обратился, давали такие же шутливые и такие же непочтительные ответы, а
лавочники, не одобряя внешнего моего вида, не желали дослушать до конца и
обычно отвечали, что им нечего мне дать. С той поры как я убежал, ни разу
еще я не чувствовал себя таким несчастным и обездоленным. Деньги я все
истратил, продать было нечего. Меня терзали голод и жажда, силы мои иссякли,
а цель казалась все такою же далекой, как если бы я и не покидал Лондона.
близ рынка и задумался о том, не направить ли мне свои стопы к другим
городкам, упомянутым в письме, как вдруг проезжавший мимо извозчик уронил
попону. Когда я поднял се, добродушное лицо этого человека придало мне
храбрости, и я спросил, не может ли он сказать, где живет мисс Тротвуд, хотя
этот вопрос я задавал так часто, что слова застывали у меня на губах.
леди?
особа, так и накидывается на людей?
описания.
поднимешься вон туда, - он указал кнутом в сторону холмов, - и пойдешь все
прямо, пока не увидишь домов у моря, думаю, там ты услышишь о ней.
ходу, я побрел в том направлении, какое указал мне добрый человек, и прошел
немало, а домов, о которых он говорил, все не было. Наконец я увидел вдали
несколько домиков и, приблизившись к ним, вошел в лавочку (такие лавки у нас
обычно называли мелочными) и осведомился, не могут ли мне сказать, где живет
мисс Тротвуд. Я обращался к мужчине за прилавком, - он отвешивал рис
какой-то девице, - но та, думая, что вопрос задан ей, быстро обернулась.
замолчал и почувствовал, как румянец залил мне лицо.
положила рис в корзинку и вышла из лавки, сказав мне, что я могу следовать
за ней, если хочу узнать, где живет мисс Тротвуд. Я не ждал вторичного
приглашения, хотя меня охватил такой страх и я так волновался, что ноги у
меня подкашивались. Я последовал за девицей, и вскоре мы подошли к
хорошенькому маленькому коттеджу с веселыми окнами-фонарями; перед коттеджем
был четырехугольный усыпанный гравием дворик или садик, где чудесно
благоухали цветы, за которыми заботливо ухаживали.
больше мне нечего тебе сказать.
за мое появление, а я остался один у калитки и безутешно смотрел поверх нее
на окно гостиной, где видна была кисейная занавеска, посредине раздвинутая,
большой круглый зеленый экран или веер, укрепленный на подоконнике,
маленький столик и громадное кресло, внушившие мне опасения, что, быть
может, в эту самую минуту в нем восседает величественно и грозно моя
бабушка.
постепенно отвалились, а сверху кожа потрескалась и лопнула, так что они ни
видом своим, ни формой уже не походили на обувь. Шляпа (служившая мне и
ночным колпаком) была так сплющена и помята, что самая старая дырявая
кастрюля без ручки, валяющаяся в мусорной куче, могла бы преспокойно
соперничать с ней. Моя рубашка и штаны, загрязнившиеся от пота, росы, травы
и кентской земли, на которой я спал, и вдобавок разорванные, могли бы
отпугивать птиц от бабушкиного сада, покуда я стоял у калитки. Волосы мои не
знали ни гребня, ни щетки с той поры, как я ушел из Лондона. От непривычно
долгого пребывания на открытом воздухе и солнцепеке мое лицо, шея и руки
загорели до черноты. С головы до пят я был осыпан меловой пылью, словно
вылез из печи для обжигания извести. Вот в каком плачевном состоянии,
мучительно это сознавая, я собирался встретиться с моей грозной бабушкой и
медлил, прежде чем впервые предстать пред ней.
меня на мысль, что бабушки там нет, я поднял глаза к окну во втором этаже,
где увидел румяного, симпатичного седовласого джентльмена, который забавно
прищурил один глаз, несколько раз кивнул мне головой, столько же раз покачал
ею, улыбнулся и скрылся.
растерялся еще больше и готов был улизнуть, чтобы поразмыслить, как мне
надлежит действовать, но в эту минуту из дома вышла леди в платке,
повязанном поверх чепца, в садовых перчатках, с садовой сумкой на животе,
напоминающей суму сборщика дорожных пошлин, и с большим ножом. Я тотчас
признал в ней мисс Бетси, потому что, выйдя из дома, она прошествовала с
такою же важностью, с какой шествовала по нашему саду в бландерстонском
Грачевнике, о чем так часто рассказывала моя бедная мать.
ножом. - Вон отсюда! Мальчишек сюда не пускают!
наклонившись, принялась выкапывать какой-то корешок. Потом, окончательно
упав духом, но движимый отчаянием, я потихоньку вошел в сад и, остановившись
подле нее, тронул ее пальцем.
еще не слыхивал.
когда я родился, и видели мою дорогую маму. Я был очень несчастен с тех пор,
как она умерла. Обо мне не заботились, ничему меня не учили, бросили на
произвол судьбы, заставили взяться за работу, которая мне никак не подходит.
Вот потому-то я и убежал, и пришел к вам. В первый же день меня ограбили,
всю дорогу я шел пешком и за все это время ни разу не спал в постели.
мое оборванное платье и призвать его в свидетели перенесенных мною
страданий, разразился рыданиями, которые, вероятно, накопились во мне за всю
эту неделю.
беспредельного изумления, сидела на гравии и смотрела на меня во все глаза,
пока я не разрыдался, а тогда она быстро встала, схватила меня за шиворот и
потащила в гостиную. Там она первым делом открыла высокий стенной шкаф,
достала оттуда несколько бутылок и влила мне в рот понемножку из каждой.
Должно быть, она хватала их наугад, потому что, помню, я почувствовал вкус
анисовой водки, анчоусного соуса и приправы к салату. Угостив меня этими
подкрепляющими средствами и видя, что я продолжаю истерически всхлипывать и
не могу сдержать себя, она уложила меня на диван, подсунула мне под голову
шаль, а под ноги свой собственный платок с головы, чтобы я не запачкал
обивки, затем уселась за упомянутым мною зеленым веером или экраном, так что
я не видел ее лица, и начала восклицать: "Господи, помилуй!" - словно
стреляя из пушки с промежутками в одну минуту. Немного погодя она позвонила
в колокольчик.
поднимись наверх, передай мой привет мистеру Дику и скажи, что я хочу с ним
поговорить.
(я не смел пошевельнуться, опасаясь вызвать неудовольствие бабушки), однако
пошла исполнять поручение. Бабушка, заложив руки за спину, шагала взад и
вперед по комнате, пока не вошел, улыбаясь, тот самый джентльмен, который
подмигивал мне из верхнего окна.
потому что никто не может быть более рассудителен, чем вы, стоит вам того
пожелать. Все мы это знаем. А стало быть - не прикидывайтесь дурачком.
на меня так, словно умолял не заикаться об окне.
бабушка. - Не притворяйтесь, будто у вас нет памяти, мы-то с вами знаем, что
это не так.
мало что об этом помнил. - Дэвид Копперфилд? О да, конечно! Дэвид...
разумеется.
вылитый отец, если бы не был похож также и на свою мать.
убежал. Ах, его сестра, Бетси Тротвуд, никогда бы не убежала!
поведение девочки, которая так н не родилась.
бабушка. - О чем это он толкует? Да разве я не знаю, что она бы не убежала?
Жила бы она со своей крестной матерью, и были бы мы привязаны друг к другу.
Сделайте милость, скажите, куда и откуда могла бы бежать его сестра Бетси
Тротвуд?
Панов Вадим
Браун Дэн
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Шилова Юлия