окружали кресло Киприи, а в глубине зала порхали два петиметра и молодой
судья, преисполненный важности, который оправлял свои манжеты, то и дело
поправлял парик, ковырял в зубах и радовался, глядя в зеркало, что румяна
хорошо держатся. За исключением этих трех мотыльков, вся остальная компания
испытывала глубокое почтение перед величавой мумией, которая, раскинувшись в
соблазнительной позе, зевала, говорила зевая, судила обо всем вкривь и вкось
и никогда не встречала возражений.
говоривший в одиночестве и до смерти соскучившийся по такому занятию, - как
ей удалось при таком жалком умишке и таком лице обесчестить человека
знатного происхождения?"
бледно-желтая, с красными прожилками, напоминала цветом пестрый тюльпан. У
нее были большие близорукие глаза, короткая талия, длинный нос, тонкие губы,
грубый овал лица, впалые щеки, узкий лоб, плоская грудь и костлявые руки.
Этими чарами она околдовала своего мужа. Султан направил на нее перстень, и
тотчас же услыхали тявканье. Все ошибочно подумали, что Киприя говорит
по-прежнему ртом и собирается о чем-нибудь судить, но ее сокровище начало
такими словами:
танцевало в оперном театре, когда содержавший меня Мегемет Трипатхуд был
поставлен во главе посольства, которое наш могущественный государь отправил
к французскому монарху. Я сопровождало его в этом путешествии. Чары
француженок вскоре отняли у меня моего любовника. Я тоже не теряло даром
времени. Придворные, жадные до новинок, захотели познакомиться с
марокканкой, - так называли мою хозяйку. Она обошлась с ними весьма
приветливо, и ее любезность принесла ей в какие-нибудь полгода
драгоценностей на двадцать тысяч экю и такую же сумму чистоганом, а сверх
того, меблированный особнячок. Но французы непостоянны, и скоро я вышло из
моды. Мне не хотелось ездить по провинциям; великим талантам нужна большая
арена, я решило покинуть Трипатхуд и наметило себе столицу другого
королевства. [...]
Я не приняло обычаев народа, у которого сокровища сидят под замком, и быстро
покинуло страну, где рисковало утратить свободу. Тем не менее, пришлось
иметь дело с мусульманами, и я убедилось, что они хорошо отшлифовались
благодаря сношениям с европейцами; я обнаружило у них легкость французов,
пылкость англичан, силу германцев, стойкость испанцев и довольно сильный
налет итальянской утонченности.
испанских грандов и двух немецких графов, вместе взятых.
Эргебзеда, где я довершило образование самых галантных из наших придворных.
А когда я оказалось уже никуда не годным, я подцепило вот эту фигуру, -
заключило сокровище, показывая характерным для него жестом на супруга
Киприи. Недурной финал!
пожелали бы, чтобы им перевели те места, где сокровище Киприи изъяснялось на
иностранных языках.
нарушил бы почтение к прекрасному полу, если бы привел их в моем труде, не
предупредив добродетельных дам, что у сокровища Киприи чрезвычайно
испортился стиль во время путешествий и что его рассказы по своей вольности
превосходят все произведения, которые им когда-либо случалось читать
тайком".
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
СИДАЛИЗА
пользу путешествия Киприи?
полиглот, на всевозможных языках, кроме нашего. Оно довольно наглый
рассказчик, но могло бы быть великолепным переводчиком.
рассказах?
более пагубно действуют на добродетель женщин, чем на благочестие мужчин, и
что мало заслуги в знании нескольких языков. Можно в совершенстве владеть
латинским, греческим, английским и конгским и быть ничуть не умнее
сокровища. Вы с этим согласны, сударыня? А какого мнения Селим? Пусть начнет
он свой рассказ, только не надо больше путешествий. Они до смерти меня
утомляют.
