Чтение 44–й страницы книги ~Маска Локи~

Жерар склонил голову перед их волей.

Граф разыскал трубача, изъявившего желание поехать с ним. Его люди
собрали всех лошадей, которых не раздуло от голода и не шатало от
усталости. Выбрав самых лучших, они выкупили их у владельцев, отдав за это
последние куски золота и серебра.

Когда солнце поднялось на востоке, над Галилеей, граф оседлал коня.
Его трубач протрубил атаку как вызов звукам мусульманских рожков. Они
собирались ринуться на запад, появившись внезапно из тени двух огромных
скал перед ослепленными солнцем пехотинцами, охранявшими эту сторону
холма.

Когда Жерар провожал их взглядом, его руки и плечи невольно
напряглись, словно ощутив натянутые поводья в одной руке, гладкую
древесину пики в другой, тяжелые складки кольчуги на груди и бедрах.

Граф и его спутники врезались в строй мусульманской пехоты на полном
скаку. Жерар напрягся, ожидая услышать глухой звук сталкивающихся тел и
вопли раненых.

Тишина.

Стена тел расступилась, как Красное море перед Моисеем. Граф и его
всадники проскочили в образовавшийся проем, набирая скорость на склоне.
Когда последний лошадиный хвост исчез в облаке пыли, стена мусульманских
воинов сомкнулась, как Красное море перед фараоном.

Хор воплей достиг вершины плато, но трудно было сказать, из чьих
глоток они вырвались - французских или сарацинских. Жерар полагал, что
знает ответ.

Удавка сарацинского войска снова начала затягиваться вокруг холма. Но
на этот раз мусульмане держали дистанцию: десять шагов вытоптанной земли
отделяли их от линии обороны, которую заняли изможденные французы.
Сарацины были бесстрастны, только губы шевелились в нескончаемом
молитвенном пении, глаза же оставались мертвыми. Они не видели перед собой
конкретных рыцарей или командиров, выделяя их, ненавидя и придавая им
некий статус врага, с которым стоило сразиться. Нет, мусульмане стояли
перед строем как перед белой стеной, молясь лишь своему невидимому богу.

Солнце ползло все выше по куполу неба.

Амнет пришел вслед за Хасаном ас-Сабахом - ибо ассасин назвал свое
имя в самом начале пути - в узкую долину, по которой струилась неширокая
речка, пробивая себе путь к побережью Галилеи. В сером предутреннем свете
Амнет разглядел, что это была зеленая низина среди холмов, склоны которой
защищали от знойного западного ветра и нежную траву под ногами и цветущие
деревья. Речку Амнет не видел, но различал ее певучее журчание среди
замшелых камней. Эти звуки были для него сравнимы с отдаленным колокольным
звоном во французской деревне. Проснувшиеся перед рассветом птицы отвечали
речке звонким щебетанием.

Имя, которое назвал ассасин, ничего на говорило Амнету. Оно было
похоже на имя любого араба, который противостоял французской гегемонии на
Востоке. Тот факт, что это был ассасин, более могущественный, нежели
простой смертный, не страшило рыцаря; Амнет был тамплиером, обладавший
могуществом, не доступным простому смертному. Нетрудно было поверить в то,
что в мире появился некто, подобный ему.

- Где расположено это место? - спросил он.

- Мы достаточно далеко от Тиберия, чтобы христианский гарнизон не
услышал твоих криков о помощи. И достаточно далеко от поля битвы у
Гаттина, чтобы генерал Саладин не услышал моих.

- Это магическое место, - заметил Томас Амнет.

Ассасин быстро обернулся и посмотрел ему в лицо. Первые лучи солнца
обнаружили тень сомнения на его лице. "Это всего лишь магия природы -
свет, бегущая вода, живые растения. Не более того".

- Чего же больше? Эта магия была самой первой и до сих пор остается
самой сильной.

- Немного же ты знаешь о магии, сэр Томас, если это кажется тебе
силой.

Хасан согнул колени и прыгнул назад. Толчок переместил его на
двадцать футов, через реку, на вершину серого камня, возвышавшегося на
целых десять футов над головой Томаса.

- А что ты знаешь о магии, - спросил Амнет, - если презираешь силу
земли, сумевшую заставить пустыню цвести?

- Вот что я знаю!

Ассасин соединил руки на уровне груди, выставил локти наружу и как бы
обхватил согнутыми пальцами и ладонями круглое пространство дюймов
четырнадцати в диаметре. Напрягая руки, он затрачивал неимоверное
количество энергии. Амнету вспомнились холодные нормандские зимы,
мальчишки играющие в войну снежками. Хасан сейчас походил на мальчика,
который собирает руками рассыпанные ледяные кристаллы и, сдавливая их
силой рук и собственной воли, делает из них снаряд для броска. Его пальцы
и ладони не соединялись, казалось что-то удерживает их на расстоянии друг
от друга. Лучи рассвета, проникшие в долину, выхватили ссутулившуюся
фигуру и что-то - кольцо на пальце? кристаллик песка в складках кожи? -
ярко сверкнувшее между ладонями Хасана. Последним дрожащим усилием Хасан
выбросил руки вперед, направляя это что-то в голову Амнета.

