Чтение 44–й страницы книги ~Рейд~

И не разберешь, то ли он хотел обматерить сложившуюся обстановку, то ли
так восхищается Холтснайдером.

Мне еще не доводилось слышать о выходе в открытый космос в клайминге.

- Бывало такое раньше? - спрашиваю я Яневича.

- Не слыхал.

Никто не знает, на каком диапазоне снаружи корабля действует эффект.
Может быть, на расстоянии в один миллиметр его влияние уже пропадает. Любой,
кто отважится выйти из пускового бункера, рискует присоединиться к Хеслеру.

Манолакос и Киндер убеждены, что так оно и случится.

Мы слышим спор, но только те слова, которые говорит Холтснайдер.
Протесты его людей разобрать невозможно. Они разговаривают, прикасаясь друг
к другу шлемами.

Спор идет злобный и растерянный, и, как мне видится, каждый из моих
товарищей по кораблю думает: "А у меня хватило бы духу на такое?"

У одного нервный срыв. До нас доносится плач и мольба.

- Холтснайдер, - резко вмешивается командир, - прикажите своим людям
выходить. Объясните, что иначе у них нет ни одного шанса.

- Есть, командир.

Судя по голосу Холтснайдера, ему эта идея по душе не больше, чем его
солдатам.

- Они вышли, сэр, - докладывает он через минуту. - Гентман, поднимитесь
и проверьте, не изменится ли положение клюва нашей птички, когда я включу
подъемное устройство. Командир, похоже, что седьмую заклинило из-за отказа
гидравлики в системе выравнивания стрелы. Если нос не захочет оставаться на
одном уровне с хвостом, мы их выровняем вручную.

- Отлично.

Когда прочитаны все книги, когда прокручены до дыр все фильмы, когда
кассеты с музыкой заиграны до полной скуки, когда все байки уже потравили и
негде поиграть в карты ввиду отсутствия хоть сколько-нибудь приемлемого
карточного стола, клаймерщики начинают изучать корабль. Они называют это
перекрестным обучением. Гентман - ветеран. А значит, может помочь
Холтснайдеру без подробных инструкций.

Я тоже полистал учебники для ракетчиков. (Как большинство писателей, я
много времени трачу на избежание всего, что хоть как-то напоминает
писательство.) Я сам мог бы сделать работу Гентмана. Но не то чтобы очень
хочу.

Механическая драма продолжается. Тревога за Киндера и Манолакоса
заглушает неумолимый бег времени.

- Одна минута.

В голосе Никастро появляется жизнь. Он просыпается.

- Одиннадцатая готова, командир. Выдерживает все контрольные проверки.
Возвращаемся.

- Отлично, Холтснайдер. Оставайтесь там, где сейчас находитесь. Мы
переходим в норму. Поскребитесь, когда перейдем.

- Есть, командир.

Сигнал тревоги взрывается какофонической симфонией точно по учебнику.

- Мистер Вейрес, обеспечьте готовность шлюза.

Более бессмысленного распоряжения я еще не слышал. Там полбригады
инженеров соберется ждать.

- Тродаал, вы готовы зарегистрировать телеметрический сигнал Хеслера?

- Готов, командир.

Выходим из клайминга.

Холтснайдер выходит на связь по радио.

- Командир, я не вижу прожекторов скафандров. Они добрались до шлюза?

Этот шлюз расположен в дне кэна и с тора его не видно.

- Мы здесь, сержант, - отвечает Гентман.

- Черт! Командир, они отрываются. Дрейфуют слишком быстро, 0'кей. Они
нас заметили.

- Включить огни! - рявкает командир.

- Вот он, Такол, - шепчет Киндер. - Есть! Я тебя вижу! Втащу тебя на
своем двигателе.

Манолакос захлебывается потоком бессмысленных звуков.

- Киндер, это командир. Что там с Манолакосом?

- Просто сдрейфил, сэр. Приходит в себя.

- Вы видите Хеслера? Кто-нибудь из вас?

- Не...

Неожиданное "Ох ты, черт!" Рыболова заставляет всех дернуться.

- Командир, тут у меня еще один. Подходит с два семь ноль относительных
на сорока градусах. Истребитель.

- Берберян?

- Охотник, идущий в норме, командир. Следим.

- Он подходит, командир, - говорит Рыболов. - Нас заметили.

- Время?

- До красной зоны минут пять или шесть, командир. Пока в желтой.

Красная зона: оптимальное расположение для выстрела. Желтая зона:
приемлемое расположение для выстрела.

