Чтение 44–й страницы книги ~Люби и властвуй~

Необычное это было зрелище. Если что-то оно и напоминало, то,
пожалуй, потешный лабиринт, выстроенный в садах Сиятельного князя.
Неожиданные, противоречащие здравому рассудку встречи стен под острыми
углами. Плавные линии, не образующие прямых углов, изогнутые не без
изящества. Полное отсутствие круглых или квадратных очертаний башенных
постаментов. А остатки стен, возвышающиеся то там то сям, больше всего
напоминали Эгину, напоминали....

"...лепестки, Шилол меня раздери!" - не без раздражения заключил
Эгин, злясь на себя за свое тугоду-мие.

- "Хоц" на наречии смегов означает всего лишь "укрепление",
"крепость". А вот "Дзанг" - сроду не угадаешь,-игриво заметила Тара.

- А что тут гадать? - слегка окрысился Эгин, который терпеть не мог,
когда его собеседники кичатся книжным знанием. - Даже тупому варанскому
солдафону понятно, что "Дзанг" означает... "роза!" - выпалил Эгин весьма
неожиданно для самого себя.

Несколько мгновений Тара молчала.

- Да, - сказала она, и Эгин очень, очень пожалел, что не может воочию
увидеть ее лица, которое он столь живо представил себе, судя по ее голосу.
Удивленное, восхищенное и слегка разочарованное.

- Вот то, что ваши глупцы из Свода назвали бы, верно. Сердцем или
Оком Хоц-Дзанга, амы. Говорящие, зовем просто Семенем.

Тара провела Эгина в самый центр руин, и теперь они стояли перед
черным матовым столбом шестилоктевой высоты, в котором любое, самое
целомудренное око признало бы разительное сходство с мужским органом.

- А почему не... - с лепсой хрипотцой начал было Эгин, которому на ум
мгновенно пришла последняя ночь с Тарой.

- Потому что это семя, а не хрен, - строго отрезала Тара тоном аррума
Опоры Благонравия. - Хоц-Дзанг назван "Крепостью-Розой" отнюдь не по
пустой прихоти его создателей. Хоц-Дзанг -это действительно крепость-роза.
По преданию, он был построен Лишенным Значений. Но, честно говоря, - Тара
коротко хихикнула, - о каких бы диковинах Круга Земель ни повествовали
разные Скрижали, Книги и Геды, они вечно приписывают их создание то
Хуммеру, то Лишенному Значений, словно бы не существовали ни Ге-стра, ни
Гаиллирис, ни Леворго, ни Шилол, ни...

- Постой, постой! - У Эгина и без того голова шла кругом от безумных
вещей, сумасшедших событий и головокружительных ласк женщины, погибшей в
героическую эпоху. - Мне не важно, кто создал крепость-розу. Важно, чем
она является.

- А... Да, Эгин, ты прав, - спохватилась Тара. - Видишь ли, таких
крепостей, как Хоц-Дзанг, больше нет, да и эта не сохранилась бы никогда,
если бы не Шет оке Лагин. Он, конечно, испепелил Хоц-Дзанг, но он же
даровал ему...

- Тара!

Нет, это был не вполне человеческий голос. В нем слышались рев
медведя-людоеда, рокот каменных утесов, шум свирепого зимнего прибоя. У
Эгина против его воли чуть подогнулись колени. Голос принадлежал Фараху.

- Тара, тебя немедленно хочет слышать свел народа смегов. И меньше
болтай - боюсь, все, что ты сейчас собиралась рассказать своему тощему
любовнику, он вскоре увидит сам. Ясно?!

- Ясно, - с вызовом ответила Тара. Она была явно раздосадована,
обижена за "тощего любовника" и... и сильно испугана.

С первого дня в Хоц-Дзанге Эгин понял, что смега-ми правит свел.
"Свел", как он знал, - это оринский титул, обозначающий верховного
правителя с наследственной передачей власти. И в первый же день Эгин
задумался над совсем простым вопросом: как делят власть над сметами
Говорящие Хоц-Дзанга и свел? Да и можно ли вообще вести речь о какой-либо
реальной власти свела над сметами, если могущество Говорящих огромно.
Столь огромно, что даже пар-арценц Опоры Писаний вместе со Знахарем Свода
не смогли противопоставить ему ровным счетом ничего, кроме своей отчаянной
храбрости?

Теперь он знал ответы на эти вопросы.

Говорящие возродились вместе с руинами Хоц-Дзанга, и на всем Циноре к
тому моменту едва ли сыскалась бы сотня беглых каторжников. Потому что все
варанские гарнизоны были отозваны Шетом из недостроенных крепостей и
никогда больше в них не возвращались.

Итак, Говорящие оказались в пустоте. Три одинокие души, отягощенные
заклятиями Шета оке Лагина. А заклятия Шета были просты, очень сильны и не
имели никакой обратной силы. Даже сам Шет был против них бессилен, как
грудной младенец.

