Чтение 44–й страницы книги ~Капитан Сорви-голова~

представление о численном составе гарнизона фермы.

Покончив со своей загадочной работой, Сорви-голова отослал Фанфана к
защитникам, а сам попросил Папашу пройти с ним к тетке Поля Поттера.

Участие переводчика в переговорах с ней было необходимо, так как эта
добрая женщина ни слова не понимала по-французски.

Жан почтительно поклонился ей и как человек, которому дорого время, без
всяких предисловий приступил к деловому разговору:

- У вас полтораста голов скота - коров и телок. Хотите продать их мне?

- Но, дорогой мой мальчик, англичане все равно заберут их и сожрут. Если
коровы могут вам на что-нибудь пригодиться, возьмите их даром.

- Во сколько цените вы каждую корову?

- По меньшей мере, флоринов в двести... Но зачем говорить о цене,
когда...

- Двести флоринов, помноженные на сто пятьдесят, составят тридцать тысяч
флоринов. Да, так - ровно тридцать тысяч. А теперь будьте любезны вернуть
мне кни-жечку, которую я отдал вам на хранение, перед тем как отправиться к
водохранилищу в наряде сестрицы Бетие... Благодарю вас, милая тетя! - сказал
он, получив свою чековую книжку.

Он открыл ее, набросал на чеке несколько слов, потом оторвал листок и
передал хозяйке:

- Вот чек на тридцать тысяч флоринов. Вы можете предъявить его банку
Претории или банку Лоренцо-Мар-кеса. В любом из них вам выплатят указанную
здесь сумму. Это плата за стадо, которое принадлежит теперь мне.

- Но ведь я хочу подарить его вам!

- Хорошо, хорошо... Благодарю вас, до свидания! Я спешу. А бумажку вы
все-таки припрячьте.

К этому времени снаряды снесли уже огромный участок стены. Образовалась
пригодная для атаки брешь.

Близился закат. Через час будет совсем темно, а у англичан не видно
никаких приготовлений к штурму.

Сорви-голова не ошибся. Колвилл думал, что на ферме не менее сотни
Молокососов. Желая избежать слишком больших потерь, он решил идти на приступ
под покровом ночи.

Сорви-голова между тем не принимал никаких, даже самых элементарных, мер
для отражения атаки. А ведь он, несмотря на свою юность, был опытным
командиром.

Напротив! Можно было подумать, что он бесконечно радовался бреши,
пробитой в стене снарядами англичан. Если бы не беспрерывный обстрел из
пушек, он, пожа-луй, отдал бы даже приказ очистить пролом изнутри и снаружи
от щебня и камней.

Фанфан, ровно ничего не понимавший во всем этом, пришел в изумление,
услышав, как Сорви-голова бормочет:

- Если они пройдут здесь без колебания, их уже ничто не остановит, и они
помчатся...

- Кто "они"? - спросил Фанфан.

- Скоро увидишь, - ответил Сорви-голова, с лукавой улыбкой потирая руки.

Солнце зашло. Сумерки быстро сгущались.

- В нашем распоряжении еще час, - сказал Сорвиголова - За дело!

Он велел Молокососам нарезать веток с колючих деревьев, окружавших двор
(буры окрестили эти деревья именем "подожди немного", ботаники называют их
acacia detinens), а сам попросил старую мать семейства и многочисленное
племя двоюродных сестер Поля пройти с ним в то самое отдаленное строеньице,
где он недавно работал с Фанфаном,

Там на столе в симметричном порядке были разложены двести динамитных
патронов, снабженных фитилями разной длины.

Сопровождавший их Папаша изумился при виде такого количества этого
чудовищной силы взрывчатого вещества.

- Генерал Бота прислал эти патроны для уничтожения водохранилища. Мы
израсходовали тогда всего двенадцать штук. А теперь пустим в ход остальные.
Объясните им, пожалуйста, Папаша, что такое динамит.

- Да тут даже малые ребята знакомы с динамитом и умеют с ним обращаться,
- ответил Папаша-переводчик.

- Отлично! Пусть женщины привяжут покрепче толстым шпагатом по патрону к
одному из рогов каждой коровы. Крепко и быстро. У самого основания рогов. И,
главное, побыстрей. Понял? Коровы знают своих хозяек и будут спокойно стоять
во время этой операции.

Папаша раскусил наконец замысел командира. Широкая, во весь рот, улыбка
озарила его лицо.

В английском лагере по-прежнему царила мертвая тишина. Неприятель
продвигался вперед медленно и методично, массированными частями. Артиллерия
замолчала. Прекратилась и ружейная пальба. Колвилл намеревался взять
Молокососов живьем и опасался, как бы шальная пуля не уложила кого-нибудь из
них.