- Инстелная связь у охотника, черт ее дери! - рычит Яневич.

Старик грохочет, как гром:

- Холтснайдер, запихивайте свою задницу на борт! Немедленно!

- Командир, я зарегистрировал телеметрический сигнал Хеслера, - говорит
Тродаал. - Он в девятнадцати километрах от нас, прямо за спиной Манолакоса и
Киндера.

- Командир, истребитель запускает ракеты, - говорит Рыболов. - Две
пары.

- Пора. Канцонери!

Оружейный отсек засек ракеты, но остановить их не может. Они подходят в
гипере и перейдут в норму в самую последнюю секунду. Клаймер берет маневром,
но мы не способны на маневр. Мы и не линкор. Мы не несем перехватчиков.
Единственное, что может сейчас сделать командир, - клайминг.

Пиньяц приказывает снова разрядить аккумуляторы. Он делает это от
собственного имени. Командир неодобрения не выражает.

- Тродаал, перейдите в диапазон двадцать один и направьте плотный луч
на этот корабль, - говорит командир. - Приготовиться к клаймингу, мистер
Уэстхауз. Мистер Вейрес, у вас там кто-нибудь добрался до шлюза?

- Нет, сэр.

По кораблю прокатывается гул голосов. Люди переводят задержанное
дыхание. Ситуация напряженнее, чем я подозревал. Можно подумать, будто
командир собирается сообщить джентльменам из той фирмы, что ему приходится
оставлять людей за бортом.

Здесь нет ни правил, ни соглашений, но в подобных редких случаях
джентльмены из той фирмы обычно откликаются на сигнал о спасении - если
слышат его сквозь собственные переговоры. Они даже настолько любезны, что
передают по радио имена пленников.

Мы далеко не всегда ведем себя так вежливо.

- Холтснайдер, вы где?

- Приближаюсь к шлюзу. Осталось пять метров. Со мной Киндер и
Манолакос.

- Черт бы его...

- Что такое? - спрашивает Киндер. До сих пор он держался хорошо, теперь
паника исказила тон его голоса. Манолакос снова заходится в крике.

- Командир, время кончается, - говорит Канцонери. - Если мы не
смотаемся, от огня нам не уйти.

- Мистер Вейрес, втаскивайте их!

У Уэстхауза силы духа больше, чем кажется возможным. Он откладывает
клайминг до последней миллисекунды. Школьный учитель!

И все-таки мы остаемся без Холтснайдера, моториста, Киндера, Манолакоса
и без Хеслера.

Стены скрывает туман.

- Ох, гадство, - слышится вздох Вейреса. - Вижу Холтснайдера... Он
пытался повернуть колесо... Исчез. Похоже, что упал.

Он падает вместе с Гентманом, Киндером и Манолакосом туда, где рвутся
огненные шары. Корабль дергается, дрожит, ощутимо нагревается. Они стреляют
точно.

Вокруг меня бледные лица. Четверо добрались до конца. Хеслер, возможно,
оказался удачливее.

- Как думаешь, они сочтут нас покойниками? - спрашивает Уэстхауз.

- Органика в спектре есть, - отвечает Яневич. - Но металлов мало.

- Программу ухода, мистер Уэстаауз! - рявкает командир. - Поднять
корабль до пятидесяти Гэв!

Его голос не выдает ничего, кроме полного самообладания. Он стал
компьютером для выживания, с единственной задачей - вытащить нас всех.

Восковое лицо. Дрожь в руках. Он боится встречаться со мной глазами.
Никогда раньше он не терял людей.

- Старый это трюк - ждать до последней секунды, - говорит Яневич
бесцветным голосом, лишь бы чем-нибудь себя занять. - На это их больше не
купишь.

- Я не собирался никого покупать. Став. Я пытался спасти четырех
человек.

Уэстхауз тоже сильно потрясен.

Клаймер снова встает на дыбы. И снова. Шарики-затычки носятся по
воздуху. На голову сыпется всякий хлам. Система искусственной гравитации на
секунду сходит с ума.

- Черт возьми, - говорит кто-то, - а они почти нащупали. Чертовски
близко.

- Понимаешь, что я имею в виду? Это сказал Яневич, а вот кому -
непонятно. Может быть, командиру.

Старик не из тех, кто станет отказываться от тактики лишь потому, что
она не нова. И.не из тех, кто не станет выгодно использовать неизбежную
потерю четырех человек. Он будет пробовать все, ведь все может сработать, а
плакать он будет потом. В сложившейся ситуации он принимает решение сидеть