включавшей гипнозер, и подождал секунд тридцать, привычным усилием воли
превозмогая сонную одурь. Потом всплыл, держась между гранитной стенкой и
катером, скользнул на пирс, бросил взгляд на оцепеневших стражей, довольно
хмыкнул и растворился в кустах.
сделалось бескостным; он полз, изгибался между стволов и ветвей, почти не думая
о выборе маршрута, и листья, чуть заметно колыхаясь, смыкались над ним плотным
зеленым пологом. Великое искусство пробираться в зарослях, преподанное
Чочингой, отточенное в тайятском лесу, вошло в его плоть и кровь; сейчас он был
не человеком, а ящерицей . или змеей, гибким маленьким существом, способным
проникнуть в любую щель.
окружала бассейн - прямоугольный, большой, но мелкий: Саймон отчетливо видел
каждую трещинку на плитках, устилавших дно. В воде неспешно дрейфовали
игрушечные суденышки, целый флот из боевых и транспортных кораблей - крейсера,
линкоры и пассажирские лайнеры размером с ладонь, эсминцы и парусные фрегаты
длиною в палец и совсем уж крохотные яхты, шхуны и катера. На краю бассейна в
низком глубоком кресле сидел старик; лицо его было изрезано морщинами, голова
тряслась, в руках подрагивало длинное бамбуковое удилище. Он держал его, точно
рыбак, который часами ждет самого скромного Улова.
- мелко, безостановочно, и в такт ей дергались бескровные губы. Болезнь
Паркинсона в последней стадии, подумал Саймон. Или, возможно, последствия
инсульта. Ему вдруг расхотелось убивать дона Хосе.
губы его вспоминали, как произносить слова.
Это бесполезно.
стали закатываться зрачки. Но он, видимо, был в полном сознании и трезвом
рассудке.
было на чем летать?
вовсе... Человек прилетел, а я н-не знаю... Хотя... - выцветшие глазки
уставились на Саймона, - хотя п-пан Сапгий тоже ищет моей смерти.
Н-недоволен... - Это являлось не вопросом, а констатацией факта, - Я не нашел
"Полтаву". Оружия тоже нет. Только это...
кораблей, наклонился и выхватил его из воды. Брови Саймона полезли вверх. На
дрожащей ладони старца лежал крохотный крейсер-тримаран с боевыми башенками,
мачтами, антеннами и даже самолетами на посадочной полосе. Точная копия
"Полтавы".
черного дерева, прикрепив к пробковой пластине - вероятно, чтобы моделька могла
плавать.
медленную невнятную речь.
Ар-ргентины... на Ам-мазонке... на П-Парашке... Теперь - т-тут... у лужи с
игрушками... 3-зачем жить? П-пла-вать нельзя... п-пить нельзя... бабу нельзя...
Я с-сам... с-сам бы умер... Т-только не от Гришки... не от Хайме... Лучше ты,
чем другой...
забулькало, захрипело - кажется, он смеялся. .
б-был молод, и я б-был молод... лют... руку ему-отхватил... мог бы - башку, но
без нее он бы столько н-не прожил... Шутка! Полвека б-без руки, кхе? К-каково?
Н-не любит меня... очень...
д-договорился... Т-теперь на мое зарится... Чего ж не позариться? У всех -
н-наследнички... У Гришки - дочь с племянниками, у Хайме - сыновья. Хорхе
н-наплодил ублюдков... А у меня - никого! Мои паханы будут власть делить.
Сергун, Митяй и Понт. М-может, Гришка с ними и стакнется... м-может, и Пимена
объездит...
волк. - Потом они Хорхе к-кровь пустят. П-передел случится, вот что потом!
Успеешь ноги унести - т-твое счастье. В порт иди, к м-моим паханам. Скажешь им
слова на тайном языке, будут знать, что от м-меня пришел...
как речь шумеров или древних египтян. И столь же непонятный, как язык
аборигенов Тайяхата.
сетях, то и рыба".
вернешься, скажи своим - нечего у н-нас искать и н-незачем. Н-нет ничего, давно
нет...
Прощай. Привет тебе от пана Сапгия.
качков усыпил? Т-там, на пирсе?
ножиком или д-дубиной... н-не хочу... и трястись н-не хочу... Хочу уснуть!
Б-быстро. С-сделаешь?
разысканный им в Рио, был стар, немощен и жалок, словно крыса, которой перебили
хребет. Он, несомненно, умирал; он шел в Погребальные Пещеры мучительным путем,
что было карой за прошлые грехи, за всех сгоревших в топках и переправленных на
дно. Саймону уже не хотелось его убивать; возможно, это было б вмешательством в
прерогативы судьбы, определявшие, кому и как закончить жизнь.
выступавший нередко ее посланником, Ричард Саймон знал, что она предстает в
самых разнообразных обличьях и, в зависимости от ситуации, может являться
казнью, карой, мукой, искуплением или избавлением. Кара была налицо - но
заслужил ли этот старик избавление?.. Саймон, не веривший ни в дьявола, ни в
Бога, не задавался таким вопросом, ибо его воспитали тайят, не склонные в
отличие от людей решать моральные дилеммы. Для них просьба о смерти была всего
лишь милостью, оказанной врагу, - последней и единственной.
цепенеют мышцы; гипнозер был выведен на максимум, и даже для его тренированного
мозга удар оказался слишком сильным. Старик, сидевший в кресле, хрипло
выдохнул, потом, закрыв глаза, откинулся на спинку. Голова его больше не
тряслась, руки лежали на коленях, морщины сделались глубже, щеки обвисли и
будто закаменели, придав лицу выражение монументального спокойствия. Здоровых
людей гипноизлучатель не убивал ни при каких обстоятельствах - они лишь
погружались в сон, более или менее крепкий, в зависимости от дозы и
персональной восприимчивости. Но Хосе Трясунчик не был здоровым человеком, и
сейчас он стремительно плыл по реке Забвения к океану Вечных Снов.
поднялся с колен и перепрыгнул через живую изгородь. За ней, у ног усопшего,
плавал в бассейне длинный бамбуковый шест, медленно вертелся, подгоняемый
ветром, переворачивал и расталкивал игрушечные кораблики. Но маленького
крейсера-тримарана среди них не было.
Рио - невеликий город, и он уже свободно ориентировался во всех его четырех
районах. Он предпочитал ходить пешком, не выделяясь среди горожан, поскольку
автомобилей тут было немного - может, сотен пять, считая с грузовыми фургонами,
сновавшими от складов в гавани к фабрикам и лавкам. Лиловый лимузин, хоть и
покрытый дорожной пылью, слишком бросался в глаза, и Саймон ездил в нем только
по определенному маршруту - от базы до штаба и обратно. Штабом являлся подвал
под "Красным конем", а базой - усадьба Пачанги, спрятанная среди холмов, где
поджидала его Мария. Хорошее место, тихое и безопасное, с великолепным
сторожем. Правда, крыс и обезьян в окрестных рощах поубавилось, ибо Каа
рассматривал их как свою законную добычу.
куда приятней - там обретался Гилмор. Сидел за столом у окна, не пил, жевал
пшеничную лепешку и что-то писал в толстой тетради. "Мертвые тени на мертвой
Земле", - вспомнилось Саймону. Быть может, теперь под пером Майкла-Мигеля
рождались не плачи о прошлом, а гимны грядущему?..
кровлями, мимо харчевен и складов, мимо приземистых пальм, заборов,
Семенова Мария
Контровский Владимир
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий
Каргалов Вадим
Русанов Владислав