Чтение 44–й страницы книги ~Кровавые кости~

- Полиция нашла на стоянке то, что от него осталось. Как будто кто-то расплавил всю нижнюю часть его тела. Вы что-нибудь об этом знаете?

Он это спросил, глядя на меня в упор.

Я сделала ещё один глоток кофе и встретила его взгляд, не мигая. Что я могла сказать?

- Он был под властью вампиров и должен был не дать мне уйти до заката. Может быть, они наказали его за то, что не справился.

То, что я сделала с Магнусом и Элли, хватило бы на мой смертный приговор. И я не собиралась сознаваться в этом федералам.

- Вампиры его наказали? - уточнил он.

- Да?

Он поглядел на меня долгим взглядом, потом кивнул и сменил тему:

- А вампиры не попытаются прорваться, когда начнется пожар?

- Выбор между огнем и солнцем, - сказала я. - Он определяет лишь, насколько вампиры хорошо прожарятся. И я долила кофе из своей чашки.

- Ваш протеже, мистер Киркланд, сказал, что вас похитили с кладбища. Вы тоже это утверждаете?

- Это чистая правда, агент Брэдфорд.

Пусть и не вся правда. Недоговаривание - чудесная вещь. Он улыбнулся и покачал головой:

- Вы скрываете от меня намного больше, чем рассказываете.

Я поглядела на него в упор, пока его улыбка слегка не увяла.

- Правда - вещь обоюдоострая, агент Брэдфорд. Вы согласны?

Он ответил долгим взглядом, потом кивнул:

- Возможно, миз Блейк. Возможно.

Я позвонила в отель, и в номере Ларри никто не ответил. Я позвонила к себе, и Ларри снял трубку. Когда он понял, что это я, он не сразу смог говорить.

- Анита, Боже мой, Боже мой! Как ты? Где ты? Я сейчас за тобой приеду.

- Я в городской полиции и, в общем, в порядке. Мне только нужно во что-нибудь переодеться. То, что на мне, воняет вампирами. Мы идем на Серефину.

Снова молчание.

- Когда?

- Сегодня, сейчас.

- Я буду прямо там.

- Ларри?

- Я привезу пистолеты и ножи и запасной крест.

- Спасибо.

- Никогда в жизни ничьему голосу так не радовался.

- Ага, - сказала я. - Давай быстрее... Ларри, погоди!

- Тебе ещё что-нибудь нужно? - спросил он.

- Как там Жан-Клод и Джейсон?

- Нормально. Джейсон в больнице, но выживет. Жан-Клод спит в спальне. Когда Серефина выпила твоей крови, она ударила Жан-Клода какой-то энергией, что ли. Я тоже это ощутил - знаешь, впечатляет. Она его вырубила и вышла. Остальные ушли с ней.

Все были живы - по крайней мере настолько, насколько были до того. Это было больше, чем я могла надеяться.

- Отлично! Ладно, скоро увидимся.

Я повесила трубку и диким усилием воли подавила желание зарыдать от облегчения. Боялась, что, если начну, не смогу остановиться. А я не могла себе позволить впасть в истерику в этот момент.

Как федеральный агент Брэдфорд взял на себя командование. Специальный агент Брэдли Брэдфорд - именно так, Брэдли Брэдфорд - считал, что я знаю, что делаю. Ничто так не повышает твою репутацию, как если тебя чуть не убьют. С табличкой или без таблички, но сейчас со мной никто не спорил. Приятное разнообразие.

Когда Ларри привез мне вещи, я не обняла его - это он меня обнял. Я отодвинулась быстрее, чем мне хотелось, потому что иначе я бы разрыдалась у него на груди. Растаяла бы в дружеских руках. Потом, потом.

У Ларри сбоку на лице расцвел огромный кровоподтек, будто от бейсбольной биты. Повезло еще, что Янош ему челюсть не сломал.

Ларри привез мне синие джинсы, красную тенниску, спортивные носки и мои белые кроссовки, запасной крест из чемодана, серебряные ножи, "файрстар" вместе с потайной кобурой и браунинг с наплечной кобурой. Лифчик он, правда, забыл, но во всем остальном справился отлично.

От наручных ножен болели порезы на руках, но как приятно было снова быть вооруженной. Я не пыталась прятать пистолеты. Копы знали, кто я, а плохих парней мне сегодня не надо было дурить.

Всего через два часа с той минуты, как я выбралась из гроба Серефины, мы подъехали к передней двери "Кровавых Костей". Там стояли машины "скорой помощи" и копов столько, что палку некуда просунуть. Местные копы, полиция штата, федералы - шведский стол полисменов. Список замыкали пожарные машины и техника. Да, еше мы с Ларри.

После смерти Магнуса Серефина и компания остались без защиты, но беспомощными не были. Никак не были. Ничто по эту сторону ада не заставило бы меня войти в это здание по своей воле. Но есть же и альтернативы.

