Чтение 44–й страницы книги ~Лазоревый грех~

Он улыбнулся:

- Чем быстрее ты это проделаешь, тем быстрее мы сможем убраться отсюда ко всем чертям.

- Я не тяну время, - сказала я, зная сама, что говорю неправду.

- Тянешь. Но я тебя понимаю.

Я заглянула в соседнее помещение, потом посмотрела снова на Зебровски:

- Если там не найдется какой-нибудь по-настоящему ценной зацепки, я тебя буду бить долго и тщательно.

Он осклабился:

- Если поймаешь.

Я покачала головой, вдохнула неглубоко и вошла в ванную.

Глава 54

Кровь тут же облепила пластиковый бахил, не до верху, не заливая туфлю, но почти. И даже сквозь пластик и обувь я чувствовала, что кровь прохладна. Не холодна, а прохладна. Не знаю, так это было или это только мое воображение. Вообще-то я не должна была бы ощущать кровь сквозь бахил и туфлю. Но ощущение было именно такое. Иногда от воображения на месте преступления бывает не только польза.

Я осторожно выставила ногу, держась за косяк. Не зная не будет ли скользить бахил на залитом кровью кафеле, я не хотела это проверять собственной задницей. Две вещи не хотелось бы мне сделать в этом помещении: во-первых шлепнуться на задницу посреди кровавого озера, и во-вторых, лезть рукой в эту ванну. Вторую мне придется делать, так что я хотя бы первой постараюсь избежать.

Осторожно, медленно я подала ногу вперед, как можно дольше удерживаясь пальцами за косяк. На самом деле ванная была не такая большая, и не слишком далеко надо было тянуться от двери до ванны. Я ухватилась за край ванны руками в перчатке, и когда поставила ноги как можно тверже, заглянула в воду.

Вроде какого-то красного супа. Умом я понимала, что в основном здесь вода, но цвет... Я старалась думать о чашках для окраски пасхальных яиц. Ванна была как большая чаша, где красят пасхальные яйца. Как бывает, когда плохо подберешь смесь, она была не в точности красная или розовая, а одновременно. Я держалась за мысль о пасхальных яйцах, о запахе уксуса и о лучшем времени, чем сейчас.

Вода будто заклубилась, тяжелее, чем была на самом деле. Наверное, иллюзия, но у меня вдруг возник образ чего-то, плавающего прямо под поверхностью. Вот сейчас оно высунется и меня схватит. Я знала, что этого не может быть. Знала, что, наверное, слишком много нагляделась ужастиков, но все равно пульс бился в горле, сердце колотилось.

Я оглянулась на Зебровски:

- Ребята, у вас что, нет стажеров для этой работы?

- А как мы добыли первый кусок, по-твоему? - спросил он в ответ.

- Тогда понятно, почему там выворачивало того постового в кустах.

- Он только первую неделю работает.

- Ублюдок ты, Зебровски.

- Пусть так, но больше никто не хотел совать туда руку. Когда кончишь осмотр, придут техники, откачают воду и отфильтруют ее в поисках вещдоков. Но сначала это должна увидеть ты. Скажи мне, что это не работа ликантропа, Анита. Скажи, и я скажу репортерам. А то вот-вот начнется охота на ведьм.

- Но не истерия, Зебровски. Если это кто-то другой, значит, у нас два самых жутких психа, каких еще не бывало в Сент-Луисе. Я бы рада доказать, что это не работа оборотня, но если это действительно так, то у нас другие проблемы.

Он заморгал:

- Ты действительно будешь более довольна, если это тот же оборотень?

- Обычно два разных убийцы кладут больше народу, чем один.

- Это мысль скорее копа, чем эксперта по монстрам, Анита.

- Спасибо на добром слове.

Я повернулась снова к ванне и поняла вдруг, что сделаю это. Я опускала руку не глубже перчатки. Иначе это может быть вредно для здоровья, блин, но если мне что-то попадется, то придется лезть.

