатым.
причиненные неудобства.
наполовину состоял из английского или какого-то местного диалекта,
созданного на его основе, на четверть - из латыни и на четверть - из
какого-то наречия Четвертого Доминиона, сводившегося к пощелкиванию языком и
зубами, что все незнакомцы, прибывшие в этот город, Нео-Ванаэф, должны
подать сведения о своем происхождении и намерениях, прежде чем они получат
доступ или, скорее, право на то, чтобы убраться восвояси. Несмотря на
неказистый вид его зданий, Ванаэф, судя по всему, был отнюдь не каким-нибудь
борделем, а городом, в котором царит жесткий порядок, а эта женщина,
представившаяся на своей лингвистической мешанине как Верховная Жрица
Фэрроу, обладала здесь значительной властью.
взор. Дело запахло жареным. В речи Верховной Жрицы звучала неприкрытая
угроза незамедлительной казни в том случае, если они не сумеют дать
удовлетворительные ответы на поставленные вопросы. Палача в этой компании
было угадать не так-то трудно: молитвенно сложенная голова Нуллианака
болталась позади в ожидании инструкций.
свою личность.
обернулся к Паю за поддержкой. - Я имею в виду...
пытаясь измыслить, какие еще прославленные чудеса есть у Паташоки в запасе,
- ... и Мерроу Ти-Ти.
энтузиазма. - Мерроу Ти-Ти! - сказал он. - Ну, разумеется! Это зрелище
дороже для меня, чем весь чай, который растет в Китае.
Доминиона.
протесту.
бородатым индивидуумом, одетым в нечто такое, что, обладая определенным
великодушием, можно было бы назвать шутовским костюмом, хотя менее
великодушный человек скорее всего назвал бы это лохмотьями. Человек стоял на
одной ноге, соскребая палкой прилипшее к пятке дерьмо.
- сказал он, и лицо его превратилось в лабиринт коварных ловушек. - Вы так
печетесь о том, чтобы на наших улицах не было нежелательных незнакомцев, и в
то же время ничего не можете поделать с собачьим дерьмом.
подозрениями.
разговором и обвинительным заключением. У меня есть друзья, с которыми я
разговариваю и обмениваюсь мыслями. Мыслями - помните такое слово? Именно
они и придают моей жизни смысл.
обращение с его госпожой, но кем бы ни был Тик Ро, он, очевидно, обладал
достаточной властью, чтобы сделать дальнейшие возражения бессмысленными.
направиться ли нам ко мне домой?
Хаммеръока. Она упала в грязь у него между ног.
Автарх поскользнулся на куче дерьма, ведь правда?
Пая и Милягу за собой вдоль по лабиринту.
преграждал ему дорогу.
своим путем.
самая насущная, - сказал он, обращаясь к Паю. - Так есть необходимость или
нет?
сказал Пай. - Оба мы чувствуем себя здесь чужаками. - Мистиф говорил в
странной высокопарной манере, словно ему хотелось сказать больше, но он не
мог этого себе позволить. - Нас необходимо перевоспитать.
власть во всей Имаджике.
и знает об этом. Так что он решил посетить нас лично. Это обставлено как
официальный визит в Паташоку, но именно там и зреют семена недовольства.
свою рожу. Правда, это ведь всегда было для него способом произвести
впечатление. Все эти годы он правил Доминионами, и ни один из его подданных
не знал по-настоящему, как он выглядит. Но теперь чары поизносились. Если он
хочет избежать революции, ему придется доказать свою богоизбранность.
Черепнин Владимир
Громыко Ольга
Никитин Юрий
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Якубенко Николай