Чтение 44–й страницы книги ~Когда приближаются дали~

Получив ее письмо, он потребовал, чтобы его выписали немедленно.
Бросился звонить в институт, просил оформить командировку на
строительство. Его никак не могли успокоить. Болезнь обострилась...

Из института на имя Васильева и Литовцева пришла телеграмма о
безвременной кончине Даркова. Васильев, стиснув зубы, полез в карман за
платком. А Литовцев выложил перед Васильевым и Пузыревой весь запас
латинских афоризмов, подходящих к данному печальному случаю.

Пузырева поохала, повздыхала, выдавила слезу и, пряча платок в сумочку,
ощупала копию письма Даркову. Писала она его под копирку - так, на всякий
случай, - ведь в каждой строчке чувствовалось искреннее сожаление, что
молодой товарищ не может принять участие в испытании своего детища. О
Даркове здесь больше не говорили. Другие, повседневные заботы волновали и
Литовцева и Пузыреву. Ведь, в конце концов, еще не выяснены причины двух
аварий, которые затормозили работу и поставили план под угрозу срыва.

Следователь попался опытный, дотошными. Его прежде всего заинтересовала
авария, связанная с электроэнергией. Экспертиза показала, что лом,
оставленный в трансформаторной будке, был причиной короткого замыкания. От
толчка - возможно, когда с досадой хлопнули дверью, - лом упал на
дополнительные шины, монтаж которых производил электромонтер Макушкин. Все
это делалось вопреки существующим правилам, и на это было указано
начальнику строительства. Однако Макушкин проявил халатность и в отношении
предохранителей: поставил первые попавшиеся, рассчитанные на большую чем
следовало силу тока.

Не только один Макушкин проявил халатность, так дорого обошедшуюся
Васильеву. Что взять с полуграмотного монтера? Лопнувший прозрачный
патрубок, осколки которого были найдены в "мертвом саду", тоже оказался
жертвой халатности. Но в данном случае халатность, или, вернее,
наплевательское отношение к порученному заданию, проявил воспитанник
"сверхбдительного" Валентина Игнатьевича.

Консультировать изготовление контрольных патрубков для труб, созданных
по методу Васильева, Валентин Игнатьевич поручил Пирожникову, занимающему
должность младшего научного сотрудника лаборатории, а по существу
выполняющему роль негласного "пресс-атташе" при докторе химических наук.

В один далеко не прекрасный день Пирожникова, занятого правкой статьи о
работах своего обожаемого шефа, вызвали на завод для консультации:

оказалось, что в партии прозрачных патрубков не совсем выдержаны нормы
на кислото- и щелочеупорность. Техконтроль хочет забраковать всю партию.

Пирожников ударился в амбицию:

- А ну-ка, дайте я сам поговорю с этим "детским садом". Больше всех она
понимает, видите ли! Чтобы я не уговорил какую-то упрямую девчонку? В
жизни такого не было.

И представьте себе, уговорил. Авторитетом подействовал, но больше всего
- лестью. Технический контролер - большеглазая глупышка - так испуганно
смотрела на обаятельного молодого ученого, что сразу же подписала акт о
приемке каких-то там патрубков.

По совету Александра Петровича Мариам отправила на завод один из
изъеденных растворителем осколков, что сама нашла на месте аварии. Пусть
наряду с анализом тех осколков, которые подобрал представитель завода,
дополнительно проведут самые тщательные исследования и усилят техконтроль.
В личном письме главному технологу Мариам пояснила, что деятельность
консультанта Пирожникова не внушает ей доверия.

А следователя больше всего интересовало серьезное нарушение техники
безопасности при проведении эксперимента внутри домостроительного агрегата.

Ведь из-за этого чуть было не погибла Колокольчикова!

Она упорно твердила, что осталась внутри агрегата для проверки
телеконтролеров, хотя это полностью опровергали и Литовцев и Пузырева,
доказывая, что применение этих аппаратов в то время не вызывалось
необходимостью.

В процессе следствия совершенно непонятно вел себя Багрецов. Он горячо
защищал - версию Колокольчиковой. Да, она действительно пошла внутрь
домостроительного агрегата проверить телеконтролеры. А сам Багрецов проник
туда лишь из-за того, что услышал ожесточенный стук в металлическую
перегородку, после чего увидел Колокольчикову и Алексея Васильева, который
старался оказать ей помощь. Однако и Литовцев и Пузырева упорно твердили,
что Багрецов бросился туда раньше.

Никто не понимал, почему Багрецов настаивает на том, что первым
спасителем Колокольчиковой был Алексей, а сам Багрецов лишь потом помог
освободить ее от лидаритового панциря. Впрочем, следователю это показалось
несущественным, хотя Багрецову было невыносимо трудно чувствовать себя
лжецом. Но ведь не может же он признаться в том, как это было на самом
деле. Как бы мучился тогда несчастный Алешка! Ведь ради него Надя ринулась
на помощь, а он - причина ее несчастья - попал в мышеловку и выбрался
оттуда лишь после того, как Багрецов возвратил Надю к жизни.

