Чтение 44–й страницы книги ~Белая роза~

великану: - Взять его.

Я очень старался вести себя препоганейшим образом. Пай-заключенным я
прикинулся ровно настолько, чтобы усыпить бдительность великана. Потом я
наступил ему на ногу, проехавшись ребром подошвы по голени. Потом вывернулся
и пнул великана в пах.

Старею я, не та уже реакция. А великан оказался намного проворнее, чем
положено при его весе. Он отшатнулся, поймал меня за ногу и швырнул через
комнату. Двое имперцев подошли, подняли меня и поволокли. Я с
удовлетворением заметил, что великан хромает.

Я пытался вытворить еще несколько грязных трюков - просто чтобы за меня
не сразу взялись. Били несильно. Меня привели в комнату, где Шепот обычно
практиковалась в ведовстве, и привязали к деревянному креслу с высокой
спинкой. Ничего особенно пыточного я не заметил, отчего ожидание стало
совершенно непереносимым.

Из меня уже выжали два-три высококачественных вопля и хотели приняться за
меня всерьез, когда идиллия оказалась нарушена. Имперцы стащили меня со
стула, торопливо поволокли в камеру. Мне было так плохо, что я этому не
удивился...

...Пока в коридоре у самых дверей камеры мы не натолкнулись на Госпожу.

Значит, так. Моя весточка попала по назначению. А я-то думал, что ответ
мне примерещился от большого желания. Но вот она - Госпожа.

Имперцы сбежали. Неужели она так пугает собственных людей?

Шепот осталась.

Все, что они хотели сказать друг другу, осталось непроизнесенным. Шепот
подняла меня на ноги, втолкнула в камеру. Лицо ее оставалось каменным, но
глаза полыхали.

- Черт. Опять меня одолели, - прохрипел я и рухнул на койку.

Когда дверь захлопнулась, был день. Когда я проснулся, наступила ночь.
Надо мной стояла Госпожа в прекраснейшем из своих обличий.

- Я предупреждала тебя, - сказала она.

- Ага. - Я попытался встать. Все тело болело - как от пыток, так и от
перенапряжения перед поимкой.

- Лежи. Я не пришла бы, не требуй этого мои собственные интересы.

- Иначе я бы и не позвал.

- Снова ты оказываешь мне услугу.

- Только в интересах самосохранения.

- Ты, как это у вас говорится, попал в костер со сковородки. Шепот
потеряла сегодня немало людей. Как?

- Не знаю. Гоблин и Одноглазый... - Я заткнулся. Чертово головокружение.
Чертов ее участливый голос. Я и так слишком много сказал.

- Это были не они. У них сил не хватит призвать нечто подобное. Я-то
видела тела.

- Тогда и я не знаю.

- Я верю тебе. Но... Я видала такие раны прежде. Я покажу тебе до того,
как мы отправимся в Башню. - Можно подумать, я сомневался. - И когда будешь
смотреть - помни, что последний раз люди умирали так в те времена, когда
миром правил мой супруг. Ничего не стыкуется. Но меня беспокоило не это, а
мое собственное будущее.

- Он уже зашевелился. Задолго до того, как я ожидала. Неужели он никогда
не успокоится и не даст мне заняться своим делом?

А вот и стыкуется. Одноглазый говорил, что какая-то тварь выбралась.
Из-за этого в ловушке оказался Ворон.

- Срань ты болотная. Ворон. Опять за свое. - Из-за его своеволия
Властелин чуть не вырвался на свободу при Арче. Ворон тогда решил
позаботиться о Душечке. - Что ты натворил?

Но почему "оно" последовало за нами и защищало Гоблина с Одноглазым?

- Так это Ворон?

Любимые ошибки Костоправа, номер 2. Ну почему я не могу держать закрытым
свое проклятое хлебало?!

Госпожа наклонилась, положила ладонь ему на лоб. Я глядел на нее
исподлобья, сбоку. Смотреть прямо я не рисковал. Она действительно могла
очаровать и камень.

- Я скоро вернусь, - сказала она, направляясь к двери. - Не бойся. Ты
будешь в безопасности и без меня.

Дверь закрылась.

- Вот-вот, - прошептал я. - От Шепот я буду в безопасности. А от тебя?

Я огляделся. Неужели я закончу свои дни в этой клетке?

***

Шепот вывезла меня посмотреть на место бойни - где имперцы с собаками
догнали Гоблина и Одноглазого. Очень, доложу вам, неприятное зрелище.
Последний раз я видел нечто подобное, когда мы схватились с форвалакой в
Берилле, прежде чем присоединиться к Госпоже. Неужели тварь добралась до нас
и теперь опять гоняется за Одноглазым? Но он же убил ее во время битвы при
Чарах. Или нет?

Ведь Хромой-то выжил...

