старых условиях. Те, кто получал пособие, пробовали поднять голос, но он
утонул в шуме, их никто не услышал. В воскресных выпусках газет и
телепрограмм помещали специальные разъяснения и иллюстрации, с чем они бы
встретились в миоцене. Капитолий пикетировали группы протестующих граждан.
знаменами и произносили речи, что мол, хотели бы оставить современное
общество и вернуться в миоцен или, если не в миоцен, то куда угодно, лишь
бы убраться от бессердечия, несправедливости и неравенства существующей
системы. Они маршировали то туда, то сюда перед воротами и расположились
лагерем на стоянке Бена. Херб выходил, чтобы поговорить с ними. Они не
остались надолго. Не было ни журналистов, чтобы интервьюировать их, ни
фотографов, чтобы их снимать, ни толп народа, чтобы глумиться над ними, ни
полиции, чтобы их разгонять, поэтому они убрались восвояси.
него вето. Закон был проведен, невзирая на вето. Но запрет Госдепартамента
снят не был.
против нас. Разрешение не было дано. Запрещение путешествовать в
Мастодонию оставалось в силе, и мы были выброшены из бизнеса.
по сигналу, так как мы никогда не узнали, как разворачивались события -
загорелись гетто в Вашингтоне, Нью-Йорке, Балтиморе, Чикаго, Миннеаполисе,
Сент-Луисе, на западном побережье - всюду. Толпы хлынули в сверкающие
огнями деловые районы городов, и теперь, в отличие от ситуации 1968 года,
горели не только гетто. Огромные витринные стекла окон магазинов в деловой
части городов были разбиты вдребезги, сами магазины ограблены и подожжены.
Полиция, а в некоторых случаях и Национальная Гвардия, стреляли по
бунтарям, те отвечали огнем.
уйти!". Взывали: "Нам нужен еще один шанс!". Они были разбросаны по
улицам, мокли под дождем, а порою были залиты кровью.
тысячами, и жизнь остановилась. Затем, к концу пятого дня, неистовство
угасло и прекратилось. Две стороны, сторона закона и порядка и сторона все
попирающего протеста, противостояли друг другу. Медленно, с остановками,
осторожно нащупывая дорогу, начались переговоры.
внутриконтинентальных линий была повреждена. Телевизионные станции, как
правило, продолжали работать, хотя и не во всех пунктах. Кое-где они
замолчали. Однажды позвонил Куртни, но потом мы больше ничего от него не
имели. Попытки добраться до него провалились. В том единственном
телефонном вызове он сказал, что считает важной возможность апелляции на
действия суда, но с такой ситуацией он сталкивается впервые.
на телеэкран. Днем и ночью, когда бы ни появились новые сообщения о
бунтарях, они шли с экрана, так что телевидение, в сущности, стало почти
непрерывной программой новостей.
побаивались, не будет ли у нас установлена республика. Теперь настали
времена, когда мы были уверены, что нет. Лично у меня было чувство вины.
Предполагаю, что и у других тоже, хотя мы никогда не обсуждали этого
вопроса. Одна мысль сверлила мой мозг: если бы мы не начали путешествия во
времени, ничего такого и не случилось бы.
что поверили, что закон об эмиграции был просто ничего не значащим
политическим жестом! Поверили, что немногие из непривилегированных, если
им будет позволено, захотят стать пионерами на неизвестной земле. Я
чувствовал себя особенно неуютно, потому что я был чуть ли не первым, кто
сказал, что предложение в целом бессмысленно. Разгул протеста, казалось,
демонстрировал, что гетто желают получить второй шанс, который им
предлагают законодательно. Но было трудно судить, насколько это
неистовство было вызвано желанием этого шанса, а как много было
результатом застарелой, сдерживаемой ненависти и горечи, умно затронутых
теми, кто руководил этим бунтом и направлял его.
возможно с целью развернуть операцию переселения во времени. Шериф
поспешно собрал добровольцев, чтобы остановить этот марш, но, когда они
вернулись, выяснилось, что никакого марша не было. Было множество других
отвратительных слухов, которые время от времени заползали в сообщения
новостей. Почему бунтари не решились взять нас приступом, я понять не мог.
С их точки зрения, это было бы логичным поступком, хотя, по всей
вероятности, это не было бы сделано, как нужно. Если они думали об этом
вообще, то видимо, представляли себе какую-нибудь машину времени, которую
можно физически захватить и с которой они, возможно, могли бы управиться.
Но, очевидно, никто не думал об этом. Пожалуй, лидеры операции
сконцентрировались на разгуле конфронтации, которая поставила бы
федеральный истэблишмент на колени.
относительное спокойствие. Начались переговоры, но кто разговаривал, где и
о чем могла идти речь - не сообщалось. Газетчики и работники телесети не
были способны проникнуть в это молчание. Мы пытались добраться до Куртни,
но дальние телефонные линии еще не работали.
было схватить машину и приехать. - Он взял коктейль, предложенный ему
Беном, опустился на стул. Этот мужчина выглядел усталым и опустошенным.
дня. Боже, я надеюсь, мне никогда больше не придется пережить такого.
упрямых сукиных сынов за всю свою жизнь, как с той, так и с другой
стороны, как от правительства, так и от зачинщиков. Я должен был бороться
и с теми, и с другими. Сколько раз я принимался объяснять им, что
Ассоциация Перемещений Во Времени имеет наибольшую долю в деле, что мы
защищаем свои интересы и что без нас никто ничего не сможет сделать.
снова подлил туда жидкости.
подписаны. Как в них зафиксировано, если никто из этих ублюдков не
переменит своего решения, мы организуем в миоцен дорогу во времени
бесплатно. Я должен был сделать эту уступку. Точка зрения правительства
такова, что программа будет стоить столько, что оно разорится, выплачивая
нам нашу долю. Я-то в это не верю, но больше ничего сделать не мог. Если
бы я отказался, переговоры зашли бы в тупик. Правительство, я думаю,
выискивало повод увильнуть от них. Мы только предоставляем им дорогу во
времени - и все. Только скажи им - вот она, а дальше пусть сами о себе
заботятся. В обмен на это госдепартаментский запрет будет отменен, все
останется, как есть, и это не будет нам стоить ничего. Нам даже не навяжут
правительственной регуляции ни в какой форме - ни в государственной, ни в
федеральной, ни в какой-нибудь еще. И более того, переговоры и на этот раз
чуть не были сорваны. Мастодонию согласились рассматривать, как
независимый штат.
за все эти дни. И каким-то образом я понял, о чем она думает - о том, что
теперь мы можем приступить к строительству этого дома в Мастодонии.
свое дело, Курт. Пожалуй, у нас в любом случае были бы неприятности,
согласись мы принять от правительства плату в каком бы то ни было виде.
поглядели на него.
хочет вас видеть. Он говорит, что это важно.
выяснить, в чем дело. Может быть, ничего серьезного. Я ненадолго.
раньше Кошарик за мной не посылал.
яблонь. Как только я подошел к дереву, то почувствовал, что он устремился
ко мне. Через несколько мгновений мне показалось, что мы вдвоем в каком-то
месте, недоступном ни для кого.
прежде чем я исчезну. Я хотел тебе сказать...
сейчас. Зачем тебе уходить?
рассказывал тебе, как это было прежде, еще на моей родной планете, еще до
Центра, после моего начала...
Буркатовский Сергей
Херберт Фрэнк
Лондон Джек
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Муркок Майкл