Хмурым и подавленным ходил Вадим по строительству. Лидаритовый раствор
уже доставлен, и скоро протянется по степи первая улица необычного поселка.

Вселятся в драгоценные, прямо-таки янтарные дома несколько семей - и на
том заглохнет мечта о строительстве нового города по методу Васильева.

Лидарит-то обходится в копеечку. Да и невозможно это. По словам
Александра Петровича, Литовцев зондировал уже почву насчет строительства
химического завода по выпуску лидарита, но никаких надежд на это не было.
"Странно, - мучился в догадках Вадим, - почему не получился эксперимент по
рецептуре Даркова? Сам он недодумал чего-то или у него противники сильней?"

Вадим вспомнил о своем наивном предположении заменить инженерами зубных
врачей, тех, что противятся новому методу сверления зубов ультразвуком.

Везде есть противники. От этой ассоциации мысль его снова и снова
возвращалась к неудачным испытаниям Васильева. Удивляло Вадима и то,
почему так категорично отказался Валентин Игнатьевич дать ультразвуковой
генератор даже на один вечер. Ведь, по словам Олега и Эдуарда, генератор
сейчас в лаборатории не используется. Вадим предложил им переписать на
другую кассету все шлягеры, за которые иные коллекционеры отдадут
полжизни, а взамен попросил генератор на один вечер. Мальчики побледнели,
и Алик шепотом признался:

- Это невозможно. Валентин Игнатьевич опять предупреждал.

И вот теперь Вадим перебирал все это в своей памяти и скорее ужаснулся,
чем обрадовался своей догадке. Он не стал медлить.

Оставшись вечером в лаборатории, Вадим попросил Надю зайти к нему.

- Мне очень нужна твоя помощь, Надюша. Надо провести один серьезный
эксперимент, но чтобы никто об этом не догадывался.

- Даже Алешка?

- Нет, Алеша нам кое в чем поможет. У тебя, кажется, есть запасной
телеконтролер. Пока подготовь его к работе, а мы с Алексеем притащим
стальной лист, раствор Даркова и краскопульт.

...Столь примитивным способом, казалось бы, нигде и никогда не
проводился решающий эксперимент. А от него сейчас зависела судьба
стройкомбайна Васильева. К краю толстого стального листа был прикреплен
телеконтролер.

Зашипел краскопульт, и лист покрылся бледной изморозью раствора. Вадим
щелкнул тумблером, включающим аппарат с генератором ультразвука. Изморозь
покрылась темными извилистыми линиями, будто начало оттаивать замерзшее
окно. Слой постепенно утолщался. Краскопульт работал исправно,
разбрызгивая раствор, который, попадая на стальной лист, постепенно
густел. Вот уже толщина его достигала нескольких сантиметров.

Краскопульт выключен, и на сырую поверхность направили обычный бытовой
рефлектор с раскаленной спиралью. Таким образом, здесь применялась вполне
современная технология - сушка инфракрасными лучами. К сожалению, в данных
условиях нельзя было создать электростатическое поле, но тут оно не имело
принципиального значения. Проверялась надежность наращиваемого слоя. Через
некоторое время рефлектор выключили и начали испытывать прочность плиты,
созданной из массы Даркова. Она крошилась, как сухое печенье.

Вадим и Надя радовались как дети, и только Алексей, которого так и не
успели посвятить в сущность испытаний, пожимал плечами и хмурился.

Для чистоты эксперимента произвели наращивание слоев при выключенном
телеконтролере. Плита оказалась прочной, звонкой, как фарфор.

Так до самого утра шипел краскопульт, слышались удары молотка по
звенящим плитам, теперь уже не из лидарита, а из доступного, дешевого
материала, созданного Дарковым для массового строительства по методу
Васильева.

Лишь только первые лучи скупого осеннего солнца окрасили занавески на
окнах, как Васильева разбудил громкий стук в стекло. Не желая тревожить
Мариам, Александр Петрович накинул халат и, заметив в окне нетерпеливого
Алексея, пошел открывать дверь.

- Они говорят, тебе можно одеваться, - дрожащим голосом начал Алексей.
- Надо приходить скорее. Чужой человек не должен знать.

- Опять авария? - спросил Александр Петрович.

- Нет аварии! - радостно воскликнул Алексей. - Виктория! По-русски -
победа!

Теперь не надо лидарит. Не надо!

Васильев собрался мгновенно. Заглянул к Мариам. Она спросонья протирала
глаза и, увидев мужа одетым, в тревоге сжала кулачки у подбородка.

- Не пугайся, не пугайся, Мариаша, - успокоил ее Александр Петрович. -
Кажется, Алешка прибежал с добрыми вестями. Пойду проверю...

Вадим был настолько уверен в благополучном исходе испытаний, что, не
боясь ответственности, сумел организовать подготовку стройкомбайна. Уже
вздыхали компрессоры. На пульте управления нетерпеливо вздрагивали стрелки
приборов.

Лукаво подмигивали сигнальные глазки. На круглых блюдцах осциллографов