двери показалось резко напудренным.
бескрасочно, - может быть, мандат есть? Я, собственно, мирный житель... не
знаю, почему же ко мне? У меня - ничего, - Василиса мучительно хотел
сказать по-украински и сказал, - нема.
Василиса. В первом человеке все было волчье, так почему-то показалось
Василисе. Лицо его узкое, глаза маленькие, глубоко сидящие, кожа
серенькая, усы торчали клочьями, и небритые щеки запали сухими бороздами,
он как-то странно косил, смотрел исподлобья и тут, даже в узком
пространстве, успел показать, что идет нечеловеческой, ныряющей походкой
привычного к снегу и траве существа. Он говорил на страшном и неправильном
языке - смеси русских и украинских слов - языке, знакомом жителям Города,
бывающим на Подоле, на берегу Днепра, где летом пристань свистит и вертит
лебедками, где летом оборванные люди выгружают с барж арбузы... На голове
у волка была папаха, и синий лоскут, обшитый сусальным позументом, свисал
набок.
бабьим полным и радостным румянцем, молод, и ничего у него не росло на
щеках. На голове у него был шлык с объеденными молью ушами, на плечах
серая шинель, и на неестественно маленьких ногах ужасные скверные опорки.
коростой, и сшитой и изуродованной шрамом губой. На голове у него старая
офицерская фуражка с красным околышем и следом от кокарды, на теле
двубортный солдатский старинный мундир с медными, позеленевшими
пуговицами, на ногах черные штаны, на ступнях лапти, поверх пухлых, серых
казенных чулок. Его лицо в свете лампы отливало в два цвета -
восково-желтый и фиолетовый, глаза смотрели страдальчески-злобно.
ее Василисе. Один глаз его поразил сердце Василисы, а второй, левый,
косой, проткнул бегло сундуки в передней.
куреня" было написано химическим карандашом косо крупными каракулями:
спуску, дом N_13. За сопротивление карается расстрилом.
он сказал, пока волк вновь овладевал бумажкой:
направил его на Василису. Ванда тихонько вскрикнула: "Ай". Лоснящийся от
машинного масла кольт, длинный и стремительный, оказался в руке
изуродованного. Василиса согнул колени и немного присел, став меньше
ростом. Электричество почему-то вспыхнуло ярко-бело и радостно.
своим спутникам, - нема часу.
печке. Револьверы спрятались. Изуродованный кулаками постучал по стене, со
стуком открыл заслонку, из черной дверцы ударило скуповатым теплом.
глубины чугунной души, глянул на троих. В зелени кабинета Василиса в
первый раз в жизни узнал, как приходит, грозно кружа голову, предчувствие
обморока. Все трое принялись первым долгом за обои. Гигант пачками, легко,
игрушечно, сбросил с полки ряд за рядом книги, и шестеро рук заходили по
стенам, выстукивая их... Туп... туп... глухо постукивала стена. Тук,
отозвалась внезапно пластинка в тайнике. Радость сверкнула в волчьих
глазах.
тяжелыми ногами, возвысился почти до потолка, что-то крякнуло, лопнуло под
пальцами гиганта, и он выдрал из стены пластинку. Бумажный перекрещенный
пакет оказался в руках волка. Василиса пошатнулся и прислонился к стене.
Волк начал качать головой и долго качал, глядя на полумертвого Василису.
ты, сучий хвост. Казал нема, а сам гроши в стенку запечатав? Тебя же убить
треба!
рассмеялся судорожным смехом, и смех этот был ужасен, потому что в голубых
глазах Василисы прыгал ужас, а смеялись только губы, нос и щеки.
из банка и вещицы... Денег-то мало... Заработанные... Ведь теперь же все
равно царские деньги аннулированы...
жуткое восхищение.
пакетом и запихнул его в бездонный карман рваной шинели. - Нуте, хлопцы,
беритесь за ящики.
печатки, карточки, ручки, портсигары. Листы усеяли зеленый ковер и красное
сукно стола, листы, шурша, падали на пол. Урод перевернул корзину. В
гостиной стучали по стенам поверхностно, как бы нехотя. Гигант сдернул
ковер и потопал ногами в пол, отчего на паркете остались замысловатые,
словно выжженные следы. Электричество, разгораясь к ночи, разбрызгивало
веселый свет, и блистал цветок граммофона. Василиса шел за тремя, волоча и
шаркая ногами. Тупое спокойствие овладело Василисой, и мысли его текли как
будто складнее. В спальне мгновенно - хаос: полезли из зеркального шкафа,
горбом, одеяла, простыни, кверху ногами встал матрас. Гигант вдруг
остановился, просиял застенчивой улыбкой и заглянул вниз. Из-под
взбудораженной кровати глянули Василисины шевровые новые ботинки с
лакированными носами. Гигант усмехнулся, оглянулся застенчиво на Василису.
мене не придутся?
нежно взялся за ботинки. Василиса дрогнул.
раздражаясь. - Ты спасибо скажи нам, що мы тебе не расстреляли, як вора и
бандита, за утайку сокровищ. Ты молчи, - продолжал он, наступая на
совершенно бледного Василису и грозно сверкая глазами. - Накопил вещей,
нажрал морду, розовый, як свинья, а ты бачишь, в чем добрые люди ходют?
Бачишь? У него ноги мороженые, рваные, он в окопах за тебя гнил, а ты в
квартире сидел, на граммофонах играл. У-у, матери твоей, - в глазах его
мелькнуло желание ударить Василису по уху, он дернул рукой. Ванда
вскрикнула: "Что вы..." Волк не посмел ударить представительного Василису
и только ткнул его кулаком в грудь. Бледный Василиса пошатнулся, чувствуя
острую боль и тоску в груди от удара острого кулака.
хорошенькая революция. Вешать их надо было всех, а теперь поздно..."
пружинный матрас и сбросил опорки. Ботинки не налезали на серые, толстые
чулки. - Выдай казаку носки, - строго обратился волк к Ванде. Та мгновенно
присела к нижнему ящику желтого шкафа и вынула носки. Гигант сбросил серые
чулки, показав ступни с красноватыми пальцами и черными изъединами, и
натянул носки. С трудом налезли ботинки, шнурок на левом с треском лопнул.
Восхищенно, по-детски улыбаясь, гигант затянул обрывки и встал. И тотчас
как будто что лопнуло в натянутых отношениях этих странных пятерых
человек, шаг за шагом шедших по квартире. Появилась простота.
Изуродованный, глянув на ботинки на гиганте, вдруг проворно снял
Василисины брюки, висящие на гвоздике, рядом с умывальником. Волк только
еще раз подозрительно оглянулся на Василису, - не скажет ли чего, - но
Василиса и Ванда ничего не говорили, и лица их были совершенно одинаково
белые, с громадными глазами. Спальня стала похожа на уголок магазина
готового платья. Изуродованный стоял в одних полосатых, в клочья
изодранных подштанниках и рассматривал на свет брюки.
стал натягивать. Волк сменил грязную гимнастерку на серый пиджак Василисы,
причем вернул Василисе какие-то бумажки со словами: "Якись бумажки,
берите, пане, може, нужные". - Со стола взял стеклянные часы в виде
глобуса, в котором жирно и черно красовались римские цифры.
часы.
волк, все более смягчаясь по отношению к Василисе, - ночью глянуть сколько
времени - незаменимая вещь.
и Ванда рядом молча шли позади. В кабинете волк, кося глазами, о чем-то
Эриксон Стивен
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Куликов Роман
Куликов Роман
Соломатина Татьяна