Заклятия гласили:

Говорящие не могут покинуть пределы Цинора до скончания времен. Ни
своими силами, ни волею посторонних сущностей. Любая попытка пересечь
сухопутные и морские границы Цинора означает немедленное и конечное
небытие Говорящего.

Говорящие не могут причинить зла людям, которые придут на Цинор с
миром, чтобы принять нравы, обычаи и язык древних смегов, а равно и имя
"смеги".

Говорящие должны уничтожать всякого, кто придет к принявшим имя
"смеги" с войной.

Говорящие должны во всем слушаться того, кто назовется свелом
принявших имя "смеги". Ослушание перед лицом свела означает немедленное и
конечное небытие Говорящего.

Попросту говоря, Шет оке Лагин придумал цепных псов Цинора, которые
должны были оборонять тех, кому еще предстояло прийти.

Именно цепных, ибо Говорящие были закреплены за Цинором и не могли,
даже возжелай они того, нести смерть в другие земли Сармонтазары.

Именно псов, ибо им было назначено ненасилие против своей паствы и
полное послушание свелу - своему пастырю.

А если свел пожелает истребить при помощи Говорящих половину своих
подданных? Что победит - "ненасилие" или "послушание"?

"Победит послушание, - мрачно ответила Тара. - Мы послушаемся свела и
убьем. Но не смегов, нет. Мы убьем свела".

"Шилол, Шилол, Шилол... - подумал тогда Эгин. - Повсюду - одно и то
же. Люби и властвуй. Властвуй без любви. Властвуй без ненависти. Убивай и
властвуй. Люби и стань никем".

Кто и когда придет на Цинор, чтобы принять имя "смеги", Шет не знал и
не мог знать. Но, судя по всему, догадывался - иначе зачем бы он делал все
то, что он делал?

В те годы, когда Цинор стоял опустошенный, а по нему бродили пока еще
толком никем не замеченные, но уже обросшие чудовищными слухами Говорящие,
люди боялись Цинора, ибо не понимали его. "Да, кое-кого нам действительно
пришлось проучить, - грустно заметила по этому поводу Тара. - Всегда
находятся безумцы, которые жаждут золота из разрытых могил и страшного
знания из непонятных письмен. Они, напуганные нами до смерти, уходили ни с
чем и рассказывали свои истинные страшные приключения, которые быстро
становились кошмарными небылицами".

Шли годы, десятилетия и века. На Севере крепла Харрена, на Юге -
Тернаун, в Варане набирался сил Свод Равновесия. "Да, офицеров Свода мы
убивали всегда, - с неохотой согласилась Тара. - Они приходили сюда не по
недомыслию, а с мрачными своекорыстными умыслами. Кстати, тогда ни князья,
ни гнорры, ни пар-арценцы вполне справедливо никакого интереса к Цинору не
питали, а не в меру любопытные аррумы лезли сюда исключительно в поисках
разной дряни. И ни один из них не смог пред нашим ликом убедительно
доказать, что ищет Коготь Хуммера или там Хват Тегерменда ради того, чтобы
вверить их Жерлу Серебряной Чистоты. Нет, они искали Вещи и Писания во имя
власти и зла, а находили пустоту и смерть".

И вот полтора века назад в Сармонтазаре начались новые великие войны.
Харрена сожрала весь Север и вышла к Орису. Тернаунский войсководитель
Эгин Мирный подмял под себя равнины и пастбища Юга и тоже вышел к Орису.
Орис - превосходная естественная граница между двумя монстрами? Отнюдь
нет.

"Орис - синий пояс, которым будет подпоясан исполин нашей империи,
когда он распрямится в полный рост и его голова коснется Северной Лезы".
Эгин Мирный, император Юга. Был многословен и велеречив, стихи писал,
неплохие.

"Орис - лишь передышка. Орис - всего лишь удобный ров перед нашими
походными лагерями. В Орисе наши внуки будут запускать кораблики, не боясь
грютских стрел. А в это время на Тернауне наши дети будут добивать
последних южан". Танай Третий. Был еще многословнее, стихи писал, вконец
тошнотворные.

Обе империи были полны решимости наступать. Обе приняли роковые
решения. И грянула Тридцатидневная война.

Танай решил не переправляться через Орис прямо под копыта грютской
летучей кавалерии и тяжелым панцирным итанантам. Танай решился на
стратегический обход армий Эгина Мирного с восточного фланга - через
перепуганный и трижды нейтральный Варан. Сказано - сделано. Огромный флот
северян, прозванный позднее Армадой Тысячи Парусов, вышел из ре-тарских
портов и обрушился на Урталаргис - тогдашнюю столицу Варана, а равно и на
Пиннарин - ключевой порт, державший под контролем дельту Ориса.
Сопротивление Варана было сломлено очень быстро благодаря полной
внезапности нападения. Страна погрузилась в хаос. Остатки армии, осколки
Свода Равновесия и наследник престола (тогдашний князь принял смерть в
бою) бежали в горы, к Орд осу, вверив побережье северянам.

Никто толком не знал, что собирается делать Танай дальше. В этом