вошли и рассыпались вдоль стен, окружив наш маленький отряд.
кровожадный свист. Я выставил перед собой посох. Сквайр нахлобучил на голову
шлем и выбросил меч вперед, встречая приближавшегося воина. Но тут со
стропил упала большая сеть и накрыла Жильбера. Юноша взревел. Ему удалось
перерубить мечом несколько веревок, но сеть была крепкая и опутала меч.
всех сторон обступили воины. Я еле увернулся от чьей-то алебарды и пырнул
ножом ее владельца. Воин взвыл от боли и упал под ноги своим товарищам. Я
отбросил нацеленную на меня пику... Что? Нападать на чародея? Наконец-то я
вспомнил, кто я! Ну же! Давай стихотворение! Это было непросто - придумывать
стих и одновременно исполнять странный танец между воинами, стараясь
исхитриться и нанести им ножевые раны. И притом уцелеть самому. И, что того
хуже, меня отвлекала Анжелика. Превратившись во что-то вроде призрачного
смерча, она вертелась перед глазами какого-то вояки и мешала ему разглядеть
Фриссона. А поэту этого как раз хватило, чтобы стукнуть несчастного посохом
по макушке.
воина - тот отупело вытаращился, и они принялись колотить друг дружку, при
этом злобно вопя. А Анжелика уже металась перед врагом, вызывая неразбериху
в его рядах.
гущу сражавшихся вломилось какое-то косматое чудище, орудуя направо и налево
клыками и когтями.
Рыцарь, с головы до ног облаченный в стальные доспехи, обошел меня сзади, и
на голову мне вот-вот опустится тяжеленная дубинка. Я только успел набрать
воздуха, чтобы разразиться стихотворением, как дубинка опустилась. Страшная
боль в виске... тошнота... Я так и не узнал, как закончился бой.
***
поморгал, присмотрелся - светящиеся бледножелтые зубы. Кто-то ухмылялся,
склонившись надо мной. Я закрыл глаза, потряс головой и тут же пожалел об
этом: от боли в голове запылал пожар. Я застонал, прижал руку к саднящей
макушке и еще крепче сжал веки.
выполнит свою угрозу. Скрипнув зубами, я открыл глаза и увидел ту, кому
принадлежала ухмылка. Конечно, это была Сюэтэ.
поприятнее.
находились в сырой каменной камере, битком набитой зловещего вида
инструментами. Некоторые из них мне были знакомы по описаниям: "железная
дева", тиски для больших пальцев, а совсем рядом со мной - дыба, а за ней -
еще одна, и еще... На первой дыбе лежал Фриссон, руки и ноги его были
связаны, а дальше - Жильбер. Он был в сознании, но явно слаб, хотя не лежал,
а сидел. Унылика не было. Вот странно - я ощутил что-то вроде облегчения.
Хотя бы один из нас избежал мучений. В душу закралась тревога: не окажется
ли тролль настолько преданным, чтобы броситься спасать нас? В конце концов,
что бы он мог тут поделать?
сильнее всего, потому что она была здесь, и к тому же во плоти! Правда,
глядя на ее тело, я видел, что грудь ее не вздымается и не опускается, ранки
не кровоточат, а кожа девушки мертвенно бледна. Мертвенно...
Сюэтэ смеет хранить бренное тело Анжелики в качестве трофея?
колдунья говорила, что сбережет тело Анжелики, и даже уточняла зачем. Нет,
моей возлюбленной нет в этой камере пыток! Здесь лишь ее тело! А вдруг я
ошибаюсь? Вдруг она все-таки здесь, но в каком-нибудь таком состоянии, что я
ее не вижу.
Как это было ни мерзко, я вынужден был с этим смириться. Я повернул голову к
Сюэтэ.
здоровенного грузовика, пытающегося тронуться с места со сломанной осью. Я
вздохнул и принялся разглядывать королеву. Честно говоря, ничего особенного
- самая обыкновенная жирная баба. Вот только глаза ее хищно сверкали, и рот
премерзко ухмылялся.
товарищей не кричал. Но Фриссон от этого крика очнулся и принялся испуганно
глазеть по сторонам. Сюэтэ снова рассмеялась.
вправо. И глаза ее горели восторгом. Она медленно кивнула:
разглядывающего шедевр Пикассо... Нет, пожалуй, это больше походило на то,
как эротоман глядит на порнографическую картинку. Заинтригованный, я
повернул голову в ту сторону, куда смотрела Сюэтэ.
совершили ту же ошибку.
муки? Или вояки Сюэтэ просто схватили случайного прохожего?
было не до этого. Я боролся с подступающей тошнотой.
напоминает работу.
закричала.
рукой. - Развяжи узника! Попозже мы понастоящему насладимся его страданиями!
- Потом ведьма обернулась к двум прислужникам в черных масках и кожаных
набедренных повязках. - Возьмите этого и бросьте его на стол!
успел подумать о том, что хоть на время избавил кого-то от боли.
тобой без боя!
здорово швырнули - можно сказать, дух из меня вышибли. Я не успел и глазом
моргнуть, а они уже связали мне руки и сковали ноги кандалами. А потом ко
мне подошел палач. Он сжимал в руках докрасна раскаленные щипцы. "Нет,
конечно же, нет! Эти щипцы приготовлены вовсе не для меня". - Я зашевелил
губами, но палач кивнул помощнику, и тот уколол меня в большой палец руки
тупой булавкой. Я вскрикнул, и приготовленное стихотворение сразу же
вылетело у меня из головы. Но зато я вспомнил другое:
врезав ребром ладони под дых палачу.
меня. Такого от меня она явно не ожидала. Лицо ее потемнело, и она рявкнула:
кивнула в сторону моих товарищей, и другие ее прислужники быстро завязали им
рты. Фриссон откинулся на спину, Жильбер пытался вырваться.
поглядывая на палача, который вернулся ко мне с каленым железом. Правда, оно
было уже не такое красное. Палач поднес щипцы к моему лбу, кровожадно
осклабившись.
настолько же, насколько и напуганный, всеми силами стараясь придумать
стихотворение. И вспомнил:
почернел. Палач вскрикнул - не от страха - от разочарования. Сюэтэ же как-то
странно задвигала руками и что-то прошипела - явно стихи, но в очень
Русанов Владислав
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Верещагин Олег
Буркатовский Сергей
Свержин Владимир