вряд ли кто-то согласится везти тебя бесплатно. Разве что, наймешься
дерьмоедом - матрос-то из тебя никудышний! И учти: вполне может
случиться, что по дороге на ваш корабль нападут страмослябские пираты,
и ты все равно окажешься в руках у капитана Плюхая, или кого-нибудь из
его приятелей, которые - ты уж поверь мне на слово! - еще хуже, но не
в качестве гостя, а в качестве пленника. Правда здорово?
качестве! - твердо сказал я. - Все что угодно, только не...
Химер?
нет и этих бородатых жлобов в лаптях, и запахов там тоже нет - чем не
райское местечко! - Я сам понимал, что совершаю жуткую глупость, но
ничего не мог с собой поделать!
я хотел вернуться домой. Свое обещание я выполнил. Теперь решай сам:
это твоя жизнь, а не моя. Прощай.
исчез: я не успел сообразить, что происходит, а уже остался один -
если не считать многочисленных страмослябских пиратов, которых я
упорно не желал считать своими будущими спутниками. Я растерянно
смотрел туда, где только что был мой эксцентричный спутник. Спорить
больше было не с кем - разве что, с судьбой, но я не был уверен, что
мои аргументы ее проймут. Треклятое толстомордое солнце хмуро взирало
на меня с неба - скажу честно, это жуткое зрелище вселяло в меня
панический ужас. Я бы не удивился, если бы оно спустилось с неба и
попыталось меня сожрать, честное слово!
Урэмя нима!" Он уже стоял на палубе и выглядел, как человек, который
опаздывает на работу: нервно переминался с ноги на ногу и нетерпеливо
оглядывался по сторонам.
мрачно подумал я. - Он же теперь не успокоится, пока я не окажусь в
его корыте! Ладно, десять дней - это всего лишь десять дней...
Постараюсь заработать хороший насморк - это будет весьма кстати." О
том, что путешествие может затянуться на месяц и даже больше, я
предпочитал вообще не думать.
лохматых широкоплечих бородачей в лаптях по палубе слонялись домашние
животные, любовно увитые венками из цветов и пестрых лент. Сначала мне
показалось, что это какая-то диковинная разновидность свиней. Но
приглядевшись, я узнал их: это были близкие родственники кровожадного
"свинозайца", который возил телегу моего приятеля Мэсэна, только не
такие зубастые. Самое замечательное, что их шерсть была коротко
острижена, а черные полосы на спинках старательно закрашены - так что
звери приобрели ровный жизнерадостно-розовый цвет. Подстрижены были и
пушистые хвосты-помпоны, вернее, не подстрижены, а вовсе отрезаны, а
на их место были прикреплены накладные свиные хвостики, украшенные
многочисленными яркими бантиками и даже драгоценными кольцами. Кстати
о живности: у меня под ногами что-то крутилось. Я подумал было, что
это корабельная крыса и заранее сжался в комок. Но оказалось - не
крыса, а самый настоящий гном. Крошечный человечек, размером с кошку,
такой же патлатый и бородатый, как прочие пираты, да и одетый в такое
же безобразие. Пока я пялился на сие чудо природы, шустрый гном
добрался до ноги Плюхая Яйцедубовича, вцепился в его штанину и
проворно полез наверх. В минуту добрался до капитанского плеча, уселся
там поудобнее, утер пот со лба и что-то прогундосил. Капитан слушал
его внимательно, распахнув рот и задумчиво тягая себя за бороду.
уселся там, подтянув колени к подбородку, прижался спиной к
прохладному дереву и замер - я предпочел бы вовсе исчезнуть, но это у
меня не получалось, по крайней мере - пока... Увитая цветами розовая
подделка под свинью тут же подошла ко мне и уткнулась глупой мордой в
колено, я попытался отпихнуть ее ногой. Зверь понял, что в моем сердце
нет места его персоне и ушел искать любовь и понимание где-нибудь еще,
а мне стало немного неловко: до сих пор я всегда отлично ладил с
животными, и вообще, дрянное это дело - вымещать свое паршивое
настроение на слабых.
хреновый: нервы ни к черту! - виновато сказал я вслед удаляющемуся
созданию природы, и почувствовал себя законченным идиотом.
пытаясь не обдумывать свое прискорбное положение и, самое главное -
вдыхать воздух как можно реже: это казалось мне единственной
возможностью выжить.
твердо знал, что прошу о помощи - неведомо кого, сам не понимая,
какого рода помощь мне требуется... Просто жизнь уже очень давно не
казалась мне настолько невыносимой. Даже когда я сходил с ума от
отчаяния в замке Таонкрахта, я проделывал это с комфортом: в мягкой
постели, вдыхая свежий воздух из открытого окна... теперь Альтаон
представлялся мне почти райским уголком!
