Боэмунда, - съязвил Рабинович. - Теперь ты у нас тоже пальцем
осененный, да еще и навозом окропленный.
Абдулла, принюхиваясь к куче птичьих отходов. - Выглядит, как
помет грифа, а пахнет, как крем-брюле...
сарацин от такого эксперимента отказался. Вместо него инициативу
неожиданно проявил усатый турок, молча наблюдавший в щель стены
за тем, что происходит среди пришедших на переговоры
"крестоносцев". К счастью для нас, в тот момент, когда гриф от
души поиздевался над Абдуллой, турок-сельджук занимался поисками
какого-то кровопийцы вроде блохи в складках своей одежды. Когда
он закончил это занятие и вновь вернулся к своему наблюдательному
посту, Абдулла уже стоял в куче помета, а Сеня над ним
подсмеивался. Усатый услышал только две последние фразы.
между зубцов кончик своего носа. - Что там попробовать надо?
хлопнув себя ладонью по лбу, улыбнулся во все тридцать три зуба.
Именно три, а не два. У Рабиновичей принято все, в том числе и
зубы, иметь про запас!
хозяин у турка и, не дав тому ответить, продолжил: - Так вот, я
тут немного деликатеса привез. - Он указал рукой на кучу помета,
из которой Абдулла уже успел выбраться. - Это все будет твоим,
если ты окажешь мне одну услугу.
Стражника, значит, подкупить пытаемся? Сейчас будем просить
ворота открыть, да?
Однако усатый принял его издевку за чистую монету.
стражник. - Настолько умный, что целой башней командует. И именно
потому, что Фируз умный, - вот, блин, заладил, как попугай, - он
на такую сделку не пойдет. Попробовать товарчик сначала нужно, а
уж потом дальше переговоры вести.
что нам гриф с ароматным навозом достался. Это еще не значит, что
у его пищевых отходов и вкус соответствующим запаху будет. Не
такой дурак мой Рабинович, чтобы помет за крем выдавать и при
этом еще и позволить его попробовать!..
на осмелевшего сельджука. - Ты, Фируз, конечно, умный, но дурак.
Я, значит, тебе попробовать крем разрешу, а ты брюхо за мой счет
набьешь и пошлешь меня к иблисовой матери?
турок, высовываясь из-за зубцов уже почти по пояс. Эх, Жомов
спит, а то уже подстрелил бы наглеца. - Я же у тебя не тарелку
крема прошу! Ты мне на кончике копья свой деликатес передай,
иначе переговоров никаких не будет.
быть, у вас за время осады желудки совсем усохли, и теперь тебе
не то что лизнуть, понюхать хватит, чтобы нажраться!..
переговариваться. Вы уже и сами, наверное, догадались, что исход
этой дискуссии был предрешен заранее. Не родился еще такой
сельджук, чтобы у моего Сени смог выгодные для себя условия
выторговать. Если это и сможет кто-нибудь сделать, то только
какой-нибудь другой Рабинович. И то только в том случае, если он
с самого детства учился снег тунгусам продавать, а затем всю
жизнь только этим и занимался. Поэтому утомлять вас пересказом
переговоров не буду, а сразу скажу, чего Сеня в результате их
достиг.
грифов "крем-брюле" без пробы, но в полном объеме. Правда, в
обмен на это турок согласился открыть нам не ворота Антиохии, а
всего лишь маленькую калиточку в своей башне. Причем в том
случае, если вышеуказанный "крем" Фирузу не понравится, за ним
оставалось право затворить калитку снова и потребовать
компенсации морального ущерба в размере головы годовалого
теленка... Как вы думаете, был у сельджука хоть маленький шанс на
то, что наш, то есть грифов, "крем-брюле" ему не понравится? Я
думаю, увидев жомовскую гору мышц, Фируз даже думать не станет о
том, крем ему дали или что-либо иное!
Боэмунду и скажи, чтобы шел сюда. Передай ему, что все прошло
удачно, - скомандовал обоим чужим оруженосцам Сеня, а сам
повернулся к Фирузу.
поинтересовался он.
чаевых оставить коридорному чемодан с алмазами, благодушно заявил
Фируз. Ну, спасибо! Уважил.
десятка своих верных рыцарей. Тех, которые Перстом Осененные.
Ричард шел позади них и, видимо, по старой привычке, чеканил шаг.
Господу, прошли успешно? - произнес Боэмунд. Фраза прозвучала
полувопросом, и Сеня утвердительно кивнул. - Это очень хорошо. А
то я боялся, что святой Жоржик от нас отвернулся и конкуренты из
отряда Готфрида на западной стене нас опередят. Когда вы решили
начинать штурм?
сторону стен Антиохии. - Рожу сарацинскую между зубцов видите?
перстоносцев.
Просто человек обычной жратвы хочет. Корочки хлеба нет с собой ни
у кого?
пазухи, что я даже вздрогнул от неожиданности. Честное слово,
инстинкт проснулся! Так и захотелось прыгнуть вперед и помешать
им пистолет из внутреннего кармана вытащить. Понятное дело, что
огнестрельного оружия у рыцарей быть не могло. Поэтому я и
остался сидеть на месте, а перстоносцы одновременно вытащили по
краюхе хлеба и дружно протянули Рабиновичу. Мой Сеня хмыкнул.
повернулся к Фирузу, жадными глаза взиравшему на невиданное
обилие яств со своего места между зубцов башни. - Эй, урюк, лови.
Это тебе подарок в знак самых добрых намерений. Но только
попробуй, гад, своих обещаний не выполнить. Весь город по
кирпичику разберу, но тебя найду и покараю!
Башка почему спит? Он своей доблестью нам в штурме Антиохии
помогать не будет?
- Рота, подъем! Тревога!
смотрел по сторонам, пытаясь сообразить, где находится. Потом
ценой титанических умственных усилий ему удалось осознать, что в
данный момент он не в казарме. Горестно вздохнув о лучших днях
своей жизни, Жомов врезал в ухо первому же рыцарю,
подвернувшемуся под руку. Остальные, уже хорошо обученные, тут же
бросились врассыпную. На месте остался стоять один Боэмунд.
Тормоз он, что ли?..
омоновца мой Сеня.
Ванюша. - Ты, это, на каком параграфе устава остановился? Заснул
я что-то...
хозяин. - Мы тут штурм начинаем, а ты спишь, как Матрешкин на
телефоне.
омоновец и посмотрел на рыцарей. - Чего стоите? Ура, что ли?.. -
И Ваня помчался вперед, размахивая дубинкой.
мало. Пришлось Ванюше еще и объяснять, что в нашей ситуации штурм
означает только то, что мы потихонечку проводим в город небольшую
часть отряда Боэмунда, а затем, при помощи Попова, поднимаем
дикий крик. Защитники Антиохии решают, что в город ворвалась вся
армия крестоносцев, и быстренько сдаются. После этого наступает
мир, благоденствие и повальная пьянка.
омоновец. - Только, может быть, не потихоньку? Может, вломимся в
город, как настоящие представители российской милиции, и морду
кому-нибудь набьем? А то потом перед коллегами неудобно, в