Чтение 44–й страницы книги ~Охотник за смертью. Война.~

— Как же ты мне не сказала!

— Ты не был готов воспринять подобную весть. Я не уверена, что ты готов сейчас. А я не хотела, чтобы ты отвлекался от своих обязанностей.

Сайленс снова повернулся к Дженни:

— Я слыхал, что ты ушла в Подполье. Но что с тобой сталось? С твоим голосом? У тебя такой вид…

— … будто я прошла через Ад? Это потому, что так оно и было. И здесь мне не страшно, я видела настоящий Ад. Я больше не Диана Вертю. Она умерла в муках и воплях в камерах дознания Девятого Уровня. Известного также как Червивый Ад. А я — Безумная Дженни, сейчас и навсегда. Но ведь мы оба не те, какими были раньше, правда, отец? Ты тоже переменился. На таком близком расстоянии я чувствую, как действуют в тебе энергии Лабиринта. И каково это, отец: знать, что ты стал одним из тех, кого выслеживал и убивал?

— Диана…

— Дженни. Я теперь Дженни.

— Ладно, Дженни. Я не знал, что тебя послали на Девятый Уровень. Если бы я знал, я бы…

— Ты бы — что? Пробился бы в самую охраняемую тюрьму Империи, чтобы меня спасти?

— Да, — просто ответил Сайленс. — Если бы я знал, я бы за тобой пришел.

Дженни медленно кивнула.

— Да. Может быть, ты бы так и сделал. Но этого не случилось. Там, на планете Ансили, ты сказал, что больше никогда не дашь никому делать мне больно. Ты солгал, папа.

— Прости меня, детка. Прости.

— И вот мы здесь, по разные стороны этой войны, и все из-за Железной Суки. Как ты можешь ее защищать после всего, что она сделала? После того, что она сделала со мной?

— Она — моя императрица, — сказал Сайленс. Лайонстон спрыгнула с Трона, мягкими шагами подобралась к Сайленсу и сильно ударила по лицу. Голова его качнулась от пощечины, но он устоял. Лайонстон приблизила к нему лицо так близко, что когда она заговорила, брызги слюны полетели ему в лицо.

— Изменник! Проклятый изменник! Ты прятал от меня свою силу, ты провалил все задания, которые я тебе давала, а теперь оказывается, что твоя дочь — среди моих злейших врагов!

— Это все правда, — твердо ответил Сайленс. — Но вы все равно моя императрица.

Лайонстон засмеялась ему в лицо и занесла руку для второй пощечины. И тут она ахнула, глаза ее широко раскрылись, и невидимая сила крепко схватила ее за руку и дернула назад. Она попыталась вырваться — и не смогла. Повернувшись, она встретилась с хмурым взглядом Безумной Дженни.

— Хватит, Сука. Не трогай моего отца.

— Я благодарен тебе, — сказал Сайленс. Но отпусти ее, Дженни. Прошу тебя.

Дженни фыркнула, но отпустила невидимый захват и дала императрице ментальный толчок, от которого она, спотыкаясь, полетела обратно к Трону. Но Лайонстон быстро восстановила равновесие и села на Трон с вызывающим достоинством. Оглянувшись, она остановила пристальный взгляд на Валентине Вольфе.

— Не надо на меня так смотреть, — сказал Валентин. — Я проигранное дело узнаю с первого взгляда. Наверное, я мог бы сражаться за вас — у меня с собой есть для этого боевой наркотик. Но я действительно не вижу в этом смысла. Пробил час Восстания, а я, кажется, слишком рано спрыгнул с корабля Подполья. Итак, я отхожу в сторону и предлагаю свои услуги тому, кто возьмет верх. Люди вроде меня всегда будут нужны.

— Ты не хочешь драться, потому что боишься косметику размазать, — бросила ему Хэйзел. Валентин улыбнулся:

— И это тоже.

— Ты в самом деле думаешь, что тебе простят боевые машины на Виримонде? — спросил Оуэн. — Простят бойню, страдания и ужас, которые ты принес в беспомощный фермерский мир?

Валентин пожал плечами:

— Я только выполнял приказы. Не слишком оригинальное оправдание, должен признать, но старые шутки — всегда самые лучшие. И я могу быть очень преданным — за соответствующее вознаграждение. Я уверен, что вожди Подполья признают мою ценность. Я, видите ли, кое-что знаю. Знаю то, что нужно будет знать Подполью, чтобы взять власть в Империи без лишних страданий и разрушений. Что вам важнее, Дезсталкер: видеть меня наказанным — или восстановить Империю минимальной кровью? Нет, они меня пощадят, сколько бы сброд ни требовал моей головы. Но вам не о чем беспокоиться, Дезсталкер: если вам нужно убивать, у вас есть Лайонстон. Наслаждайтесь минутой. Дайте себе волю. Не каждый день вам приходится убивать императрицу.

— Казнить, — поправил его Оуэн.