прекрасная шхуна под белоснежными парусами, чтобы забрать меня,
любимого, с кормы грязного пиратского суденышка, но мне стало немного
легче, что правда, то правда. Я почти был готов улыбнуться, когда мои
губы снова прошептали единственное магическое заклинание, оставшееся в
моем распоряжении: "Хугайда"...
вдыхать, посвежел: подул прохладный морской ветер и унес изрядную
часть рокфорных ароматов. Я огляделся и обнаружил, что берег остался
довольно далеко. Сделав это открытие, я робко покосился на небо и с
величайшим облегчением увидел там знакомые маленькие солнышки: никаких
угрожающих карикатурных рож, нормальные небесные светила - пусть целых
три вместо одного, такие пустяки меня уже давно не смущали. Кошмарное
желтое Лабысло, очевидно осталось сторожить страмослябское побережье и
зловеще улыбаться местным жителям. Пираты по-прежнему сновали мимо, с
простодушным любопытством поглядывали на меня. Слова "Маггот",
"етидреный хряп" и "ибьтую мэмэ" щедрым потоком изливались на мою
бедную голову. Я молил небо об одном: чтобы мне не пришлось общаться с
ними более плотно. Нервы у меня всегда были ни к черту, а уж сейчас -
и подавно, и я прекрасно понимал, что могу взорваться по самому
пустячному поводу. А любой из страмослябов мог сделать меня одной
левой: уж очень они были здоровые дяди! Впрочем, человеком-невидимкой
я так и не стал, поэтому рассчитывать на то, что мне удастся
уклоняться от общения десять дней кряду, не приходилось. Оставалось
только умолять судьбу об отсрочке. Отсрочку я действительно получил,
но ненадолго.
Яйцедубович, когда солнце стояло в зените. Гном, по-прежнему сидевший
на его плече тут же загундосил - мне показалось, что он ругается.
Некоторое время капитан рассматривал мою ошалевшую рожу, потом до него
дошло, что я ничего не понимаю, и он сделал характерный жест, словно
поднес ко рту невидимую ложку. - Хряпа, дурбэцэло! - добродушно
пояснил он.
Есть мне совершенно не хотелось. Но насколько я мог судить, сейчас я
имел дело с весьма примитивными людьми, так что отказ разделить с ними
трапезу вполне мог привести к дипломатическому конфликту.
поражала несказанной простотой. Собственно говоря, там стояло
обыкновенное большое корыто, до краев наполненное кусками мяса и
овощей. Каждый участник мероприятия просто брал из корыта первый
попавшийся кусок, клал его в рот и тянулся за новым, поэтому у корыта
создалась давка. Тут же крутились лже-свиньи, возбужденные до
крайности. К ним относились с пониманием и пропускали к корыту вне
очереди. Я окончательно понял, что есть мне не хочется, но капитан
настойчиво подтолкнул меня к корыту и терпеливо, словно имел дело с
несмышленым младенцем, повторил: "хряпа!" Я обреченно вздохнул, достал
из-за пояса разбойничий нож и подцепил небольшой кусок неизвестного
овоща. К моему удивлению, он оказался чертовски вкусным, как авокадо в
хорошем итальянском салате, так что я сам не заметил, как потянулся за
добавкой. Пираты вежливо расступились: очевидно, я пользовался такими
же особыми привилегиями, как и лже-свиньи. Ребята уважительно
рассматривали мой нож. Их комментарии сводились к многочисленным
восклицаниям вроде "ибьтую мэмэ", ничего принципиально нового я не
услышал, пока капитан авторитетно не заявил: "хур морговый", -
кажется, он удивил не только меня, но и своих подчиненных... Потом
рядом с корытом появилось еще одно, поменьше - наполненное мутной
жидкостью, запах которой не оставлял никаких сомнений: граждане пираты
собирались напиться, не дожидаясь вечера. Ребята проворно набросились
на выпивку, с энтузиазмом размахивая огромными кружками, больше
похожими на ночные горшки. Я воспользовался случаем и незаметно
удалился обратно на корму.
могу себе представить! И куда мне теперь деваться? В море прыгать? Или
на мачту лезть - так, что ли?!" - Удивительно, но эта дикая идея не
вызвала у меня никакого внутреннего протеста. Странно - если учесть,
Эриксон Стивен
Акунин Борис
Максимов Альберт
Корнев Павел
Никитин Юрий
Смоленский Вадим