Феликс Эдмундович! Спешу довести до вашего сведения, что
наша гипотеза, касающаяся нетрадиционного взгляда на
энергетическую структуру материального мира, получила
практическое подтверждение. Так, в частности, добыты
неопровержимые доказательства того, что Кольский полуостров
суть территория бывшей Гипербореи - имеются в виду
пространства недр, населенные неведомыми энергетическими
структурами, дублирующими обычные вещественные образования и
предметы. Закономерности их рождения, развития,
функционирования и соотношения с жизненными информационными
и мыслительными процессами - есть проблема, заслуживающая
особого внимания..."
ликуя в душе, Хорст бережно убрал письмо, зашелестел листами
взятой наугад тетради. "Великий символ покоя на любой
планете есть ее ось. Она являет собой луч максимума
энергетического покоя - такую область, где всякая конкретная
точка имеет угловую скорость, равную нулю. Она - Ключевой
Покой, источник любого Истинного Движения. Горизонтальное
мельтешение представляет собой лишь помеху, если необходимо
раскрыть движения Вертикаль. Не потому ли в районах
Северного, а гипотетически и Южного полюсов, имеются условия
для существования стабильных, энергетически самодостаточных
полевых структур, несомненно коррелирующих своей вибрацией с
частотами вселенского информационного потока. И не являются
ли в частности лапландские нойды хранителями этого
древнейшего и постоянно обновляющегося Универсального
гнозиса? Владеющие неким гипотетическим, полученным свыше
ключом?.."
$.!kgc в сумочку, бросил ремешок через плечо. "Нет уж, пусть
это в Шангрилле читают. Я - пас. А за планшеточку, данке
шен, с меня причитается". Он с благодарностью взглянул на
ель, повернулся по-военному, через левое плечо и исчез в
хитросплетении лабиринта. Настроение у него было бодрое.
Однако при выходе из лабиринта шаги Хорста непроизвольно
замедлились, дыхание участилось, а на душе сделалось
тоскливо. Близился завершающий акт сакрального островного
действа - кульминационный, дефлорационно-жертвенный.
палаточке под сосенками. Нос красный, глаза на мокром месте,
взор снулый. Ждет брачевания, душенька. Почитай, тридцати
пяти годков красавица. Посмотрел, посмотрел на нее Хорст,
вспомнил почему-то Машу, да и рубанул рукой, будто рассек
Гордиев узел.
расплетать косу, подняла заплаканные очи. - Вроде бы дошли
уже...
сияющие козловые коты, вскочила, словно молодая козочка, с
палатки и троекратно облобызала Хорста.
дорогого пожалел, не тронул...
то ли хохотать до слез, пошагал по узенькой тропинке к
озеру.
Васильев, сидевший все в той же позе лицом к воде. -
Умирать, значит, будете долго... Ну, влезайте пока,
отчаливать надо.
радовало глаз голубизной, горизонт - кристальной чистотой,
озеро - гладкой, как зеркало, поверхностью. Только саам
Васильев греб, будто подгоняемый девятым валом, так что до
родимого причала долетели как на крыльях. На шатких, черных
от непогоды мостках стояла, щурясь из-под руки, распаренная
Дарья. Вся ее мощная фигура лучилась надеждой.
Хорста, перевела глаза на дочь, и праздничное лицо ее стало
хмуриться. - Целку свернули тебе, я тебя спрашиваю,
кобылища?
за палаточку, развернула рывком, выругалась и, скатав по
новой, приложилась дочери поперек спины. - Ах ты, кобылища
недоделанная, недогулянная!
засопела и дернула его за ремешок планшетки:
непокрытой оставил, слово свое не сдержал. Зато уж я-то
найду, чего сказать, за словом, чай, в карман не полезу. К
нам как раз двое товарищей приехавши из райцентра. Расскажу
я им, что ты за генерал таков, ох как расскажу...
большие неприятности.
- Куприяныч теребил бородку. - А прибыли по душу своего
коллеги, сгинувшего без следа капитана Писсукина. В общем,
Епифан, уходить тебе надо от греха. Харч, ружье дадим.
задумчиво сказал Трофимов. - Был - гадил. Нет его - опять-
таки вонь на всю округу. А чекисты теперь покоя не дадут.
Сегодня заявились парочкой каретной. Завтра припрутся цугом.
Лучше не ждать.
берданку двадцатого калибра, обнялся на прощание с
Трофимовым и Куприянычем.
они в сторону леска, где он нашел припрятанный две недели
назад мотоцикл с одеждой и документами чекиста Писсукина.
Разжаловав себя из генералов в капитаны, Хорст переоделся в
форму Писсукина, рассовал по карманам патроны и, взывая
мысленно ко всем духам Лапландии, без надежды на успех стал
заводить мотоцикл. Странно, но тот ожил сразу... Повесил
Хорст ружьишко за спину, взял в шенкеля "харлея" да и
крутанул ручку газа так, что взревел мотор, всхрапнул
глушитель и побежали назад смолистые сосновые вехи. Путь его
лежал на северо-запад, к Мурманскому шляху, с дальним
прицелом на норвежскую границу. Долго, пока хватило топлива,
погонял Хорст "харлея" и не увидел, конечно, ни дыма
столбом, ни всполохов в ночи, ни жарких искр, взметающихся в
небо. Это загорелась изба тетки Дарьи, причем принялось как-
то разом, видно, богат был запас самогона. Никто не вырвался
из лап пожара - ни хозяйка дома, ни конвоец-старшина, ни
двое заезжих, перепившихся в корягу чекиста. Яростно ревело
пламя, с грохотом рушились стропила, весело играли отсветы
на стволах равнодушных сосен. Вороны на лабазе каркали
зловеще, довольно водили клювами - духи получили свое, взяли
обильную жертву. Уцелела одна Нюра - сбежав накануне от
разгневанной мамаши, отсиделась до утра у саама Васильева.
закончился бензин, он утопил мотоцикл в болоте, перекусил
оленьей печенкой и со спокойным сердцем улегся спать. Никому
не было до него дела, ни людям, ни зверям, ни духам, ни
меричке. А утром под птичий гомон он проснулся, с аппетитом
позавтракал и взял курс на Норвегию. Так вот и держал его до
победного конца, шел долго.
пограничные секреты. Двое суток Хорст отсиживался в кустах,
приглядываясь, подмечая, затем нацепил на руки и на ноги
копыта загодя убитого кабана и благополучно оказался на
территории Норвегии. Здесь он попрощался с бородой, выкрасил
в отваре бадан-травы одежду и, изображая охотника, с
трубочкой в зубах и ружьецом в руках, направился к морю и
вскоре уже стучался в дверь отдела кадров маленького
рыбообрабатывающего заводика, что притулился на скалистом
берегу Варангер-фьорда.
"Секретный центр" - неприглядная, воняющая треской, салакой
и знаменитой норвежской сельдью. Хорста здесь встретили без
радости и посмотрели косо. Однако, глянув на содержимое
планшетки, мгновенно подобрели, спросили только как бы
невзначай:
на борт атомной подводной лодки. Ловко обманув
пограничников, субмарина пронырнула в Норвежское море, вышла
в Атлантику и набрала полный ход. Нойда оказался прав - курс