задержанного удавку с женскими трусами. Сразу же помрачнев, он молча запихал
его в "луноход" и уже по пути в отдел подумал: "Вот пускай опера его и
раскручивают". Дело в том, что сегодня у него, помдежа Семененко, был двойной
праздник - жена родила ему двойню, и по такому случаю он, как водится,
преставился. Но, как всегда, бухала оказалось мало, пришлось рулить на ночь
глядя на добычу спиртного. И вот надо ж, вместо водка бабские трусы с удавкой!
нацарапал рапорт. Присовокупил удавку с трусами и, оставив все это в качестве
подарка "уркам"(1), снова отчалил в ночь. На этот раз ему крупно повезло -
удалось с поличным взять спекулянта водкой. Претворив в социалистические реалии
древнеримский принцип: "Живи и жить дай другому", через каких-нибудь двадцать
минут старшина уже чокался с сослуживцами. Ну будем! А ты меня уважаешь? Да?
Давай поцелуемся...
привычным ко всему пищеводам, согревала чекистские души, поднимала настроение и
толкала на подвиги. Для разминки отметелили мелкого хулигана, затем, перекурив,
взялись за бездомного тунеядца. Наконец очередь дошла до Синицына.
ногами под дых, однако без огонька, без задора, больше для порядка - устали...
Действительно, скоро прилетел Морфей, и чекисты начали отходить ко сну.
Дежурный по отделу, забывая о долге, улегся не где-нибудь, а перед дверь в
ружпарк, мужественно загородив вход в него своим мускулистым телом.
Старшина-помдеж, будучи дважды отцом, боевой пост все же не покинул и захрапел
прямо на своем столе. Молодцы, пребывавшие в резерве, расположились кто где
смог - не графья.
с кем. За пинки в пах, за удары по почкам, за групповую летку-еньку на
плавающих ребрах. Быстро добравшись до знакомого отдела милиции, он легко
поднялся по выщербленным ступенькам, на мгновение прислушался и зашел внутрь.
носками. "Орел". - Титов сразу же узнал в старшине, изволившем почивать на
столе, одного из своих недавних обидчиков. Неслышно приблизившись, он воткнул
ему палец чуть ниже кадыка, а когда булькающие звуки затихли, быстро раскроил
черепа молодцам из резерва. Мгновение он вслушивался в ночную тишину, затем
негромко хмыкнул и с мстительной улыбочкой кастрировал дежурного, мирно
почивавшего у ружпарка. "Финита". - Аспирант вытер руки о замызганную занавеску
и подошел к "тигрятнику". Задержанных было не много - двое спали, скрючившись
на скамье, третий, небольшого роста, с разбитой мордой, восторженно воззрился
на Титова, и в его глазах тот не заметил страха.
двери вплотную. - Сейчас ты у меня..." Но тут в голове его внезапно проснулся
бубен, и, заглушая звуки камлания, голос Рото-Абимо пророкотал: "Он достоин
быть великим охотником. Загонять добычу легче вдвоем. Научи его волшебной
песне".
металл, зашел внутрь клетки и двумя ударами прервал жизни спящих. Затем
протянул к лицу Леньки Синицына окровавленную руку:
направлению к Питеру. Когда до города оставалось совсем немного, два притопа и
три прихлопа по радио смолкли и началась передача новостей - последних и
безрадостных. Известный репортер Трезоров, оказывается, попал в реанимацию.
Известие это Сарычеву очень не понравилось. Прибыв в Питер, он первым делом
разузнал какая больница нынче в статусе дежурной, и, мешкая, направился на
улицу Гастелло.
в состоянии средней тяжести - множественные ушибы, переломы носа и пары-тройки
плавающих ребер, но от госпитализации отказался, о чем и запись в журнале
имеется. Ушел домой на своих двоих.
бардачке визитку репортера, позвонил ему домой. Трубку взяла какая-женщина.
видно подслушивавший, Трезоров.
похоже, действительно ему досталось. - Эти сволочи тебя искали, и я тебя, Саша,
сдал, иначе убили бы, телефон твой отдал. - Он на мгновение замолк. - Саша,
прости, если можешь, яйца мне отрезать хотели, и я сказал...
конца лепет репортера о том, что бандитов было немерено, он пожелал: -
Поправляйся, болезный.
Представив, как там сейчас славно, Александр Степанович даже улыбнулся, а потом
нахмурился и улыбаться перестал: "А чего гадать-то, вот мы сейчас прямо и
посмотрим", - и принялся распускать ремни на свертке из овечьей шкуры.