В мгновение ока свет в долине как бы переместился, перелетев к
Амнету. Он поднял руку, чтобы заслонить глаза. И вместе с этим движением
возникла мысль о защите, желание, чтобы нечто, стремящееся причинить ему
вред, ушло в землю у его ног.

Шипя и потрескивая, трава возле левого сапога Амнета увяла и высохла.
На зеленом газоне образовался бурый круг четырех дюймов в диаметре.

- И это лучшее, на что ты способен? - спросил Томас.

Хасан склонился вперед, упершись руками в колени и тяжело дыша. Он
поднял голову, в его взгляде была смертельная ненависть. "Здесь был
заключен жар сотни костров. Почему твоя рука не обожжена?"

- Ты научился владеть силами своего тела, Хасан. Совсем неплохо для
приверженца культа хашишиинов. Чтобы этому выучиться, требуются годы.

- У меня были годы.

- Сколько? Десять? Двадцать? Ты мог еще мальчиком начать обучаться
своим языческим наукам. Но сейчас ты еще не достиг мужской зрелости.

- Я основатель культа хашишиинов. Я был уже стариком, когда ты
родился, но я сохраняю свою юность с помощью особой жидкости, секрет
которой известен только мне... Так как же получилось, что твоя рука не
обожжена?

- Разве мы договорились доверять друг другу тайны?

- Они все равно не помогут тебе.

- В самом деле, ты никогда не сумеешь овладеть моей магией. Ну
слушай: моя воля управляет энергией кристалла, который я ношу на себе. Он
неуязвим и вечен. И он покоряется только мне.

Амнет использовал последнее слово как тетиву для своего собственного
заряда энергии, извлеченной из черного тепла Камня и устремившейся вовне,
подобно кругам от брошенного камешка, расходящимся на стоячей воде. Но эти
волны энергии распространялись не по поверхности воды, а сквозь эфир
окружающего их воздуха, сквозь толщу земли под ногами, сквозь медленные
жизненные токи деревьев и травы и сквозь горячечное человеческое дыхание.
Когда волна достигла тела Хасана, Амнет ощутил, как она разрывает мягкую,
подвижную ткань легких, жидкую пульсацию сердца, мембраны, охватывающие
все жизненные органы.

Хасан задохнулся и струйка крови вылилась из его рта прежде, чем он
сумел перехватить энергию, сокрушавшую его внутренности. Напрягая
позвоночник и руки, ассасин отдал собственной плоти приказ отразить вторую
волну излучения Камня.

К тому времени, как третья волна изошла из кожаного футляра под
поясом Амнета, Хасан укрепил свое тело и был готов отразить и вернуть
энергию - так сваи мостков на пруду отражают волны от брошенного камешка.
Когда это отражение стало набирать силу, Амнет смог почувствовать, как
разрывы в груди Хасана затягиваются и кровотечение ослабевает.

Не желая признавать поражение, Амнет приказал Камню утихнуть. Волны
улеглись, а пространство и время вернулись в нормальное состояние.

Хасан, теперь более сильный, чем прежде, выпрямился на вершине скалы.
Он улыбнулся нормандскому рыцарю.

- Ты взбодрил меня чахлой энергией своего кристалла.

- Я просто испытывал тебя, Хасан. Если бы я призвал всю силу, что
содержится в Камне, эта долина почернела и истекла жидким огнем.

- Если бы я не поторопился стереть его в порошок голыми руками.

- Камень нельзя уничтожить.

- Так же, как и меня.

- Неужели? Что же это за эликсир, который дарит человеку и
бесконечную жизнь, и неуязвимость? Не скажешь ли ты мне?

- Почему бы и нет? Тогда мы будем биться за приз: мой эликсир против
твоего кристалла. Победитель получает все - и тех глупцов на холме у
колодца впридачу.

- Согласен.

- Это не принесет тебе пользы, - сказал Хасан с тонкой улыбкой.
Флакон, в котором я храню эликсир, спрятан далеко отсюда. И даже если ты
помчишься быстрее ветра, найдешь его и выпьешь, у тебя все же не будет в
запасе столетия с лишним, чтобы он смог потрудиться над твоим телом.

- Эликсир - это слезы Аримана, которые он пролил, созерцая Мир Света
и осознав, наконец, что не сможет владеть им.

Амнет кивнул, ибо знал немного о зороастрийской мифологии, которая
зародилась в древней Персии. "Но поскольку ты используешь его телесные
соки, - спросил он гневно, - к кому же ты себя причисляешь? Сидишь ли ты
спокойно с праведниками, людьми правой веры? Или попираешь истину вместе с
грешниками, язычниками?

Лицо Хасана исказилось. "Мы, приверженцы хашишиизма, всегда должны