— Что за любовь к эвфемизмам? — улыбнулся Валентин. Лайонстон в отчаянии повернулась на Троне к двум своим телохранителям.

— Разор! Саммерайл! Защитите меня!

— Нет, — спокойно ответил Кит. — Вряд ли. Из-за тебя погиб на Виримонде Дэвид. Сюда я явился только ради шанса вблизи увидеть твою гибель. А если придется — сделать эту работу лично. Мой Дэвид погиб, и я буду рад видеть твою гибель, Лайонстон.

Разор выхватил меч и пустил его пологой дугой, метя в шею Кита. Но даже при свойственной инвестигатору быстроте он не смог застать Саммерайла врасплох. Меч Кита оказался точно в нужной точке, чтобы отбить удар Разора, будто он давно уже знал, что именно Разор сделает. Может быть, он и знал. Ведь не зря же он носил прозвище Малютка Смерть. Они отскочили в стороны и настороженно закружили друг возле друга — двое опытных убийц сошлись наконец в поединке, чтобы решить, кто же из них лучше. Мечи их сталкивались, разлетались, рассыпались каскадами ударов и защит. Разор был инвестигатором, с детства обученной безупречной машиной для убийства в интересах императрицы. Кит Саммерайл, Малютка Смерть, был прирожденный психопат, гений фехтования и убийства, который перебил всю свою Семью просто ради процесса. Два человека, называвшие Смерть своей госпожой, и оба не знали ни пощады, ни милосердия. В конце концов талант победил обучение, когда Кит втянул Разора в столкновение корпус к корпусу, улыбнулся ему поверх скрещенных мечей и свободной рукой всадил ему кинжал в ребра. Разор изумленно взглянул, будто не мог поверить, что случилось, сила ушла из его ног, и он рухнул на колени. Кит наклонился и всадил кинжал глубже. Разор выронил меч, но встретил взгляд Кита, не мигая, и даже сумел усмехнуться презрительно.

— Ты меня победил только потому, что я постарел и потерял быстроту, мальчик.

— Нет, — ответил Кит. — Я тебя победил потому, что тебе было не все равно, будешь ты жить или умрешь. А меня это никогда не интересовало. А теперь заткнись и умри. У меня тут дела намечаются.

Он еще на дюйм вдвинул кинжал, и свет покинул глаза Разора. Он упал на спину и больше не шевелился. Кит подождал последнего вздоха умирающего врага, потом коротко улыбнулся, вытащил кинжал, встал и кивнул Оуэну:

— Дэвида убила Империя, а не я. Он был моим единственным другом за всю жизнь. Кажется, я снова примкнул к Восстанию.

— Почему ты думаешь, что там нужен такой псих, как ты? — спросила Дженни.

Кит приподнял бровь.

— Чья бы корова мычала… Нет, они меня возьмут обратно. Такие, как я, вам всегда будут нужны. Человек, согласный делать грязную работу, от которой отказываются другие. А мне все равно. Я — убийца, и я там, где убивают.

Лайонстон медленно подняла руку и поправила длинную светлую прядь волнистых волос. Глаза ее смотрели дико и странно, а губы вытянулись в ниточку.

— И никто не защитит свою императрицу в час нужды? Неужто не осталось ни единого верного подданного?

— А, черт! — Драм выступил вперед. — Я так думаю, что есть еще и я. — Он встал между Троном и мятежниками. — Я принадлежу тебе телом и душой, Лайонстон. Ты дала мне жизнь. Дала все. И если моя жизнь будет короче, чем у других, так она точно будет не скучной. — Он усмехнулся Оуэну: — Я хорошо развлекся на Виримонде, Дезсталкер. Твои крестьяне бежали передо мной, а я косил их, как траву, и шел по их трупам. Я втаптывал пролитую кровь в распаханную землю и смотрел, как горят города на рассвете. Я сожрал твой мир и выплюнул обратно, Дезсталкер, и каждую минуту наслаждался. Я — Драм, Душегуб, непобедимый. Когда я убью тебя и твоих друзей, я поведу силы, которые погонят восставший сброд обратно в сточную канаву, где ему и место. У вас нет ни одного шанса. Вы — сброд, нижайшие из низших, грязь под сапогом. Выходи, Дезсталкер, и я отрежу тебе твою глупую голову и насажу на пику.

— Черт побери! — сказала Хэйзел. — Он еще больше любит произносить речи, чем ты.

— Ничего страшного, — ответил Оуэн. — Сейчас я его остановлю.

— Нет, — сказал Джиль Дезсталкер и положил руку на плечо Оуэна, останавливая его. — Этот — мой.

Он шагнул вперед, и Драм встал в боевую стойку, меч наготове. Джиль покачал головой.

— Любительщина. Ты не Драм, кто бы ты ни был. Драм был моим сыном, и я сделал из него такого фехтовальщика, каким тебе не быть никогда. Я убил его там, на Хэйдене. Когда я вошел сюда и увидел тебя, стоящего у Трона, я понял, что мне придется сделать это еще раз. Убийство сына чуть не убило меня самого, но убить клона — это мне будет просто.