Вода была холодна даже сквозь перчатку. Я сунула руку вниз, черта холодной кровавой воды поползла вверх по коже, и опустив руку только до половины, я на что-то наткнулась.

Застыв на мгновение, я неглубоко вдохнула и повела рукой вдоль того, чего касалась. Оно было одновременно и мягким, и твердым - мясистая плоть. Я добралась до кости, и ее было достаточно, чтобы ухватиться и вытащить из воды.

Это было то, что осталось от руки женщины. С розовато-белой кости стекала вода. Конец, который крепился к плечу, был обломан. Есть инструменты, которые могут оставить такие повреждения, но я сомневалась, чтобы кто-то побеспокоился их доставать.

Отложив руку в сторону, я снова стала шарить там, где ее нашла. На этот раз я погрузила руку глубже и вытащила почти голую кость. Она не была похожа на фрагмент человека, и я старалась так о ней не думать. Будто нашла в лесу останки животного и пыталась сообразить, кто его съел. Большие зубы, очень сильные челюсти. Мало кто из истинных хищников обладает силой, способной сокрушать кости, но ею обладают почти все ликантропы. Вряд ли такую бойню в ванной пригородного дома могла устроить сбежавшая из зоопарка гиена.

Я осторожно, очень осторожно опустила кость обратно в воду, потому что никак не хотела, чтобы на меня полетели брызги от всплеска.

Отвернувшись от ванны, я осторожно прошла к двери, сняла перчатки, бросила в мешок, который открыл для меня Зебровски, прислонилась к косяку, сняла бахилы, бросила их в мусорный мешок, вышла из этой камеры ужасов и продолжала идти, пока не дошла до спальни.

Здесь воздух казался чище, более пригодным для дыхания.

Зебровски шел за мной, и тут голос Мерлиони спросил:

- Она это сделала?

- Ага.

Мерлиони издал что-то вроде торжествующего карканья:

- Я так и знал! Я выиграл!

Я посмотрела на него, на Зебровски:

- Прошу прощения, что было сказано?

Зебровски даже не смутился:

- Мы поспорили, полезешь ли ты в эту ванну рукой. Я вздохнула и покачала головой:

- Ребята, вы квинтэссенция ублюдков.

- Ух ты! Квинтэссенция! - повторил Мерлиони с уважением. - Блейк, если ты будешь ругать нас умными словами, мы никогда до их смысла не допрем.

Я посмотрела на Зебровски:

- Это оборотень. Не знаю, правда, тот же или другой. Первая жертва была убита в постели. Вторая тоже? - Он кивнул. - А этих убивали в ванне, и там не меньше двух тел.

- Почему двух? - спросил Зебровски.

- Потому что куча слишком высока, черт бы ее драл, для одного женского тела, особенно если учесть, что часть он сожрал.

- Ты говоришь "он", будто знаешь.

Я покачала головой:

- Не знаю, но предполагаю, что это самец, потому что мало кто из женщин способен на такое. Бывает, но редко.

- У нас есть свидетель, что женщина, владеющая этим домом, и ее подруга входили сюда около двух часов ночи. - Зебровски закрыл глаза, будто вспоминая точный текст. - Они казались пьяными, и с ними был мужчина.

- Есть свидетель? - спросила я.

- Если мужчина, который привез их домой, оборотень, и не лежит в той куче в ванне, то да.

Я об этом не подумала.

- Вообще-то может там лежать. Кстати, почему вода стоит так высоко, почему не сработал страховочный слив?

- Наш стажер сказал, что там застрял кусок тела. Меня передернуло.

- Тогда понятно, с чего его выворачивает.

- А на этом я проиграл, - сказал Мерлиони.

- На чем? - спросила я.

- Почти все мы ставили, что тебя вывернет.

- А кто ставил на меня?

Зебровски прокашлялся:

- Это я.

- И что ты выиграл?

- Ужин на двоих у "Тони".

- А ты, - спросила я у Мерлиони, - что выиграл на том, что я там шарила?