Бензовоз подъехал к дальней стене дома и высадил окно. Я видела, как просунули шланг в окно задней двери и повернули вентиль.

Стоя на теплом солнышке, ощущая кожей холодный ветерок, я прошептала:

- Чтоб тебе гореть в аду!

- Ты что-то сказала? - спросил Ларри.

Я мотнула головой:

- Ничего существенного.

Шланг ожил, задрожал, и воздух наполнил резкий сладковатый запах бензина.

Я почувствовала, как она там проснулась. Ее глаза широко раскрылись в темноте. Я вдохнула запах бензина, ощутила под пальцами края гроба.

- Боже мой! - Я закрыла глаза руками.

- Что такое? - Ларри тронул меня за плечо.

Я не отнимала рук от лица.

- Возьми пистолеты. Быстрее!

- Что...

- Быстро!

У меня руки ползли вниз. Я глядела в его знакомое лицо, и Серефина тоже его видела.

- Убей его, - шепнула она.

Я вырвала ножи из ножен и уронила на землю, потом стала отступать к копам. Прямо сейчас мне было нужно, чтобы рядом со мной были люди с оружием.

Голос у меня в голове сказал:

- Анита, что ты делаешь с мамой? Ты же не хочешь, чтобы мне было больно? Помоги мамочке, нинья.

- Боже мой!

Я чуть не стукнулась о Брэдфорда.

- Спаси меня, нинья, спаси!

Рука сомкнулась на браунинге, сжала кулаки, прижимая руки, к телу.

- Брэдфорд, разоружите меня, быстро!

Он уставился на меня, но вынул у меня пистолеты из кобур.

- В чем дело, Блейк?

- Наручники. Есть у вас наручники?

- Есть.

Я протянула ему руки:

- Наденьте на меня!

Я говорила сдавленным голосом, с трудом выжимая из себя слова.

Наручники защелкнулись. Я отдернулась, уставясь на них. Открыла рот, чтобы попросить "снимите их", и закрыла.

Волосы моей матери щекотали мне щеку.

- Я слышу запах духов, - сказал Ларри.

Я поглядела на него вылезающими из орбит глазами. Говорить я не могла, двигаться тоже. Я не доверяла себе ни в чем.

- Боже мой! - ахнул Ларри. - Ты же будешь чувствовать, как она будет гореть!

Я только смотрела на него.

- Что я могу сделать?

- Помоги мне. - Мой голос упал до шепота.

- Что с ней? - спросил Брэдфорд.

- Серефина пытается заставить Аниту её спасти.

- Вампир там проснулся? - спросил он.

- Да.

Серефина выбралась из гроба. Юбки бального платья заметали края пола у двери, ведущей в кухню. Она не могла подойти ближе, потому что из окна лился солнечный свет. Бензин тек по полу к ней.

- Анита, спаси маму!

- Это ложь, - сказала я.

- Что ложь? - переспросил Брэдфорд.

Я покачала головой.

- Анита, спаси меня, ты же не хочешь, чтобы я умерла! Ты ведь можешь спасти меня!

Я свалилась на колени, руки в браслетах зарылись в гравий дорожки.

- Остановите бензин!

Ларри присел рядом со мной:

- Почему?

Хороший вопрос. У Серефины был на него хороший ответ.

- Там Джефф Квинлен. Там, внутри.

- А, черт! - выругался Ларри и обратился к Брэдфорду. - Нельзя их поджигать. Там мальчик в доме.

- Остановите бензин, - скомандовал Брэдфорд и пошел к бензовозу, махая руками.

От Серефины поднялась волна ликования. Это была ложь. Ксавье убил Джеффа этой ночью. Ничего живого в доме не было.

Я руками в наручниках схватила Ларри за рукав.

- Ларри, это ложь. Она лжет мне. Через меня. Оттащи меня к патрульной машине и поджигайте, сейчас же...

Он уставился на меня:

- Но если Джефф...

- Не спорь, делай! - крикнула я, закрывая лицо руками, стараясь заглушить молящий голос у меня в голове.

Языком я ощущала вкус пудры "Гипнотик". Это было уже чересчур. Серефина перепугалась.

Ларри позвал Брэдфорда, и они помогли мне добраться до машины - почти отнесли. Когда они стали сажать меня в машину, я попробовала отбиваться, но очень стараласв сдерживаться, и они смогли закрыть дверь. Клетка из стекла и металла. Я вцепилась в сетку на окне, так что пальцы заболели. Но и боль не помогла.

Бензин был повсюду, пропитывал все. Серефина задыхалась от его паров.

- Нинья, не надо. Не делай маме больно. Не теряй меня снова!

Я стала качаться взад-вперед, вцепившись пальцами в сетку. Взад-вперед, взад-вперед. Скоро все будет кончено. Скоро все будет кончено.

