закончилась или по крайней мере Крайклин выбыл из нее. Монетка прилипла к
ладони, и он опустил на нее взгляд. Казалось, он смотрит в тонкую,
бесконечно длинную трубу, освещенную откуда-то далеко-далеко снизу. Если ее
поднести к глазу и закрыть второй, может закружиться голова.
изобретением. Они были настолько хороши в качестве единой валюты, что были
признаны везде и каждый давал право владельцу обменять монеты на
какой-нибудь стабильный элемент определенного веса, кусок территории на
свободной орбитали или компьютер с установленным быстродействием или
емкостью. Эойшане гарантировали обмен и всегда выполняли свой долг, и хотя
курс иногда колебался довольно сильно - как это происходило во время войны
между идиранами и Культурой, - реальная и теоретическая стоимость валюты
оставалась в общем и целом достаточно определенной, чтобы представлять
надежное торговое покрытие в неспокойные времена, а вовсе не мечту
спекулянта. Ходил слух - как всегда, достаточно противоречивый, чтобы верить
в него без оговорок, - что наибольший запас этих монет в Галактике имела
Культура, как раз то самое общество на цивилизованной сцене, которое
наиболее воинственно выступало за отмену денег. Хорза не очень в это верил.
Он считал, что это слух из тех, которые распространяет о себе сама Культура.
придвинул несколько монет к уже высокой стопке в центре игрового стола.
Теперь Оборотень смотрел в оба. Он прошел по кольцевому проходу к ближайшему
бару обмена денег, получил восемь сотых за свою последнюю десятую
(чудовищные комиссионные даже по меркам Вавача) и использовал часть
разменных денег, чтобы купить вход на террасу с множеством незанятых мест.
Там он подключился к мыслям Крайклина.
***
чудовищно усиленный эквивалент чувства дезориентации, охватывающего иногда,
когда направишь взгляд на простой периодической узор, который передает мозгу
неверную информацию о расстоянии, а находящийся в неположенном месте фокус
притягивает взгляд; мускулы против нервов, реальность против ощущений. У
Хорзы не кружилась голова, но казалось, что он, несмотря на отчаянное
сопротивление, куда-то погружается.
захвата и заключения в тюрьму, взрыва и Разрушения, всего разом.
Игра-катастрофа и классный импрессионист... неудачная комбинация. Два
безвредных реактива, которые, если их смешать... Обратная связь, рев, будто
боль и что-то еще, что крушит и ломает...
сломалось), падает сквозь них. Бледнеющая часть его - часть, которая не
спала? Да? Нет? - визжала из глубокой, темной пропасти, в которую он падал:
Оборотень... Оборотень... Оборо... (и-и-и)...
***
мертвых голых деревьях на зимнем солнцевороте, на зимнем солнцестоянии души
у какого-то спокойного, твердого места.
на стуле сидел человек, занятый... игрой (игрой, которая убивала). Этот
человек все еще был там, живой, дышащий... Но его глаза не видели, его уши
не слышали. У него осталось лишь единственное чувство: вот это чувство,
здесь, внутри.
эволюция зависит от их смеси, всякий прогресс - функция недоразумения)...
уравнение решается само собой)... он - человек на стуле в зале на небесном
теле, падающий в самого себя, куда-то внутрь... кого-то другого. Дубля,
копии, кого-то, кто притворяется им.
ухватиться.
самом первом начале независимой жизни, хотя все еще пока зависимой.
Удерживай эту картину!
снова оправишься от него.
не правильно, чего-то не хватает и оно должно быть добавлено. Думай о той
жизненно важной ошибке, думай об этой делящейся клетке, которая такая же и
не такая, о месте, которое выворачивается наизнанку, куче клеток, которая
выворачивается наизнанку, которая похожа на расщепленный мозг (не спящий,
подвижный). Прислушайся к тому, кто пытается с тобой поговорить...
ледяной ветер - его единственное одеяло, он один в морозной тьме под небом
из холодного обсидиана.)
Когда это я был чем-то другим, нежели просто самим собой, когда это меня
интересовало хоть что-нибудь, кроме самого себя?
это говорит вместо него?
надежду, распределяя тепло его изнуренного тела по черному небу, задувая
соленое пламя его жизни, промораживая до костей, опустошая и изнуряя. Он
чувствует, что снова падает, и знает, что на этот раз глубже, туда, где
тишина и холод абсолютны и не зовет ни один голос, даже его собственный.
бы поговорить со мной?
несовершенной копией.
жизнь). Он наблюдал, ощущал, что чувствовал другой, но чувствовал больше.
обруч первоначальной идеи был вывернут наизнанку... орбиталь: Вавач. Мозг на
Мире Шара. Ксоралундра. Бальведа. И (и когда он отыскал свою ненависть, он
вбил ее в стену пропасти, как крюк для веревки) Культура!
ведет к возрождению. Тяжесть и холод, и яркий-яркий свет...
Волна ярости и отчаяния пробежала над ним, и что-то умерло.
***
жгучей боли глаза уставились в прожектор на потолке зала и на сражавшихся
зверей, сейчас полумертво висящих на трапециях. Он заставил себя закрыть
глаза, потом снова распахнул, вырываясь из темноты.
заставили целеустремленного игрока поставить под вопрос собственную
идентичность. Хорза успел, прежде чем сорвать наушники, ухватить из мыслей
Крайклина впечатление, что командир наемников вовсе не был охвачен ужасом, а
лишь дезориентирован. Но атака достаточно сбила его с толку, чтобы он
проиграл круг, а больше его противникам ничего и не надо было. Крайклин
вышел из игры.
Крайклином, зная, что не был им. Это целая история. Он был уверен, что у
каждого Оборотня возникла бы та же самая проблема...
Крайклин сейчас уйдет, значит, и ему надо уходить тоже.