- Баксы.

Я покачала головой:

- Чтоб вы все лопнули! - И я пошла к двери.

- Погоди, у нас еще одно пари, - окликнул меня Мерлиони. - Кто была та цыпочка на телефоне, когда Зебровски тебя разбудил?

Я готова была отпустить убийственный комментарий, когда меня остановил голос от дверей:

- Вы видали что-нибудь подобное после Нью-Мексико?

Я обернулась к дверям, где стоял мой любимый агент ФБР. Специальный агент Брэдли Брэдфорд, улыбаясь протягивал мне руку.

Глава 55

Брэдли был сотрудником Отдела Специальных Исследований - новое подразделение по борьбе с преступлениями, имеющими противоестественную подоплеку. В последний раз мы с ним работали на весьма грязных убийствах в Нью-Мексико.

На его твердое пожатие я ответила своим таким же. Он улыбнулся - думаю, мы оба были рады видеть друг друга. Но он обвел взглядом комнату и нашел Зебровски.

- Сержант Зебровски, я думаю, вы ведете праведную жизнь.

Зебровски подошел к нам:

- О чем это вы, агент Брэдфорд?

Агент показал тонкий конверт плотной бумаги.

- Напротив клуба, где эти женщины были вчера вечером, есть магазин. В прошлом году его ограбили, и после этого поставили отличную систему наблюдения.

Шутки кончились. Зебровски вдруг стал полностью серьезен.

- И?

- На ленте есть мужчина, подходящий под описание вашего свидетеля. Он был вчера с этим женщинами, они прошли точно под окном магазина. - Он открыл конверт. - Я взял на себя смелость сделать отпечаток со стоп-кадра.

- И раздать его всем вашим людям, - предположил Мерлиони.

- Нет, детектив. Это единственный экземпляр, и я первым делом принес его сюда.

Мерлиони, может, и хотел бы поспорить, но Зебровски ему не дал.

- Мне все равно, кто раскроет это дело, лишь бы мы взяли этого типа.

- Я того же мнения, - ответил Брэдли.

Я ему не до конца поверила. В прошлый наш разговор его крошечный отдел находился на грани расформирования, а дела из его производства хотели передать в отдел поддержки расследований, то есть в отдел серийных убийц. Брэдли был из хороших парней. Он действительно больше интересовался раскрытием преступлений, чем карьерным успехом, но его новый отдел был ему дорог. Он был всерьез убежден, что федералам такой нужен. Я с ним была согласна. Так зачем же он передает единственный экземпляр снимка? Поделиться - это имело бы смысл, просто отдать - никакого.

- Что ты думаешь, Анита? - спросил он.

Я посмотрела на снимок. Черно-белый, на самом деле вполне хорошего качества. Две смеющиеся женщины и между ними высокий мужчина. Брюнетка, что шла слева, походила на фотографии на первом этаже дома. Я не спрашивала имени женщины, чей дом это был. Не хотела знать. Не зная, проще было войти в ту ванную и рыться в останках.

Вторая женщина была мне смутно знакома.

- Ее нет на групповой фотографии на первом этаже? Похоже, снимали на какой-то вечеринке.

- Проверим, - сказал Зебровски.

- А о мужчине что можете сказать? - спросил Брэдли.

Я вгляделась в мужчину на фотографии. Может быть, это наш убийца, а может быть, он лежит в куче костей в ванне. На фотографии он был высоким, широкоплечим. Прямые каштановые волосы убраны в длинный хвост на затылке, и сейчас одна из женщин за него дергала, играла с ним. Лицо с широкими скулами, красивый. Не так, как Ричард, но чем-то они были странно друг на друга похожи - оба высокие, оба широкоплечие, оба классически красивые. Но что-то было в лице на фотографии, что заставило меня поежиться.

Наверное, потому что я знала: через несколько часов эти женщины будут зверски убиты. Может, это было мое воображение, но мне не понравилось лицо этого человека, когда он поднял глаза и заметил камеру. Вот почему у него такой странный взгляд, такое выражение лица.