он завернул меч в ватник и, зажав его под мышкой, направился к своей парадной.
Машин вокруг было припарковано тьма, но Сарычев сразу же почувствовал, что
пятисотый "мерс" и джип "тойота-раннер" стоят по его душу, и наверняка те, что
наверху, уже держат стволы на "босоножке"(1).
праворучником дружины Святовито-вой, закаленным в боях воем, не ведающим ни
страха, ни жалости, ни сомнений. "Хороший клинок, но для одной руки тяжеловат",
- сразу сказал он и, перехватив меч двойным хватом, стал подниматься по
лестнице. У своей двери он остановился и, почуяв дыхание врагов, презрительно
скривил губы. В квартире находилось шесть человек - уважают, сволочи. "Круши
запоры", - подсказал Свалидор, и майор с яростью пнул входную дверь. От
страшного удара она сорвалась с петель и вместе с коробкой рухнула на пол. И
началось... Сделав боевой разворот, Сарычев мгновенно перерезал горло
затаившимся в прихожей бандитам, проколол насквозь сидевшего на горшке засранца
и устремился в комнату. Там его уже ждали. Отрубив в локте руку со стволом у
одного не в меру резвого стрелка, майор закрылся им же от выстрелов коллеги и
уже из-за безжизненного тела мгновенно пронзил другому мозг.
осторожно зашли трое молодых людей со шпалерами наготове и, увидав мертвые
тела, плавающие в луже крови, испуганно застыли, он с быстротою молнии зарубил
их, причем одного - ударом "монашеского плаща" от левой ключицы до пояса.
Верхняя часть тела супостата откинулась и обнажилась печень, которую при
Желании можно было бы вырвать и съесть. Однако, как Александр Степанович ни был
голоден, делать он этого не стал. Чай, не в Японии(2). Прислушавшись, он
бросился вниз - предстояло еще поговорить с теми, кто затаился в машинах.
дабы сожрать заодно его силу и храбрость.
пули, майор метнул клинок в горло противника и, кувыркнувшись, с ходу вырвал
пах у второго стрелка. Вернув себе меч, он выскочил из подъезда и метнулся к
джипу, водитель которого с дикими глазами пытался запустить двигатель. Не успел
- меч прошел сквозь дверцу иномарки и глубоко вонзился ему в грудь. "Хватит,
покатался. - Сарычев выкинул убитого из кресла, уселся сам и нехорошо посмотрел
в сторону "мерседеса". - Ну, держитесь, ребята!"
снег полетел из-под колес и шарахнулся в сторону встречный "жигуленок". "А,
зассали! - Майор врубил скорость и погнал машину следом. - Так вас растак!" Тут
в окнах многострадальной сарычевской квартиры полыхнуло ярким пламенем, и
раздался сильный взрыв, чему сам Александр Степанович не удивился - рванули,
чтобы никаких следов. Теперь на ремонт никаких денег не хватит. Впрочем, нет,
хватит. Даже еще и останется...
поребрик, разнес на досочки песочницу и стремительно срезал угол через детскую
площадку. Достав "мерс", майор, не мудрствуя лукаво, шмякнул его с ходу
массивным бампером в зад, так что понесло "пятисотого" на бетонный столб.
Однако водила справился, с курса не сошел, а из заднего бокового окна какая-то
сволочь высунула "шмайсер". Выстрелов Сарычев дожидаться не стал. Присев под
руль, он услышал, как пули прошили подголовники, ладонью дал по тормозам и,
дернувшись вправо, юзом ушел из-под обстрела. В следующее мгновение он прибавил
газу, достал "мерседес" и крутанул руль влево. А дело-то происходило на мосту -
неразведенном, согласно зимнему времени, открытом всем ветрам и тронутом
изрядным гололедом.
узорчатую ограду, спикировала носом вниз, на покрытый торосами невский лед.
Громыхнуло, "мерседес" вспыхнул, словно спичечный коробок, и начал медленно
проваливаться в мутные воды. Зрелище было удивительно красивым, как в кино,
однако любоваться майор не стал. Съехав с моста, он вырулил на набережную,
сбросил скорость и степенно припарковался.
Питере... Его теперь будут искать до победного конца, а найдут скорее всего по
доверенности на "девятку" господина Каца. Это только вопрос времени. Так что
вывод один: надо сматываться. И не конкретно сейчас, а с концами, глобально...
Эх... С тяжелым сердцем Сарычев сорвал чехол с заднего сиденья, завернул в него
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Круз Андрей
Афанасьев Роман
Громыко Ольга