Что-то ласково коснулось моего лица, воспоминание такое настоящее, что я не могла не обернуться, посмотреть, кто там.

- Такой же настоящей будет и моя смерть, Анита.

Кто-то поджег бензин. Заревело пламя, и я закричала ещё раньше, чем оно охватило Серефину.

- Не-е-е-е-ет! - вопила и, стуча наручниками в стекло. Ее обдало жаром, пламя сдуло платье, как лепестки цветка, и впилось в её плоть. Я колотила руками по стеклу, пока не перестала их чувствовать. Я должна была её спасти. Должна была её спасти. Упав на спину, я стала бить в окно ногами. Била и била, ощущая удары даже спиной. Била и орала, и стекло треснуло. Треснуло и выпало.

- Анита! Анита! - звала она меня. Я уже наполовину выбралась в окно, когда меня попытались перехватить. Я не мешала хватать меня за руки, но оттолкнулась от окна ногами. Мне надо к ней, остальное все не важно. Ерунда.

Я упала на землю; кто-то держал меня за руку. Я приподнялась, бросила держащего через плечо и побежала в огонь. Уже ощущался жар, рвущий кожу. Внутри ощущался, пожирая нас заживо.

Меня схватили, я отмахнулась руками, сложенными в единый кулак. Державшие руки разжались, я вскочила на ноги. Кто-то схватил меня сзади, оторвал от земли, подняв за талию. Я ударила ногами назад, и хватка исчезла, но тут же ещё чьи-то руки, ещё чьи-то. Кто-то придавил меня сверху. Рука размером с мою голову прижала лицо к камням. Чьи-то руки придавили наручники к земле, вес всего тела пришелся на мои запястья. Еще кто-то сицел на ногах.

- Нинья, нинья!

Я вопила вместе с ней. Я вопила, задыхаясь в дыму, в запахе горящих волос и пудры "Гипнотик". Я увидела входящую в бок иглу и закричала:

- Нет, нет! Мама! Мамочка!

Игла вошла в тело, и мир поглотила тьма. Эта тьма воняла горелым мясом, и у неё был вкус помады и крови.

Несколько дней я провела в больнице. Порезы, ушибы, несколько швов, но главное, - ожоги второй степени на спине и на руках. Ожоги не сильные, шрамов остаться не должно. Врачи сказали, что понять не могут, где я обожглась. Я не очень рвалась объяснять - может быть, сама не была уверена, что смогу объяснить.

У Джейсона оказались переломы ребер, проколотое легкое и другие внутренние повреждения. Он полностью излечился в рекордное время. Состояние ликантропа имеет свои преимущества.

Жан-Клод выздоровел. Лицо его вновь обрело то совершенство, что когда-то привлекло к нему Серефину.

Компания Стирлинга выкупила землю у Доркас Бувье, сделав её миллионершей. Кровавые Кости был мертв, она была свободна и могла эту землю покинуть.

Квинлены все ещё со мной судятся. У Берта есть адвокаты, которые обещают избавить нас от преследования, но я не очень понимаю как. Если бы я лично осмотрела дом, проверила каждый дюйм, тогда, быть может... Черт, ведь даже я могла бы не догадаться защитить собачий лаз. Может, я и заслужила судебного преследования. Я сообщила Квинленам, что Элли мертва. Им пришлось поверить мне на слово - от Элли ничего не осталось. Когда вампир сгорает, он сгорает - ни зубов не остается для опознания, ничего. Они потеряли обоих детей. Кто-то же должен быть в этом виноват, так почему не я?

Я подняла вампира, как зомби, что невозможно. Некромантам полагается уметь управлять любым типом нежити, но ведь это же только легенды, верно?

Серефина мертва, но кошмары остались. И эти кошмары переплетаются с настоящими воспоминаниями о смерти моей матери. Об этом даже говорить трудно. Впервые в жизни меня преследует бессонница.

И что мне делать с двумя мужчинами в моей жизни? А откуда мне знать, черт возьми? В объятиях Ричарда, когда меня согревает тепло его тела, это почти как в руках у мамы. Это не то же самое, потому что я знаю, что, хотя Ричард готов за меня отдать жизнь, даже этого может не хватить. В детстве я думала, что этого достаточно. Но настоящей безопасности нет нигде. Утраченную невинность не вернуть. Но иногда, когда я с Ричардом, мне хочется верить в это снова.

А в объятиях Жан-Клода ничего утешительного нет. Никоим образом он не создает у меня чувства безопасности. Он - как запретное удовольствие, о котором ты точно знаешь, что потом будешь сожалеть. Я сожалею уже сейчас, решив не откладывать на потом, но все равно с ним встречаюсь.

Каким-то образом Жан-Клод переступил черту, которую лишь немногим из других вампиров удалось перейти. Я больше не считаю его монстром.

Да помилует Господь мою грешную душу.