месте, и начал:
чтобы не оставить род без потомства, и жил с женой, как полагается: взаимные
знаки внимания, заботы, вежливость, мало интимности, зато все крайне
благопристойно. Между тем, принц Эргебзед взошел на престол. Еще задолго до
его воцарения я заручился его благосклонностью. Он благоволил ко мне до
самой своей смерти, и я старался оправдать его доверие, проявляя рвение и
преданность. Освободилось место главного инспектора войск, я получил его, и
этот пост потребовал постоянных поездок на границу.
усыпить меня до завтра. Имейте это в виду.
с женой полковника спаги, по имени Осталук. Это был славный человек, хороший
офицер, но далеко не покладистый муж, ревнивый, как тигр; правда, его ярость
была понятна, ибо он был чудовищно безобразен.
хорошенькой, одной из тех редких женщин, которые при первом же знакомстве
вызывают у вас нечто большее, чем простую вежливость, от которых уходишь с
сожалением и о которых сто раз вспомнишь, прежде чем снова увидишь.
нечто притягательное, на нее нельзя было вдоволь насмотреться и без устали
можно было слушать. Обладая этими качествами, она должна была производить
сильное впечатление на всех мужчин, в чем я и убедился. Я преклонялся перед
ней, вскоре у меня возникло еще более нежное чувство, все мое поведение
приобрело оттенки самой настоящей страсти. Я был несколько избалован
легкостью своих первых побед. Начиная атаки на Сидализу, я воображал, что
она скоро сдастся и, польщенная преследованиями господина инспектора, окажет
сопротивление лишь из приличия. Посудите же, в какое удивление поверг меня
ее ответ на мои признания.
вас впечатление некоторой привлекательностью, какую во мне находят, - с моей
стороны было бы безумием принимать всерьез речи, которыми вы обманули до
меня уже тысячи других женщин. Без уважения какая цена любви? Очень
невысокая, а вы недостаточно меня знаете, чтобы уважать. Как бы умны и
проницательны вы ни были, в два дня нельзя настолько изучить характер
женщины, чтобы оказывать ей должное уважение. Господин инспектор ищет
развлечений, и в этом он прав, но права и Сидализа, не желая никого
развлекать".
счастье - в ее руках и что ее равнодушие отравит остаток моих дней.
всяком случае, не воображайте, что я настолько легкомысленна, чтобы
выслушивать такие избитые признания. То, что вы мне сказали, говорят все, не
придавая этому значения, и слушают, не веря этому".
я любил ее и был огорчен. Я отправился ко двору, но образ ее следовал за
мной; разлука, вместо того чтобы ослабить мою страсть к Сидализе, лишь
усилила ее.
чтобы пожертвовать для нее своим чином и обязанностями; привязывавшими меня
ко двору, - однако всякий раз меня останавливала неуверенность в успехе.
привлечь ее туда, где сам находился. Я воспользовался доверием, какое
оказывал мне Эргебзед, и стал ему расхваливать заслуги и доблести Осталука.
Он был назначен лейтенантом гвардейского полка спаги, и этот пост приковал
его ко двору государя. Итак, Осталук появился при дворе, а с ним Сидализа,
тотчас же ставшая модной красавицей.
призвали вашу Сидализу ко двору, ибо, клянусь Брамой, я не последовал бы за
вами в провинцию.
безуспешно, - продолжал Селим. - Один я пользовался привилегией видеть ее
каждый день. Чем больше я с ней знакомился, тем больше открывал в ней
прелестей и достоинств и тем сильнее в нее влюблялся. Мне пришло в голову,
что, быть может, мне вредит в ее глазах еще свежее воспоминание о моих
похождениях. Чтобы изгладить его и убедить ее в искренности моей любви, я
покинул общество и не видел других женщин, кроме тех, которых случайно
встречал у нее. Мне показалось, что такое мое поведение тронуло ее и что она
несколько умерила свою строгость. Я удвоил внимание к ней; я просил о любви,
а мне было даровано уважение. Сидализа стала ценить мое общество и удостоила
меня своего доверия. Нередко она советовалась со мной о своих домашних
Зыков Виталий
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Флинт Эрик
Акунин Борис
Шилова Юлия