Драм посмотрел на него странным взглядом:

— Ты — мой отец? Я не знал. Лайонстон никогда мне не говорила. Я не знал, что у меня есть Семья. Ты хочешь сказать, что я тоже Дезсталкер?

— Нет, — бросил ему Джиль. — Ты всего лишь клон.

— Погоди! — сказал Драм. — Нам надо это обсудить…

— Нечего тут обсуждать, — перебил Джиль. — Ты не мой сын. Ты даже не человек. Как ты смеешь носить лицо моего сына?

Он поднял дезинтегратор и выстрелил Драму прямо в лицо. Взрыв энергии оторвал голову клона от тела, которое грудой свалилось на пол. Лайонстон в изумлении глядела на Джиля. А он холодно ей улыбнулся:

— А чего ты ждала? Еще одной дуэли? Еще одно дело чести, решаемое звоном мечей? Это уже было. А здесь была грязная работа — убрать отброс, которому вообще не надо было существовать.

Он повернулся, рукой сделал останавливающий жест Оуэну, который шел к нему, и отошел чуть в сторону, чтобы побыть наедине с собой. Лайонстон безмолвно сидела на своем Троне, глядя на обезглавленное тело у своих ног. Капитан Сайленс и инвестигатор Фрост переглянулись:

— Кажется, дело решать нам, инвестигатор.

— Не в первый раз, капитан. Сайленс кивнул Лайонстон:

— Мы прошли через многие изменения, Ваше Величество, хотели мы того или нет, но наша верность всегда была вне сомнений. И если мы и держали свои способности в тайне, то лишь затем, чтобы лучше служить вам. Давай, Фрост, еще раз вырвем победу из зубов поражения. — Он улыбнулся Оуэну и Хэйзел: — А с вами у нас ведь еще дело не кончено, помните?

— Чертовски верно, — сказала Хэйзел, помахивая мечом, как кот хвостом.

— Папа… — начала Дженни.

— Извини меня, — прервал ее Сайленс. — Это вопрос долга. А свой долг я всегда знал.

— Черт побери, у нас нет времени для всех этих поз! — раздраженно сказала Руби Джорни. — Когда я захочу смотреть фехтовальные спектакли и дуэли, я пойду на Арену и сяду в удобное кресло с банкой пива и пакетом соленых орешков. У нас тут Восстание или что? Только время теряем на ерунду вместо более важных вещей, например сбора добычи. Выше голову, Лайонстон! Джиль все очень верно объяснил.

И она подняла дезинтегратор и выстрелила в императрицу. Но еще когда она прицеливалась, Стелмах крикнул что-то неразборчивое и бросился между ней и императрицей, и взрыв энергии пришелся ему в грудь. Ему сразу оторвало правую руку, правая верхняя часть груди испарилась, и он со стоном свалился к подножию Трона. Сайленс и Фрост сразу оказались возле него, но ясно было, что офицер безопасности уже умирал. Он протянул уцелевшую руку Сайленсу, и тот крепко сжал ее двумя своими.

— Все, чего я хотел в жизни… это служить, — смог сказать Храбрец Стелмах. Быть верным. Отдать жизнь за императрицу.

— Никто не сомневался в твоей верности, — ответил Сайленс, но ответил он мертвецу. Он бережно положил руку Стелмаха ему на грудь и потрепал, прощаясь.

— Жаль, — сказала Фрост. — Хороший был человек — в своем роде.

— Странно, что тебе не все равно, — сказал Сайленс.

— Мне он нравился, — ответила Фрост. — Он был трусом, слабаком, возможно, симпатизировал бунтовщикам, но он делал все, чтобы быть смелым и поступать правильно. Это нам легко быть смелыми — с нашей тренировкой и способностями. А у него только и было, что сила духа. И желание умереть за императрицу.

— А теперь наша очередь, — сказал Сайленс. Он поднялся на ноги, Фрост рядом с ним, и они стали перед Троном. Сайленс улыбнулся Дженни и кивнул Оуэну:

— Давай начнем, Дезсталкер.

Оуэн ступил вперед в сторону Сайленса, а Хэйзел направилась к Фрост. Оуэн небрежно взмахнул мечом.

— Из того, что я слышал, капитан, вы и инвестигатор приобрели в Безумном Лабиринте способности, аналогичные нашим. Это значит, что мы можем вызвать нашу силу, сойтись грудь в грудь, развалить весь двор на кирпичи и убить всех, кто в нем есть, и все равно ситуация останется патовой. Так что вы скажете, если я предложу биться по-честному? Только меч против меча. Как вам?

— По-честному, — повторил Сайленс. — Этого я и ожидал от Дезсталкера. Да и к тому же мы всегда хотели узнать, кто из нас лучше владеет мечом.

— Чертовски верно, — подтвердила Фрост.

— Тогда давай, — согласилась Хэйзел. — Последний бой в силу человека. Пока мы не забыли, как это делается.