Женщины с непостижимым мужеством и такой же быстротой принялись за свою
страшную работу. Коровы доверчиво позволяли производить над собой операцию,
грозившую им неминуемой гибелью.

Прошло около получаса.

- Кончили наконец? - беспокоился Сорви-голова. Ночь лишила его обычного
спокойствия, и время тянулось теперь для него слишком медленно.

Принесли фонари. В помещении стало светло.

- Скорей! Скорей!.. Прошло еще с четверть часа. Враг приближался. Уже
ясно слышалась ритмичная поступь солдат. Доносилось даже бряцание оружия.

- Поджигайте фитили! Живей! Все сюда!.. Тащите из камина головешки!..

Мужчины и женщины бросились в столовую, схватили. горящие поленья и стали
поджигать фитили.

Испуганные коровы тревожно мычали. Хозяйки успокаивали их ласковым,
хорошо им знакомым тремоло и пощелкиванием языка.

Смелые женщины бесстрашно сновали с горящими головешками среди
разгоравшихся с треском фитилей и бикфордовых шнуров.

А ведь достаточно было догореть одному из этих шнуров, чтобы все погибли.

По просьбе Папаши старая мать семейства открыла загон.

А Молокососы и двоюродные сестры Поля привязывали в это время к хвостам
попадавшихся им под руку коров ветки с дерева "подожди немного": при первом
же ударе хвостом колючки, впившись в тело животных, приведут их в бешенство
и погонят неистовым галопом.

Англичане подошли уже совсем близко к ферме и сомкнули ряды. Передовые
цепи передвигались ползком, все еще не решаясь подняться в атаку. Тишина,
прерываемая лишь мычаньем коров, пугала их гораздо больше ружейного огня.

- Forward! - раздался вдруг в темноте голос, пронзительный, как звук
рожка. Это сигнал к атаке.

- Гоните стадо в пролом! - скомандовал Сорви-голова.

Если коровы направятся в брешь, английское войско будет истреблено. Если
же они заупрямятся и бешенство, которое уже начинает овладевать ими, погонит
их по территории фермы, - все здесь будет уничтожено: строения, люди, стадо.

Взорвется сорок фунтов динамита!

Где это произойдет?

Невыразимая тревога охватила людей...

ГЛАВА 4

Когда в дело вмешиваются женщины.-Героическое самопожертвование матери и
дочерей. - Взрывы. - Победа, купленная слишком дорогой ценой. - Похороны
патриоток. - Пожар. - Стычка - Опять уланы! - Окружены. - Молокососы на краю
гибели.- Конец ли это?

Раздраженные колючками, напуганные горящими фитилями, которые
потрескивали у них возле самых ушей и, как светляки, сверкали перед глазами,
коровы сначала отказывались идти вперед.

Несколько животных бросилось врассыпную по двору фермы, грозя увлечь за
собой все стадо.

Сорви-голова содрогнулся. Его тело, лицо, руки мгновенно покрылись
ледяным потом, появилось противное ощущение прилипшей одежды.

Еще несколько секунд - и все здесь будет взорвано, уничтожено, стерто с
лица земли.

- Да, - с грустью прошептал Сорви-голова, - я оказался слишком
самонадеянным... Все пропало!

Но так ли это?

В ответ на только что прозвучавшую команду англичанина раздался звонкий и
суровый голос, покрывший и бряцание оружия, и топот людей, ринувшихся на
приступ, и мычание стада.

То был голос женщины;

- За мной, дочки! За мной!..

И старая мать, сохранившая, несмотря на преклонный возраст, свою
подвижность, с фонарем в руке бросилась к пролому.

Она появилась в бреши с развевающимися по ветру волосами, трагически
прекрасная, и еще раз повторила призыв.

- Спасем мужчин! - кричала бесстрашная женщи-на. - Спасем защитников
нашего Отечества!

Ее дочери без колебаний прибежали к ней, хотя отлич-но понимали, что идут
на верную смерть.

С тылу на женщин вихрем надвигались англичане, бросившиеся в штыковую
атаку.

Впереди металось и ревело обезумевшее стадо.

- Forward!.. Forward!!..-кричали офицеры.

Старая мать созывала коров привычным для них ласковым тремоло. Дочери
помогали ей, всячески стараясь их успокоить.

Ошалевшие коровы узнали наконец своих хозяек, стали прислушиваться и
пошли на их голоса. Они сгрудились у пролома, и вдруг, снова обезумев от
необычной обстановки, ринулись на англичан в тот самый миг, когда последние
вбегали во двор фермы.

Героические женщины очутились между англичанами и стадом. С одной стороны