О да, без всяких сомнений. Он явился ко мне на второй день после отбытия
Госпожи - держали меня, как я узнал, в старой крепости в Сделке. Милый,
дружеский визит, прямо как в старые, добрые времена.

Его присутствие я ощутил еще до того, как увидел Взятого. И ужас едва не
отнял у меня разум.

Как он узнал?.. Шепот. Почти наверняка Шепот.

ОН вплыл в мою камеру на маленьком ковре-самолете. Своему прозванию он
уже не соответствовал. Он и передвигаться-то мог лишь на своем ковре. Он
стал тенью живой твари, человеческим обломком, который поддерживали лишь
колдовство и безумная, пылающая воля.

Он вплыл в мою камеру, повисел, разглядывая меня. Я, как мог, изобразил
безразличие - не получилось.

- Твое время истекло, - прошелестел призрак голоса. - Конец твоей повести
будет долгим и мучительным. Я буду наслаждаться каждым его мгновением.

- Сомневаюсь. - Надо держаться выбранной роли. - Мамочке не понравится,
что ты портишь ее пленников. - Ее тут нет, лекарь. - Хромой отплыл назад. -
Мы скоро начнем. Пораздумав вначале.

Из-за его спины выплыл клок безумного смеха. Я не уверен, смеялся ли он,
Шепот или кто-то еще. Из коридора на нас смотрела она.

- Но она здесь, - произнес голос.

Взятые застыли. Шепот побледнела. Хромой как-то сложился внутрь себя.

Госпожа материализовалась из ниоткуда, из облака золотой пыли. Она
молчала. Взятые тоже не произнесли ни слова - что они могли сказать?

Я хотел было вставить одну из своих хохмочек, но лучшая часть доблести
возобладала. Вместо этого я попытался стать совсем маленьким. Как таракан,
Чтобы не заметили.

Правда, таракана можно раздавить и не заметив...

- Хромой, - произнесла наконец Госпожа, - тебе дали задание. И ты не
получал позволения покидать свой пост. Но ты его покинул. Снова. С тем же
результатом, что и в тот раз, когда ты отправился в Розы, чтобы напакостить
Душе-лову.

Хромой сжался еще сильнее.

Это было чертовски давно. Одна из наших атак на тогдашних мятежников. А
получилось, что мятежники напали на штаб Хромого, когда тот отлучился,
пытаясь подложить Душелову свинью.

Значит, Душечка победила на равнине.

Настроение мое резко улучшилось. Теперь я знал, что восстание не
подавлено.

- Иди, - приказала Госпожа. - И помни: больше прощения не будет. Отныне
мы живем по тем жестким правилам, что установил мой супруг. Следующий раз
будет для тебя последним. И для тебя, и для любого из моих слуг. Поняли?
Шепот? Хромой?

Они поняли. И очень многословно заверили ее в этом-.

Видимо, был еще один уровень разговора, в слова не облеченный и оттого
мне недоступный, потому что вышли Взятые совершенно убежденными, что жизни
их зависят от безусловного и беспрекословного выполнения не только буквы, но
и духа приказов. Они потерпели поражение.

Госпожа пропала в тот самый миг, когда захлопнулась дверь камеры.

Во плоти она появилась незадолго до заката. Гнев ее еще не улегся. Из
болтовни стражников я узнал, что Шепот тоже отослали на равнину. Там шли
серьезные бои. Остальные Взятые справиться не могли.

- Покажи им, Душечка, - бормотал я. - Устрой им кровавую баню.

Я старательно готовился встретить любую судьбу, какую бы для меня ни
приготовили на складе ужасов рока.

Сразу после заката стражники вытащили меня из камеры. Ворона тоже.
Вопросов я не задавал - все равно не ответят.

На центральном дворе крепости лежал ковер-самолет Госпожи. Солдаты
положили Ворона на ковер, привязали. Мрачный сержант взмахом руки приказал
мне залезать. Я послушался, удивив его тем, что знал, как это делать. Сердце
мое трепыхалось в пятках. Я знал, куда мы полетим.

В Башню.

Ждал я полчаса. Наконец она пришла. Она показалась мне задумчивой. Я бы
даже сказал, взволнованной и неуверенной. Она заняла свое место на головном
конце ковра, и мы взлетели.

Полет на ките намного удобнее и меньше треплет нервы. Летучий кит
обладает массой, размерами.

Мы поднялись на тысячу футов и двинулись на юг, делая вряд ли больше трех
десятков миль в час. Перелет будет долгим, если только нам не предстоят
остановки.

Где-то через час Госпожа обернулась ко мне. В темноте я едва мог
различить черты ее лица.

- Я побывала в Курганье, Костоправ, - сказала она.

Я промолчал, не зная, чего от меня ждут.