- Он заметил камеру, - сказала я.

- То есть? - не понял Зебровски.

- Посмотри на его лицо. Ему не нравится, что его снимают.

- Наверное, знал, что собирается с ними делать, - предположил Мерлиони. - И не хотел, чтобы его видели с жертвами перед убийством.

- Может быть. - Я все глядела на его лицо, и, кажется, оно мне было знакомо.

- Узнаете его? - спросил Брэдли.

Я подняла на него глаза. Лицо у него было безразличное, безэмоциональное, но я в его невинный вид не поверила.

- Откуда бы?

- Ну, он оборотень. И если это тот, кого мы ищем, я думаю, вы могли его где-нибудь видеть.

Врал Брэдли, я это чуяла. Даже у меня не хватило бы бестактности в лицо обвинить его во лжи, но от необходимости что-нибудь сказать избавил меня звонок моего сотового. Сегодня я его носила с собой, закрепив на поясе, - на тот случай, если вдруг Мюзетт и компания не захотят уезжать из города без шума. Считайте меня глупой, но я им не верила.

- Алло?

- Это Анита Блейк? - спросил женский голос, которого я не узнала.

- Да.

- Говорит детектив О'Брайен.

Как ни странно, за всей этой вампирской политикой и новым убийством я не успела подумать о разыскиваемом международном террористе Леопольде Хайнрике.

- Рада вас слышать, детектив О'Брайен. Что случилось?

- Мы идентифицировали две фотографии, которые вы отобрали.

- Я приятно удивлена. Качество было просто ужасное. 472

- Лейтенант Николс - вы его видели один раз - их выбрал.

Мне понадобилась секунда, чтобы вспомнить это имя.

- Тот лейтенант, который был на кладбище Линдел.

- Ага, он. Он выбрал те же два фото, и так как вы встречались только один раз...

Я не дала ей договорить:

- Телохранители, мать их так! Те самые телохранители. Кандуччи и...

- Бальфур.

- Да, так. Не могу поверить, что их не запомнила.

- Вы их видели только раз, ночью, Блейк. И Николс мне сказал, что все внимание было не на них.

- Да, но все равно. Вы их взяли для допроса?

- Никто не знает, где они. На следующий день после вашей встречи они уволились из своего охранного агентства. А работали там всего две недели. Все рекомендации, которые они представили, ведут в пустоту.

- Блин, - сказала я.

Поглядев еще раз на фотографию, которую Брэдли держал передо мной, я поняла, где могла видеть этого человека. Это был другой из установленных контактов Хайнрика. Или очень на него похожий человек. Я только не верила, что совпадение может быть настолько сильным.

Я посмотрела на Брэдли. Он все еще держал картинку так, чтобы я ее видела, ниже, чем нужно было для двух остальных мужчин. Может быть, это была вежливость, может быть, и нет. Встретив мой взгляд, он сделал непроницаемое лицо. Коповскую морду.

- Если бы я вам сказала, что сейчас смотрю на снимок, где изображен один из известных контактов Хайнрика, и он тоже в городе?

Брэдли не изменился в лице, а Зебровски и Мерлиони изменились. Они были удивлены, а Брэдли - нет.

- Откуда у вас фотография? - спросила О'Брайен.

- Долго рассказывать, но его ищут в связи с некоторыми убийствами здесь, в городе.

- Которого из них?

- Я думаю, что он только один с длинными волосами. Вряд ли они теперь увязаны в хвост, как здесь, но уж точно до плеч.

Я услышала шелест бумаг:

- Вот, нашла. - Еще шелест, потом она присвистнула. - Рой Ван Андерс. Блейк, это очень нехороший человек.

- Насколько нехороший?

- Самое смешное, что мы только сегодня получили досье на мистера Ван Андерса. Фотографии с мест преступлений, от которых вас вывернет.

- Море крови и от тел мало что осталось?

Я почувствовала, как рядом напрягся Зебровски.