опасным. Пошли узкие мостики, где фургоны приходилось для облегчения
частично разгружать, а люди и лошади переходили поодиночке. И встречались
места, где потолок опускался достаточно низко, чтобы царапать по
парусиновым верхам фургонов. Но вскоре воздух приобрел странную сладость,
и нам в лицо подули резкие свежие ветры.
каменистое плато, тянущееся на много миль над огромной ширью реки,
называемой ими Водой.
сегодня, когда мы оказались на воле, он был на подъеме. Дети и собаки
носились, неистовствуя в играх; народ облегченно вздыхал и поднимал взгляд
к небу.
плато всюду виднелся лишь голый камень. Позади высились горы, белые
посередине, но здесь, в месте чуть потеплее и ниже границы снегов, нас
беспокоили только свирепые, дикие ветры с юга. Они были сухими и суровыми,
как страна, откуда они принеслись. Мы еле-еле видели ее, ту страну, сквозь
туманную даль. Тускло-дымчатые очертания плоскостей, одна сплошная голая
пустыня, как казалось с плато. И все же там должна быть жизнь, иначе зачем
мы приехали?
чуть ли не маленькое море без приливов и отливов, блестящая голубизна
которого не имела никакого отношения к тусклому небу. Цвет этот придавали
воде какие-то отложения в иле на дне, однако он потрясал своей
насыщенностью - широкая аквамариновая лента тянулась с запада на восток,
насколько хватало глаз, и дальше, почти до горизонта - разрез,
нарисованный на монотонном серо-коричневом ландшафте.
водопады, прыгающие с уступов - они были прозрачными, как стеклышко, и из
них можно было совершенно спокойно пить, не то что из реки. В миле с чем
то от плато мы остановились на ночлег у одного из сверкающих озер,
образуемых этими речками на их искрящемся пути к Воде.
на рассвете снова двинулись в путь, и ими овладело тревожное молчание.
скоплений колючей черной травы. Скалы, ободранные и выщербленные
скоблящими ветрами, застыли, словно худые деформированные великанши, в
позах злобы и безумия. Воздух, просачиваясь сквозь отверстия в этих
скалах, издавал звуки, похожие на девичий плач и визг раненых зверей. А
перед нами прекрасный голубой яд Воды - единственное, что мы теперь видели
впереди до самого горизонта. Казалось, тут какой-то затерянный край,
совсем неподходящее место для ожидания, чем нам пришлось заняться
поневоле. Сегодня или завтра с той, кажущейся пустой стороны приплывут
лодки и перевезут нас и наши товары. Герет сказал, что на другом берегу
находятся поселения и хутора, а дальше к югу - первый из великих городов.
Но рассказывал он весьма туманно. Похоже, никто из караванщиков не собрал
достаточно полных сведений об этом крае, словно они были загипнотизированы
или одурманены; может, просто не хотели вспоминать.
затрещали поленья в красных кострах, и было очень тихо - ни птичьего
пения, ни звериного крика, только пугающие звуки в скалах да ленивое
движение реки.
напряженными мускулами и слегка ощетинившейся шерсткой. Я погладила ее и
закрыла поцелуями ее кошачьи глаза, и она уснула беспокойно дергаясь во
сне, напоминая мне о Дараке. Позже заявился довольно пьяный Герет. Он
ввалился, не особенно церемонясь.
место. Большинство из нас на ночевках у Воды ищет общества.
тебе, когда женщины хотели убить тебя, а потом ты помогла мне получить то,
чего хотел я. И вот я действую - и еда получше, и здравый совет там, где я
имею влияние. Мне, знаешь, приглянулась одна девчонка - ее братья были
недовольны этим, но теперь они достаточно дружелюбны, как и она.
разнообразие. - Он положил горячо ладонь мне на плечо. - Брось,
целительница, ты под этим платьем молодая и гладкая - мне ли не знать,
ведь я видел. И к тому же не девственница, как я помню. О, тогда я был
грубоват, но теперь я буду вести себя прилично.
давным-давно.
телу. Я оттолкнула его, и он, удивленный моей силой, мгновение оставался
недвижим.
- что я могу с тобой сделать?
уходит в темноту, бормоча ругательства.
пивом. Ночь была холодной, и все же странно душной. Ветер налетал
порывами.
жаждала освободиться. Я желала обрести одиночество, меня грызла тоска по
нему.
текла похожая на чернила вода, и я чувствовала ее сладкий и смертельный
запах. Я вспомнила свою расу, которая умела ходить по воде, и гадала,
смогу ли я перейти через реку, как переходили они, к противоположному
берегу, который, казалось, - особенно теперь, в темноте - звал меня.
вздрогнуть и оглянуться. Позади из-за гор взошла белая луна. Пыльный
воздух странно подчеркивал ее абрис, и она стала похожа на побелевший
череп. Свет провел по воде дорожку из серебряного стекла, и она вдруг
показалась мне тропой, безопасным для меня мостом. Мои руки сжались в
кулаки, тело напряглось от предвкушения Силы. Я вытянула ногу вперед,
годовая пуститься в путь...
заставляя каждый мой волос вздыбиться, как шерсть у кошки. По берегу бежал
человек, а я даже не двинулась ему навстречу. Его ребенок, малыш двух-трех
лет, уполз от матери и напился голубой воды. Мужчина тянул меня за руку, и
я знала, что смогу спасти его ребенка, только если поспешу за ним, но не
могла этого сделать.
воде внезапно треснул, и я поняла, о чем он просит, и, повернувшись,
побежала с ним.
и вызвала у ребенка обильную рвоту с помощью одного из снадобий Уасти, а
потом вливала ему в горло чашку за чашкой чистую воду, вместе с травами и
порошками. Боль сделала его покорным, но как только она прошла, он стал
капризным и сонным. Я думала, что спасла ребенка, поэтому успокоила его и
позволила ему уснуть. К тому времени я очень устала и тоже пошла спать. За
час до рассвета явился тот же мужчина и разбудил меня - тело ребенка
посинело. Я отправилась с ним, но не смогла даже разбудить его, и вскоре
он умер.
когда он прибежал к тебе.
понизил голос, - общалась с богом!
умершего ребенка. - Какой же он бог, если отнимает у меня сына и но
оставляет мне ничего!
что будь ребенок девочкой, она бы скорбела куда меньше, и это вызывало у
меня протест. Не говоря ни слова, я отвернулась от них и ушла.
рассказывать обо мне женщина, желая лишь освободиться от них и пересечь
голубую воду.
как обычно и принесла еду. Я накормила кошку и закрыла полог, спасаясь от
песка.
последовали другие, и звуки шагов по гальке на берегу; караванщики увидели
Панов Вадим
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Браун Дэн
Жюль Верн
Шилова Юлия